Выбор порадовал, цены сказка
именно поэтому они более удобной поездке предпочитают поезд. Впрочем, если Деннис Бергкамп оговорил в контракте, связывающем его с «Арсеналом», возможность не лететь самолетом, Рамиконе вполне имел право ехать в Верону из Рима на поезде, достаточно было предупредить об этом. Матч окончился со счетом 1:0, и отзывы были очень положительными. Вспоминаю беседу с Казарином при выходе со стадиона после матча: я услышал очень хорошую и приятную оценку, а выражение лица у меня было как у ребенка, съевшего любимое мороженое. И другие особые дни связаны о крупными финальными встречами, как, например, на Олимпийских играх в Атланте в 1996 г. В том случае речь идет о настоящем сюрпризе; так, на олимпийском футбольном турнире я был одним из самых молодых судей и судил по международному классу всего год. Я участвовал в хорошем турнире, судил отличные матчи, но даже и не думал, по скромности, что могу войти в число тех, кто реально мог рассчитывать на управление финальным матчем. Однако по мере приближения даты объявления решения число арбитров сокращалось, а я продолжал оставаться вне списка судей, назначенных на четвертьфинал и на полуфинал, и поэтому мне стало казаться, что я могу оказаться в числе самых серьезных кандидатов. В подобных ситуациях никогда не знаешь, будешь ли ты доволен или нет. Каждый раз при публикации списка назначений на определенном этапе турнира, в котором нет моего имени, я испытываю смешанное чувство и разочарования, и удовлетворения. С одной стороны, я недоволен тем, что мне не нравится оставаться только зрителем, и неуверенностью в том, что я попаду в на следующую игру. С другой стороны, радует надежда, что я могу претендовать на участие в одном из заключительных матчей, а возможно, и в финальном,
Во время последнего чемпионата мира 2002 г. дело обстояло несколько иначе: у меня было больше надежд, и уже не было элемента неожиданности, поскольку в этом году я числился среди арбитров с большим опытом и входил в узкую группу лиц, претендующих на финал. Когда итальянская команда проиграла и была исключена из игр, мои характеристики оценивались очень хорошо, а я понял, что могу надеяться: поражение итальянцев в 1/8 финала, отсутствие в списках на четвертьфиналы и полуфиналы оставляли немалые шансы судить финальную встречу. В такой момент, понятно, все все знают: началась бесконечная серия звонков обычно все хорошо знающих лиц: «Не волнуйся, все решено; знай, это твой матч; послушай меня, не сомневайся». Я в этих случаях всегда сомневался; я человек дела и люблю потрогать все руками, и прежде чем радоваться назначению на матч, должен получить официальное уведомление. Я вел себя так перед финальной игрой и в дни, предшествовавшие официальному назначению, о котором должны были объявить 27 июня; даже разговаривая с женой и с друзьями в Италии, я все еще не считал дело решенным и пытался погасить энтузиазм считавших вопрос исчерпанным. Возможно, такое поведение объясняется проявлением некоторой предосторожности от сглаза, которая в таких случаях никогда не помешает.
Между тем, в последние дни в Италии стали раздаваться голоса, высказывавшие сомнения относительно моей кандидатуры: кто-то поднял шумиху о моем участии в рекламной кампании в пользу фирмы «Адидас», а не той, которая спонсировала две национальные команды, вышедшие в финал, немецкую и бразильскую («Найк»). Невероятно, что все высказывания в этих спорах касаются только арбитра, но не игроков. Мне не приходит в голову говорить о жене Юлия Цезаря, поскольку я хочу, чтобы обо мне судили по тому, что я делаю, а не по тому, что другие думают о том, что я делаю.
Собрание комиссией для выбора арбитров на финальную встречу началось в 8.00 в центре Токио в гостинице, где базировалась ФИФА. После нее несколько членов комиссии вошли в гостиницу, где мы жили, в тот момент, когда мы завтракали, и мне казалось, что кто-то из них скажет: «Немного внимания, поздравляем, вы выбраны», хотя бы для того, чтобы снять в какой-то мере напряжение, в котором мы находились. Я помню, что мы пытались держаться абсолютно индифферентно, но каждый из нас стремился уловить хоть намек, нюанс, в выражениях «тех, кто знал». И ничего! Мы должны были прождать еще целый час: нас только известили, что официальное сообщение о назначении намечено на 14.30.
Наконец, долгожданный час настал: нас собрали в зале, где обычно проходили собрания по анализу матчей и где в тот момент, не знаю, по какой причине, не было стульев. Мы все сели на пол, прислонившись к стенкам, и случайно другой арбитр, который, на мой в взгляд, обладал наилучшими качествами для проведения финала, швед Андерс Фриск, оказался рядом со мной. И, едва объявили о назначении, он первым начал поздравлять меня.
После поздравлений и объятий всех присутствующих начались «чествования» со стороны, телефонные звонки домой, всем, кому необходимо было сообщить об официальном подтверждении, а затем последовало настоящее «избиение»: в течение шести часов мне звонили практически все, кто хотел что-то спросить у меня, узнать мое мнение, выслушать какие-то замечания, просили что-то пояснить. Весь день пресс-атташе работал на меня, и могу сказать, что разговаривать по телефону с журналистами всего мира было очень утомительно.
К счастью, ФИФА установила последний срок «внешних» контактов на 12.00 в пятницу, сразу после пресс-конференции (официальной) в центре масс-медиа в Иокогаме, все звонки прекратились, настало время думать только о матче.
Радости и огорчения
Однако не всегда надежды и ожидания кончаются возможностью судить финальный матч Кубка Мира, иногда они оказываются обманутыми. Со мною такое произошло дважды: первый случай я пережил на чемпионате мира во Франции в 1998 г. Согласно строгим правилам, существовавшим в то время, арбитры, национальные команды которых вышли в четвертьфинал, автоматически «оставались» свободными, или просто были «исключены» из чемпионата. Италия тогда играла в матче 1/8 финала с Норвегией. Я смотрел игру вместе с норвежским арбитром, и в конце игры он меня очень тепло поздравил. Вероятно, в тот момент он не принял во внимание, что победа Италии означала для меня конец турнира. Моим соседом по номеру был мой соотечественник Марк Ботта Марсилья, тоже судья, мой друг и интереснейшая личность. И когда на следующий день французы выиграли у парагвайцев, лишив их таким образом возможности участвовать в турнире, я зашел в номер Марка и спросил: «Ну и что теперь, собираем чемоданы?» «Конечно, но лучше сказать, можем начинать готовить багаж».
Мне понравилась его мысль, а поскольку информация от арбитра из Италии была благоприятной, я начал думать не об отъезде, а о том, чтобы остаться с женой на три-четыре дня в Париже. Таким образом, из участника турнира я превратился в зрителя. Вместе с женой мы посмотрели четвертьфинальный матч Франция-Италия на стадионе «Сен-Дени». Если не считать столь замечательного зрелища с точки зрения простого болельщика, то в конечном итоге поражение Италии по пенальти прибавило к разочарованию арбитра еще и разочарование за поражение своей команды.
Подобная история произошла и на чемпионате Европы, проходившем в Бельгии и Голландии в 2000 г. Я был назначен судить четвертьфинал между французской и испанской командами, а накануне вечером Италия выиграла у Румынии. Я смотрел матч в гостинице в Брюгге, и когда Италия победила, я уже знал, что на следующий день будет мой последний матч на турнире, хотя и сообщат мне об этом после окончания всех четвертьфинальных матчей, когда мы соберемся все в штаб-квартире в Брюсселе и комиссия объявит принятое решение. Но таковы были правила, и я попытался максимально использовать оставшееся время на том основании, что это была последняя возможность на этом турнире привлечь к себе внимание. Все же, приготовившись к отъезду, во мне оставалась маленькая искорка надежды «Как знать, может, изменят правила», закралась нереальная мысль. Но, к сожалению, ничего не меняется. И когда зачитывают список судей, остающихся на турнире, а твоего имени в нем нет, становится немного грустно на душе и наступает утомительный и немного тяжелый момент — пока продолжается собрание, пока собираешь багаж, пока передаешь приветы и прощаешься со всеми, с кем довольно долго делил повседневную жизнь на турнире. И вдруг все проходит, как только вспоминаешь, что возвращаешься домой к семье. Это то же самое чувство, которое я замечал на последних чемпионатах мира, когда радость остаться омрачалась сознанием, что ты так далеко от дома. В этой связи я вспоминаю интервью с игроком национальной команды Италии Кристианом Пануччи. В день перед отправлением в Японию его спросили: «Как ты переживешь такое событие?», и он ответил: «Это будет замечательное, великолепнейшее событие. Выступать в качестве профессионала на Кубке Мира — это максимум, но нельзя забывать, что это длительный период нахождения вдали от дома и для многих он проходнт очень тяжело». Я разделяю каждое его слово. Сорок два дня, поведенные в Японии, были великолепны и с точки зрения гостеприимства, и с точки зрения удовлетворения работой, и тем не менее мне было очень тяжело находиться вдали от дома. Несколько более сложную ситуацию я пережил при назначении арбитра на финал Лиги Чемпионов в 1999 г. С 1991 г. команда из Италии всегда оказывалась финалистом этого турнира, и поэтому итальянский арбитр автоматически исключался из финала. В сезоне 1998-99 гг. «Ювентус» вышел в полуфинал, и казалось, что у итальянского арбитра и на этот раз не было никаких надежд на участие в финале. «Ювентус», сыгравший в Манчестере вничью с «Манчестер Юнайтед», ответный матч играл дома, и, следовательно, у него были все шансы, чтобы попасть в финал в Барселону. В первые минуты ответного матча в Турине «Ювентус» забил гол, а затем довел счет до 2:0; все, казалось, решено. Но «Манчестер» сумел сделать почти невозможное и выиграл 3:2 и таким образом вышел в финал, в котором должен был сыграть с «Баварией» (Мюнхен). На этот матч мог быть назначен и арбитр из Италии. В тот момент итальянским арбитром с характеристиками, подходящими для такого финала, был я, — прошедший европейский сезон для меня был оценен весьма положительно. Но решение, которое я считал почти окончательным, неожиданно обратилось в очень сомнительное, и виновником этого был президент АИА (Итальянская Ассоциация Арбитров) и член арбитражной комиссии УЕФА Серджио Гонелла, который недвусмысленно мне заявил, что, по его мнению, у меня нет никаких надежд. И мне по-настоящему стало плохо, так как я не мог понять причин его скептицизма. Я до сих пор не знаю, что произошло после, но через пару недель мое разочарование обернулось в одну из самых больших радостей, которые я пережил за всю свою карьеру. Судить финальный матч Лиги Чемпионов было доверено мне. Это решение доставило мне большое удовлетворение.
Накануне матча
Но вернемся ко дню и часам накануне матча. Сколько субботних вечеров, проведенных в одиночестве в ресторане! А сказать, что я ненавижу ужинать один, это значит не сказать ничего: меня охватывает бесконечная тоска, пойти в ресторан, сесть и начать есть в одиночку для меня почти несчастье, — такое же, как и ходить одному в кино, особенно в субботу вечером, когда «нормальные» люди обычно собираются вместе большими компаниями, многие вечера я провел в кино. Впрочем, очень часто меня назначали на матчи далеко от дома, и я должен был выезжать в субботу вечером, тогда как помощники, назначаемые из близлежащих районов Италии, приезжали обычно с воскресенье утром. Тогда единственной альтернативой были ужин в номере гостиницы перед телевизором, а затем книга. В настоящее время обстановка заметно улучшилась: теперь помощники прибывают на матч всегда вечером накануне матча, и риск провести вечер одному исчез.
День накануне матча — это время обрести спокойствие и найти взаимопонимание с товарищами по команде, помощниками, определить план на игру и соблюсти небольшой ритуал: одни и те же привычки, одни и те же приметы, одни и те же действия, часто одни и те же мысли. Я считаю это очень важным, чтобы оказаться в наилучшем состоянии на поле, и этим объясняется, почему я предпочитаю тихие и малопосещаемые гостиницы. Много раз, особенно когда мои дочери были маленькими, я ночевал в гостинице, расположенной близ Виареджо, хотя должен был судить матч в городе, а потом добирался до стадиона 20 минут на машине. Я никогда в этих случаях не брал с собой жену, поскольку ее присутствие могло помешать моему настрою перед матчем.
Несмотря на мою требовательность в выборе гостиницы, иногда все же проходилось сталкиваться с неожиданностями. Мой первый матч в серии CI проходил в Местре, я должен был судить игру команд «Венеция-Местре» — «Каррара». Как обычно я забронировал номер в гостинице и прибыл туда накануне, в сильный туман. Когда я вошел в холл, первым, кого я увидел, был тренер «Венеции». В это мгновение я растерялся, затем пришла мысль: «А что он здесь делает?» Он мне объяснил, что из-за сильного тумана команда не смогла добраться до своей гостиницы и на некоторое время они решили остановиться здесь. Мне показалось, что было бы неуместно искать другого убежища, и я остался. Я предупредил арбитражную комиссию, а затем по возможности уклонялся от встреч и разговоров с тренером и игроками. Вечером прошел спокойно. А на следующий день за завтраком наши столы оказались в разных зонах, разделенные чем-то наподобие перегородки: форма соблюдена, и мое одинокое пребывание за столом, к счастью, было недолгим.
Неожиданные проблемы
Иногда дни накануне матча могут стать проблематичными. Несколько лет назад я пережил два таких дня. Особенно важен был день накануне Рождества.
Игра намечалась на 23 декабря, и я должен был судить матч «Наполи» — «Парма». Я решил на несколько часов задержаться дома и лететь последним самолетом из Пизы с остановкой в Риме, чтобы прибыть в Неаполь поздно вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Во время последнего чемпионата мира 2002 г. дело обстояло несколько иначе: у меня было больше надежд, и уже не было элемента неожиданности, поскольку в этом году я числился среди арбитров с большим опытом и входил в узкую группу лиц, претендующих на финал. Когда итальянская команда проиграла и была исключена из игр, мои характеристики оценивались очень хорошо, а я понял, что могу надеяться: поражение итальянцев в 1/8 финала, отсутствие в списках на четвертьфиналы и полуфиналы оставляли немалые шансы судить финальную встречу. В такой момент, понятно, все все знают: началась бесконечная серия звонков обычно все хорошо знающих лиц: «Не волнуйся, все решено; знай, это твой матч; послушай меня, не сомневайся». Я в этих случаях всегда сомневался; я человек дела и люблю потрогать все руками, и прежде чем радоваться назначению на матч, должен получить официальное уведомление. Я вел себя так перед финальной игрой и в дни, предшествовавшие официальному назначению, о котором должны были объявить 27 июня; даже разговаривая с женой и с друзьями в Италии, я все еще не считал дело решенным и пытался погасить энтузиазм считавших вопрос исчерпанным. Возможно, такое поведение объясняется проявлением некоторой предосторожности от сглаза, которая в таких случаях никогда не помешает.
Между тем, в последние дни в Италии стали раздаваться голоса, высказывавшие сомнения относительно моей кандидатуры: кто-то поднял шумиху о моем участии в рекламной кампании в пользу фирмы «Адидас», а не той, которая спонсировала две национальные команды, вышедшие в финал, немецкую и бразильскую («Найк»). Невероятно, что все высказывания в этих спорах касаются только арбитра, но не игроков. Мне не приходит в голову говорить о жене Юлия Цезаря, поскольку я хочу, чтобы обо мне судили по тому, что я делаю, а не по тому, что другие думают о том, что я делаю.
Собрание комиссией для выбора арбитров на финальную встречу началось в 8.00 в центре Токио в гостинице, где базировалась ФИФА. После нее несколько членов комиссии вошли в гостиницу, где мы жили, в тот момент, когда мы завтракали, и мне казалось, что кто-то из них скажет: «Немного внимания, поздравляем, вы выбраны», хотя бы для того, чтобы снять в какой-то мере напряжение, в котором мы находились. Я помню, что мы пытались держаться абсолютно индифферентно, но каждый из нас стремился уловить хоть намек, нюанс, в выражениях «тех, кто знал». И ничего! Мы должны были прождать еще целый час: нас только известили, что официальное сообщение о назначении намечено на 14.30.
Наконец, долгожданный час настал: нас собрали в зале, где обычно проходили собрания по анализу матчей и где в тот момент, не знаю, по какой причине, не было стульев. Мы все сели на пол, прислонившись к стенкам, и случайно другой арбитр, который, на мой в взгляд, обладал наилучшими качествами для проведения финала, швед Андерс Фриск, оказался рядом со мной. И, едва объявили о назначении, он первым начал поздравлять меня.
После поздравлений и объятий всех присутствующих начались «чествования» со стороны, телефонные звонки домой, всем, кому необходимо было сообщить об официальном подтверждении, а затем последовало настоящее «избиение»: в течение шести часов мне звонили практически все, кто хотел что-то спросить у меня, узнать мое мнение, выслушать какие-то замечания, просили что-то пояснить. Весь день пресс-атташе работал на меня, и могу сказать, что разговаривать по телефону с журналистами всего мира было очень утомительно.
К счастью, ФИФА установила последний срок «внешних» контактов на 12.00 в пятницу, сразу после пресс-конференции (официальной) в центре масс-медиа в Иокогаме, все звонки прекратились, настало время думать только о матче.
Радости и огорчения
Однако не всегда надежды и ожидания кончаются возможностью судить финальный матч Кубка Мира, иногда они оказываются обманутыми. Со мною такое произошло дважды: первый случай я пережил на чемпионате мира во Франции в 1998 г. Согласно строгим правилам, существовавшим в то время, арбитры, национальные команды которых вышли в четвертьфинал, автоматически «оставались» свободными, или просто были «исключены» из чемпионата. Италия тогда играла в матче 1/8 финала с Норвегией. Я смотрел игру вместе с норвежским арбитром, и в конце игры он меня очень тепло поздравил. Вероятно, в тот момент он не принял во внимание, что победа Италии означала для меня конец турнира. Моим соседом по номеру был мой соотечественник Марк Ботта Марсилья, тоже судья, мой друг и интереснейшая личность. И когда на следующий день французы выиграли у парагвайцев, лишив их таким образом возможности участвовать в турнире, я зашел в номер Марка и спросил: «Ну и что теперь, собираем чемоданы?» «Конечно, но лучше сказать, можем начинать готовить багаж».
Мне понравилась его мысль, а поскольку информация от арбитра из Италии была благоприятной, я начал думать не об отъезде, а о том, чтобы остаться с женой на три-четыре дня в Париже. Таким образом, из участника турнира я превратился в зрителя. Вместе с женой мы посмотрели четвертьфинальный матч Франция-Италия на стадионе «Сен-Дени». Если не считать столь замечательного зрелища с точки зрения простого болельщика, то в конечном итоге поражение Италии по пенальти прибавило к разочарованию арбитра еще и разочарование за поражение своей команды.
Подобная история произошла и на чемпионате Европы, проходившем в Бельгии и Голландии в 2000 г. Я был назначен судить четвертьфинал между французской и испанской командами, а накануне вечером Италия выиграла у Румынии. Я смотрел матч в гостинице в Брюгге, и когда Италия победила, я уже знал, что на следующий день будет мой последний матч на турнире, хотя и сообщат мне об этом после окончания всех четвертьфинальных матчей, когда мы соберемся все в штаб-квартире в Брюсселе и комиссия объявит принятое решение. Но таковы были правила, и я попытался максимально использовать оставшееся время на том основании, что это была последняя возможность на этом турнире привлечь к себе внимание. Все же, приготовившись к отъезду, во мне оставалась маленькая искорка надежды «Как знать, может, изменят правила», закралась нереальная мысль. Но, к сожалению, ничего не меняется. И когда зачитывают список судей, остающихся на турнире, а твоего имени в нем нет, становится немного грустно на душе и наступает утомительный и немного тяжелый момент — пока продолжается собрание, пока собираешь багаж, пока передаешь приветы и прощаешься со всеми, с кем довольно долго делил повседневную жизнь на турнире. И вдруг все проходит, как только вспоминаешь, что возвращаешься домой к семье. Это то же самое чувство, которое я замечал на последних чемпионатах мира, когда радость остаться омрачалась сознанием, что ты так далеко от дома. В этой связи я вспоминаю интервью с игроком национальной команды Италии Кристианом Пануччи. В день перед отправлением в Японию его спросили: «Как ты переживешь такое событие?», и он ответил: «Это будет замечательное, великолепнейшее событие. Выступать в качестве профессионала на Кубке Мира — это максимум, но нельзя забывать, что это длительный период нахождения вдали от дома и для многих он проходнт очень тяжело». Я разделяю каждое его слово. Сорок два дня, поведенные в Японии, были великолепны и с точки зрения гостеприимства, и с точки зрения удовлетворения работой, и тем не менее мне было очень тяжело находиться вдали от дома. Несколько более сложную ситуацию я пережил при назначении арбитра на финал Лиги Чемпионов в 1999 г. С 1991 г. команда из Италии всегда оказывалась финалистом этого турнира, и поэтому итальянский арбитр автоматически исключался из финала. В сезоне 1998-99 гг. «Ювентус» вышел в полуфинал, и казалось, что у итальянского арбитра и на этот раз не было никаких надежд на участие в финале. «Ювентус», сыгравший в Манчестере вничью с «Манчестер Юнайтед», ответный матч играл дома, и, следовательно, у него были все шансы, чтобы попасть в финал в Барселону. В первые минуты ответного матча в Турине «Ювентус» забил гол, а затем довел счет до 2:0; все, казалось, решено. Но «Манчестер» сумел сделать почти невозможное и выиграл 3:2 и таким образом вышел в финал, в котором должен был сыграть с «Баварией» (Мюнхен). На этот матч мог быть назначен и арбитр из Италии. В тот момент итальянским арбитром с характеристиками, подходящими для такого финала, был я, — прошедший европейский сезон для меня был оценен весьма положительно. Но решение, которое я считал почти окончательным, неожиданно обратилось в очень сомнительное, и виновником этого был президент АИА (Итальянская Ассоциация Арбитров) и член арбитражной комиссии УЕФА Серджио Гонелла, который недвусмысленно мне заявил, что, по его мнению, у меня нет никаких надежд. И мне по-настоящему стало плохо, так как я не мог понять причин его скептицизма. Я до сих пор не знаю, что произошло после, но через пару недель мое разочарование обернулось в одну из самых больших радостей, которые я пережил за всю свою карьеру. Судить финальный матч Лиги Чемпионов было доверено мне. Это решение доставило мне большое удовлетворение.
Накануне матча
Но вернемся ко дню и часам накануне матча. Сколько субботних вечеров, проведенных в одиночестве в ресторане! А сказать, что я ненавижу ужинать один, это значит не сказать ничего: меня охватывает бесконечная тоска, пойти в ресторан, сесть и начать есть в одиночку для меня почти несчастье, — такое же, как и ходить одному в кино, особенно в субботу вечером, когда «нормальные» люди обычно собираются вместе большими компаниями, многие вечера я провел в кино. Впрочем, очень часто меня назначали на матчи далеко от дома, и я должен был выезжать в субботу вечером, тогда как помощники, назначаемые из близлежащих районов Италии, приезжали обычно с воскресенье утром. Тогда единственной альтернативой были ужин в номере гостиницы перед телевизором, а затем книга. В настоящее время обстановка заметно улучшилась: теперь помощники прибывают на матч всегда вечером накануне матча, и риск провести вечер одному исчез.
День накануне матча — это время обрести спокойствие и найти взаимопонимание с товарищами по команде, помощниками, определить план на игру и соблюсти небольшой ритуал: одни и те же привычки, одни и те же приметы, одни и те же действия, часто одни и те же мысли. Я считаю это очень важным, чтобы оказаться в наилучшем состоянии на поле, и этим объясняется, почему я предпочитаю тихие и малопосещаемые гостиницы. Много раз, особенно когда мои дочери были маленькими, я ночевал в гостинице, расположенной близ Виареджо, хотя должен был судить матч в городе, а потом добирался до стадиона 20 минут на машине. Я никогда в этих случаях не брал с собой жену, поскольку ее присутствие могло помешать моему настрою перед матчем.
Несмотря на мою требовательность в выборе гостиницы, иногда все же проходилось сталкиваться с неожиданностями. Мой первый матч в серии CI проходил в Местре, я должен был судить игру команд «Венеция-Местре» — «Каррара». Как обычно я забронировал номер в гостинице и прибыл туда накануне, в сильный туман. Когда я вошел в холл, первым, кого я увидел, был тренер «Венеции». В это мгновение я растерялся, затем пришла мысль: «А что он здесь делает?» Он мне объяснил, что из-за сильного тумана команда не смогла добраться до своей гостиницы и на некоторое время они решили остановиться здесь. Мне показалось, что было бы неуместно искать другого убежища, и я остался. Я предупредил арбитражную комиссию, а затем по возможности уклонялся от встреч и разговоров с тренером и игроками. Вечером прошел спокойно. А на следующий день за завтраком наши столы оказались в разных зонах, разделенные чем-то наподобие перегородки: форма соблюдена, и мое одинокое пребывание за столом, к счастью, было недолгим.
Неожиданные проблемы
Иногда дни накануне матча могут стать проблематичными. Несколько лет назад я пережил два таких дня. Особенно важен был день накануне Рождества.
Игра намечалась на 23 декабря, и я должен был судить матч «Наполи» — «Парма». Я решил на несколько часов задержаться дома и лететь последним самолетом из Пизы с остановкой в Риме, чтобы прибыть в Неаполь поздно вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20