На «Ленфилъме» говорили: «Повезло Баталову, что снимается у Хейфица». И это было справедливо. Действительно, лучшего наставника для молодого актера не найти. Важнейшие тайны профессионального мастерства были доверены любознательному ученику. Когда же вышли фильмы «Большая семья», «Дело Румянцева», уже Хейфицу говорили: «Повезло вам, что нашли такого актера». Эта фраза на первый взгляд звучит парадоксально. Мало ли было молодых актеров, которые могли бы сыграть рабочего парня, шофера с той же мерой правдоподобия и естественности? Конечно, на Баталове свет клином не сошелся. На ум приходят многие молодые актеры, которые сыграли бы эти роли, может быть, не менее интересно, хотя, наверное, по-другому. Дело в том, что Баталов пришел в кинематограф в тот момент, когда предметом исследования стал обыкновенный человек, парень с нашей улицы, рабочий с соседнего завода.
Именно Баталов в небольшой роли Алексея Журбина пока еще пунктиром наметил характер современного молодого человека, показал обычного парня, доброго, мягкого, пытливого. Чуть позже подобные герои появятся в картинах Хуциева, Кулидоканова, Сегеля и других режиссеров послевоенного поколения. Дела и поступки, размышления этих современников явятся предметом исследования нашего кинематографа. А пока в «Большой семье» режиссер и актер сделали лишь первую прикидку на этого героя, который очень скоро станет властителем экрана, театральных подмостков…
Пройдет немного времени, и на сцене Центрального детского нам удастся разглядеть, понять этого героя в пьесе Виктора Розова «В добрый час!». В Алексее Журбине мы могли лишь угадывать те черты характера, которые станут определяющими для героев розовской драматургии: честность, принципиальность, самостоятельность в мыслях и поступках, стремление дойти самому до самых сложных проблем сегодняшнего дня, неприятие громких фраз и красивых слов.
Для того чтобы характер Алексея в фильме «Большая семья» стал открытием не только художественным, но и социальным, ему не хватало атмосферы того времени, размышлений над важнейшими жизненными проблемами, которые волновали молодое поколение 50-х годов. Его сопричастность к сверстникам просматривалась прежде всего во внешнем облике, в манере держаться, разговаривать, слушать. Сдержанный, немногословный, с мягким юмором, добрый. К сожалению, дела и поступки Алексея были замкнуты в схему, достаточно привычную. Любимая женщина ушла к человеку недостойному, а тот ее бросил с ребенком. Пережив душевную драму, Алексей возвращается к любимой.
Баталов играет сцену встречи с Катей очень тонко, мягко, естественно. Сначала нарочитая сдержанность, даже деловитость – быстрее собрать вещи, увести ее с ребенком в свой дом. А за всем этим – любовь, и ревность, и растерянность. Жаль, что душевная драма героя была заключена в этакое безвоздушное пространство, искусственно защищена от веяния времени, от тех общественных процессов, которые происходили вокруг. Герою Баталова оказалось тесно в традиционном жизнеописании семьи Журбиных.
В фильме с достаточной убедительностью была показана общность нравственных истоков представителей разных поколений рабочей династии. Конечно, это важно. Но важно и другое: не только общность, но и отличие каждого поколения от предыдущего. К сожалению, драматургия не давала возможности подойти к решению этой проблемы.
Каждый из Журбиных был свято предан своему делу, жил заботами судоверфи, чтил семейные традиции, в своих суждениях был строг и справедлив. Видимо, таким был задуман и Алексей. И если он совершал какие-нибудь необдуманные поступки, то они объяснялись прежде всего молодостью, жизненной неопытностью. Но герой Баталова выбивался из этой жестко очерченной схемы. В нем угадывалась духовная неудовлетворенность, склонность к самоанализу, способность не принимать любую истину на веру, а мучиться сомнениями. Но, к сожалению, эти качества, которые отличали его от старших, не нашли своего глубокого развития в характере героя, не были соотнесены с нравственным обликом молодого поколения 50-х годов.
Иосиф Хейфиц уже в первом фильме угадал в Баталове актера не только одаренного, но и очень современного, который мог показать значительность в обычном, незаурядность натуры в простых житейских ее проявлениях, показать те черты характера, те нравственные качества, которые отличают молодого человека послевоенных лет.
Эти данные актера заинтересовали Хейфица и Юрия Германа, который написал сценарий «Дело Румянцева» с учетом индивидуальности Баталова. Мы ни на минуту не сомневаемся в причастности героя к шоферской профессии, к той привычной для него среде, с которой связана его жизнь. И вместе с тем он чем-то отличается от окружающих. Быть может, – это задумчивый взгляд, милая застенчивая улыбка, чувство юмора, которое позволяет ему говорить не всерьез о вещах важных. В каждом поступке Румянцева ощущается та душевная тонкость, которая заставляет его болезненно отзываться на любую, даже маленькую неправду, несправедливость.
Волей обстоятельств честный Саша Румянцев оказался замешанным в уголовной истории. Если бы авторы фильма увлеклись сложнейшими сюжетными переплетениями, все свелось бы к очередному детективному киноповествованию. Во задача была у них иная. Вся драматургическая коллизия выстроена прежде всего для того, чтобы всесторонне, глубже показать характер главного героя.
Главное в Саше Румянцеве – чувство собственного достоинства, которое невозможно сломить никакими внешними обстоятельствами. Например, сцена допроса героя, которую ведет тупой, недалекий следователь. Суть дела преподносится таким образом, что человек, обладающий даже большим жизненным опытом, мог бы испугаться, сломиться. Баталов в этой сцене очень сдерокан, немногословен. Сначала его герой несколько растерян, затем мы чувствуем, как он собирает в кулак всю свою волю… Только бы не сорваться, не опуститься до скандала с этим солдафоном. Саша верит, что справедливость в конечном счете восторжествует, верит, что на человека невозможно безнаказанно возвести напраслину. И в этом тоже особенность времени.
Быть может, дальнейшие действия Румянцева с точки зрения здравого смысла могут показаться ребяческими, наивными – найти преступников, распутать самому змеиный клубок мошенников. Но мы понимаем, что поступки именно этого героя обусловлены причинами более значительными – высотой спроса с себя, пристальным вниманием к сложностям жизни, которая вдруг открылась перед Сашей, стремлением самостоятельно, без помощи людей, более искушенных, а может быть, и более осторожных, разобраться в своих мыслях, в своих сомнениях. Румянцев отказывается от любого нравственного кредита, который предлагают ему старшие. Он не желает освобождения от ответственности за свою судьбу, за собственные мысли. Именно эти качества, свойственные молодому поколению послевоенных лет, удалось Баталову умно и тонко показать в своем герое. Они определили нравственную тональность фильма.
Встреча с Хейфицем, постоянная работа с ним на протяжении многих лет не могла не отразиться на формировании творческой индивидуальности молодого актера. Именно под присмотром режиссера Баталов познавал арифметику и алгебру своей профессии киноактера: научился быть естественным и непринужденным перед камерой, психологически точно показывать состояние своего героя в каждой сцене, каждом эпизоде. Хейфиц привил ему вкус к тонкому акварельному письму, к тщательному психологическому анализу действий и поступков героя.
Когда вспоминают работы Баталова в кино и прежде всего фильмы, снятые Хейфицем, можно услышать такой упрек: «Баталов всегда остается Баталовым». Но нужно ли требовать от актеров кино обязательного внешнего перевоплощения? А искусство Жана Габена? Актер не пытается быть неузнаваемым на экране. Лучшие его роли, в общем-то, – вариации одного и того же характера, человека сильного, мужественного, так и не находящего своего пути к счастью. В своих лучших работах талантливый французский актер открывал нам новые грани этого характера, позволял познать глубины душевного мира героя, никогда не повторяя уже ранее найденное. Жан Габен, как правило, не изменяет своей теме в искусстве, углубляя ее, находя новые неожиданные ракурсы.
Поэтому было бы неправильным упрекать Баталова в том, что в каждой роли мы ощущаем отсвет личности актера. Как же иначе, если речь идет о художнике, а не натурщике. Но дело-то в том, что подчас роли, которые игра«, Баталов, не давали ему возможность открывать более яркие, глубокие грани современного характера.
Например, фильм «Дорогой мой человек», который пользовался большим успехом у публики. Казалось бы, образ Устименко должен был принести творческое удовлетворение художнику. Но этого не случилось, ибо характер героя задан с самого начала. Честный, бескорыстный, самоотверженный, готовый всем пожертвовать ради других. Но хотя на протяжении фильма Устименко становится старше, попадает во множество сложных драматических ситуаций, характер его, наделенный всеми добродетелями, не претерпевал существенных изменений. Авторы фильма, по сути, повторяли открытия, сделанные в 30-х годах нашим кинематографом. Вспомним хотя бы довоенный фильм «Доктор Колюжный». Насколько сходны в главном натуры этих людей! А ведь они отделены друг от друга таким рубежом, как война.
Мне кажется, в какой-то момент содружество Хейфица с Баталовым утратило столь необходимую в искусстве требовательность друг к другу. Творческий союз двух талантливых художников – это не безоблачная идиллия, а столкновение сильных, страстных натур, в результате которого высекаются искры подлинного искусства. Веда в том, что Хейфиц стал слишком бережно относиться к человеческим особенностям и актерским данным Баталова, строить роли применительно к его индивидуальности. Хотя бы Березкин в фильме «День счастья». Актер возвращался к тому, что было им найдено, выстрадано в других фильмах. Эта роль стала для Баталова повторением пройденного. Возможно, если бы фильм появился лет на десять раньше, то обрел бы совершенно иное звучание. Картина же вышла на экран в 1965 году. Уже после «9 дней одного года». Герой времени и вместе с тем баталовский герой претерпел определенную эволюцию. К тому моменту зрителей, кинематографистов интересовал уже иной герой. Человек милый, душевно тонкий, безусловно порядочный, но в общем-то обычный уступил место личности значительной, талантливой, мыслящей масштабами общества, такой, как Дмитрий Гусев. И в сравнении с ним стала очевидна некоторая ограниченность, гражданская инфантильность героев, появление которых на экране было связано с именем Баталова.
Всеволод Пудовкин, размышляя об актерском искусстве, писал: «Если он добрый человек и играет негодяя, то он и останется добрым человеком, играющим негодяя. Поэтому и построение образа должно у него идти не через механический показ не присущих ему свойств.
Он будет приближаться к образу только тогда, когда ряд движений, внутренних или внешних, которые нужны для пьесы, будет найден актером не через механическое повторение продиктованных или придуманных слов, движений и интонаций, а тогда, когда все это найдено через преодоление себя, живого человека».
Мне кажется, сегодня Баталов понимает, что именно в «преодолении себя» залог его новых творческих успехов. Поэтому он стремится вырваться из круга, очерченного его человеческими склонностями и творческими привычками, постараться найти в новых ролях более острую характерность. Конечно, это трудно – придется столкнуться с неизбежным сопротивлением своего человеческого материала.
Первые поиски в этом плане были сделаны в роли Гурова в фильме «Дама с собачкой». Помните ялтинские сцены? Герой в достаточной мере циничен, фатоват. Ничто не изобличает в нем душевную тонкость. Сердцеед банального курортного романа – не более. В этих сценах был не Алексей Баталов, каким мы его привыкли видеть на экране, а персонаж чеховского рассказа.
Режиссер стремится преодолеть в актере привычное – открывать в какой-то мере свою человеческую сущность в предлагаемых обстоятельствах. Сначала Баталов шел от противного, стремился как можно резче очертить банальность Гурова. Во взгляде актера появляется азарт игрока, уверенного в конечном выигрыше. Ставка его – «дама с собачкой». И потом усталость после легко одержанной победы. Еще один точный штрих вводит в фильм Хейфиц. Где-то рядом рыдает женщина, нарушившая супружескую верность, а тщательно одетый Гуров лениво ковыряет арбуз, методично сбрасывает косточки. Еще ничто не предвещает внутреннего смятения героя, конца его душевного комфорта. Все начнется после, в Москве.
«…У него было две жизни: одна явная, которую видели и знали все, кому это нужно было, полная условной правды и условного обмана, похожая на жизнь его знакомых и друзей, и другая – протекающая тайно». Но эти две оюизни не могут существовать параллельно. Они где-то пересекаются и нарушают «условную правду и условный обман». Во взгляде Гурова появляется смятенность, речь становится замедленной, движения неуверенны. Мы постоянно ощущаем, как внутренне далек этот человек от реальной действительности, сколько усилий стоит ему вернуться в когда-то привычный для него мир. Любовь не только возвысила Гурова, но и надломила его. Баталов показывает всю меру душевной драмы героя, осознавшего бессмысленность его прежнего Существования и безнадежность будущего. Эта роль одна из лучших в биографии артиста.
Очевидно, и роль Тибула в «Трех толстяках» привлекла Баталова своей непохожестью на все то, что он делал прежде. Условный сказочный персонаж, рыцарь без страха и упрека, который из сложнейших ситуаций выходит победителем. Эта роль была сыграна актером на открытом темпераменте, броско, без столь излюбленных актером полутонов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26