Ему помнился лязг множества колес, густые клубы пыли, которая поднималась из разбитой колеи. Слой пыли лежал на обочинах и на ближайших живых изгородях, и дороги казались белыми шрамами на лице земли. А какие диковинные ночи он проводил вдали от дома, сидя молчком где-нибудь в уголке таверны, покамест отец бражничал! Порой у Илая случались припадки хандры, тогда он подзатыльниками отсылал сына наверх — спать; в хорошем же расположении духа он становился говорлив, засиживался допоздна, травил байки про то, как он сам был мальчишкой и как у тогдашних локомобилей впереди, перед паровым котлом, были оглобли, в которые впрягали-де лошадей. В восемь лет Джесс уже работал тормозным кондуктором, а в десять ему позволяли управлять локомобилем во время поездок на небольшие расстояния. Когда его наконец отослали в школу, то это было целой трагедией.Знать бы, что думал Илай, посылая его учиться. Должно быть, родитель сказал что-то вроде: «Пущай поднаберется знанья. Это, скажу я вам, штука не без надобности…» Джесс хорошо помнил свои ощущения — как он бродил по саду за домом, глядя на гнущиеся под тяжестью мирабели ветки старых деревьев, приземистых и разлапистых, лазить по ним было одно удовольствие. А яблок-то, яблок — и бремлиевка, и лейновка, и хейливские оранжевые; груши Коммодор висят словно толстокожие бомбочки на фоне стен нежного колера — благодаря сентябрьскому солнышку. Прежде Джесс всегда помогал снимать урожай в саду, а теперь вот — баста. Его братья научились читать, писать и считать в крохотной деревенской школе, на том и закончилось их образование; а Джесса отправили сперва в Шерборн, потом в колледж старинного университетского города. Он прилежно изучал языки и естественные науки и справлялся неплохо; однако ему постоянно было как-то не по себе. Только годы спустя он сообразил, чего ему не хватало — руки тосковали по смазанной стали, ноздри маялись без запаха локомобильного пара. Он собрал пожитки, вернулся домой и стал работать простым буксировщиком, на что Илай ни слова не сказал. Ни похвалы, ни ругани. Джесс тряхнул головой. Подсознательно он всегда точно знал, к чему у него душа лежит. Он был прирожденным буксировщиком — подобно Дико-ну, подобно Тому, подобно старому Илаю. В этом заключалось все, и этого для него было вполне достаточно.«Маргарет» взяла подъем и покатила вниз по склону. Джесс посмотрел на продолговатое стеклянное окошко прибора, почти инстинктивно прикрыл форсунку и впрыснул воду в паровой котел. У локомобиля длинная рама — значит, следует быть предельно осторожным при езде под гору. Если в этот момент в цилиндре окажется мало воды, наклон вперед может оголить верхушку огневой коробки и тогда расплавится находящаяся там заслонка. На любом парокате имеется запасная, но прилаживать ее — та еще работенка. Надо загасить огонь, вползти в пышущую жаром топку и в темноте целую вечность шарить руками над собой. В свое время, подобно всем новичкам, Джесс спалил немало заслонок, и это навеки приучило его не оголять верх огневой коробки. Однако переборщить тоже опасно: чуть поднимешь воду выше чем следует, и она доплеснется до паровых отверстий; тогда водителя ошпарит облако брызг. И такое с ним уже случалось.Он прикрутил вентиль, шипение форсунки стихло. «Маргарет», наращивая скорость, загрохотала вниз по склону. Джесс потянул назад рычаг реверса, для контроля за составом чуть прижал тормоза; ухо зафиксировало новый тон в работе машины — локомобиль миновал впадину и снова пошел вверх, и Джесс опять прибавил пару. Он знал каждую пядь этой дороги, как и положено всякому клас-. сному водителю.Одинокий огонек подсказал, что впереди Вул. «Маргарет» пронзительно крикнула, предупреждая городишко о своем приближении, и загрохотала между домиками с закрытыми ставнями. Дальше дорога была прямая как стрела — по вересковым пустошам до самого Пула. Через час он окажется у городских ворот, примерно полчаса добираться до набережной. Только бы не было пробок на дорогах… Зябли руки, холод пробирал все сильнее.Джесс посмотрел направо и налево. Стемнело окончательно, и Великие Пустоши тонули в кромешной мгле. Где-то вдалеке он видел или это только казалось? — блуждающий огонек, будто мечущийся над каким-нибудь вонючим болотцем под завывание ледяного ветра. Джесс прислушивался к ровному пыхтению «бурреля», и в его сознании уже не впервые возник образ корабля. «Леди Маргарет» островочек света и тепла — движется меж пустынных горизонтов, подобно кораблю, который пересекает бесконечный и враждебный океан.На дворе двадцатый век — век разума, однако, по мнению людей, пустоши по-прежнему населены нечистой силой. Боятся волков-оборотней и ведьм, призраков и злых гномов, ну и, конечно, разбойников… Джесс криво усмехнулся. Дикон обозвал их «норманнскими выродками». А что, не так уж далеко от истины. Ведь говорят, они и в самом деле потомки норманнов, но в католической Англии спустя почти тысячу лет после норманнского завоевания линии потомков норманнов, саксов и первых жителей этой земли — кельтов — безнадежно перепутались. Существующие различия обозначены более или менее произвольно, введены несколько веков назад исходя из расовых теорий великого Гизевиуса. Большинство людей хоть немного, но владеют сразу пятью господствующими в стране языками: французским, на котором говорят представители правящих классов; латинским — языком церкви; современным английским — языком купцов и предпринимателей; устаревшим среднеанглийским и кельтским языком простолюдинов. Разумеется, есть и другие языки: гаэльский, корнуоллский и уэльский. Эти три языка бережно лелеет церковь, хотя их употребление сошло на нет уже много столетий на зад. Зато это способствует раздроблению страны, установлению языковых барьеров наряду с классовыми. Политика Рима издавна основывалась, пусть и неофициально, на принципе «разделяй и властвуй».Вокруг самих разбойников роились легенды. На юго-востоке с незапамятных времен не переводились пешие грабители — занимались контрабандой, поворовывали, грабили дорожные поезда. Обычно, хотя не без исключений, они избегали убийств. В течение нескольких лет больше, чем другим доставалось буксировщикам. Джесс помнил, как в одну темную ночь «Леди Маргарет» приползла домой, и водитель, раненный стрелой самострела, свалился замертво. Половина поезда была охвачена огнем; старик Илай изрыгал угрозы и проклятья. Прибыли войска аж из Сорвиодунума, в течение нескольких дней прочесывали пустоши… Напрасно. Банда на время разбежалась. Если предположения Илая были верны, то разбойники затаились по домам, превратившись опять в добропорядочных и богобоязненных граждан. Хоть бы что нашли на пустошах — ни следа от пресловутых бандитских укрепленных лагерей, о которых деревенские кумушки все уши прожужжали.Окоченевший Джесс еще раз подбросил угля в топку. На «Маргарет» ружей не имеется: если нагрянут разбойники и если тебе жизнь дорога, лучше не сопротивляться. Вывернуться можно разве что с помощью хитрости — у Илая на сей счет были свои соображения, хотя ему и не довелось опробовать их. Джесс стиснул губы. Нагрянут так нагрянут, но как бы им не подавиться отнятым у фирмы Стрэнджа. В сегодняшней Англии водить дорожные поезда — ремесло не для слабаков.Примерно через милю будет переезд через речушку, приток Фрома. На этой дороге именно там разбойники останавливаются для пополнения запасов воды. На болотистых пустошах нет колодцев — их рытье слишком дорого станет. А застойная вода в ямах — испорченная и омерзительная на вкус, пить ее опасно; колодцы пришлось бы укреплять цементом, на что ушла бы прорва денег, — все предприятия по его производству строго опекает церковь, и стоимость цемента мало кому доступна. Разумеется, производство этого материала, столь удобного для быстрого возведения укреплений, лимитировали неспроста. Страна знавала столько мятежей, что даже римские папы научились осторожности.Пристально вглядываясь в дорогу, Джесс различил сверкание то ли воды, то ли льда. Рука потянулась к рычагу реверса и тормозам. «Маргарет» остановилась на середине мостика. На парапете красовался запрет проезда тяжелому транспорту, но немногие буксировщики обращали внимание на подобные знаки, особенно после сумерек. Джесс нагнулся и достал из-под парового котла шланг в массивном металлическом кожухе и швырнул его конец с моста. Лед с треском проломился, забулькала засасываемая вода, а из воздушных клапанов повалил пар. Работа была завершена в считанные минуты. «Маргарет» и без этого благополучно доехала бы до Пула, но любой буксировщик, который не даром ест свой хлеб, спокоен лишь тогда, когда цистерны наполнены почти до края. Особенно в ночное время, при постоянной угрозе нападения. Теперь парокат был готов — если понадобится — к долгому и изнурительному бегству от погони.Джесс втащил обратно шланг и вынул из тендера ходовые лампы. Две он повесил по обе стороны от парового котла, две над передней осью, затем открыл вентили, чтобы в них поступал карбид, всякий раз снимая стеклянную переднюю заслонку и принюхиваясь, не пахнет ли ацетиленом. В ярких секторах белого отчетливого лампового света на дороге перед локомобилем заблестели кристаллики льда. Джесс снова тронулся в путь.Холод был чувствительный, несколько градусов ниже нуля, а ночной мороз только-только разыгрывается. Наступал тот этап поездки, когда начинаешь воспринимать холод как своего личного врага. Он берет тебя за горло, когтит спину — и с этим мерзавцем приходится бороться постоянно, всем телом и всем сознанием. Человек может оцепенеть от холода, замерзнуть прямо на площадке машиниста, уже не замечая, что огонь в топке угасает, давление пара падает и следует подбросить угля. Такое случалось, и не раз: на дорогах подобным образом погибло немало буксировщиков. Никто от этого не застрахован.«Леди Маргарет» размеренно неслась вперед; ветер завывал на пустошах. Там, где они кончались, были дома и домики Пула, сгрудившиеся за мощными крепостными стенами и рвом с водой. На стенах горели факелы — на пустынной равнине их свет был виден за много миль. «Маргарет» неуклонно приближалась к ряду помигивающих огней. Возле Западных ворот Джесс крутанул тормозное колесо и ругнулся. В слабом свете факелов из-за стен вытягивалась бесконечная вереница машин: «буррели», «эвлинги», «клейтоны» и «фаулеры», — и каждый локомобиль с длиннющим поездом. Между ними сновали приставы; в воздух поднимались клубы пара; многие машины приглушенно сопели. «Леди Маргарет» замедлила ход, выталкивая облачка пара, словно запыхавшись на морозе, и пристроилась за десятисильным «фаулером», раскрашенным в цвета «Мёрчент Эдвенчерерс».Джесс оказался всего в пятидесяти ярдах от ворот, но пробка грозила рассосаться в лучшем случае через час — лишь тогда все машины выедут из города и освободят проезд. Шуму-то, шуму: машины ревут, водители орут, городские чиновники ругаются, регулировщики огрызаются. А рядом с огромными колесами снуют ватаги «папских ангелов», распевая псалмы и тыча всем и каждому кружку для пожертвований. Джесс помахал обалдевшему от гама констеблю. Тот в ответ потряс алебардой, метнул взгляд в сторону груза «Леди Маргарет» и расплылся в улыбке.— Что, приятель, опять везешь благословение от епископа Блейза?Джесс крикнул, что так оно и есть; в это время стоящий рядом «фаулер» несколько раз оглушительно свистнул.— А ну-ка прекрати! — проорал полицейский. — Чего тебе не терпится — какой такой срочный груз?Водитель — коротышка в пальто, обмотанный длинным шарфом — выплюнул на землю бычок и язвительно рявкнул:— Вустрицы для ихнего святейшества. Сегодня вроде как Рим думают спалить…История о том, как римский папа Орландо ужинал устрицами, а тем временем наемные солдаты подвергали разграблению Флоренцию, уже вошла в легенду.— Еще раз вякнешь об этом, — в бешенстве выкрикнул констебль, — и вообще перед тобой ворота закрою. Околачивайся всю ночь на пустошах — пусть разбойнички тебя пообчистят. А теперь живо кати свою жестянку, давай-давай!..«Фаулер» без повторного приглашения быстро юркнул в образовавшуюся между машинами брешь. Джесс устремился за ним. Пришлось целую вечность маневрировать и хвататься за свисток, прежде чем его поезд миновал узкую горловину ворот и покатил по главной улице Пула.«Стрэнджу и сыновьям» принадлежал таможенный склад для товаров, необлагаемых пошлиной, — поблизости от старинного здания таможенной службы. «Маргарет» пришлось пробираться к нему между грудами товаров, наваленных на погрузочных площадках набережной. Для этой поры в доках было чрезвычайно оживленно. Джесс проехал мимо шотландского угольщика, большого германского грузовоза, потом — французского, мимо судна из Нового Света (судя по широким обводам — бывшего невольничьего), а также красавца — шведского клипера, еще не спустившего паруса; мимо «Гронингена» — потрепанного датского кораблика, на котором, как Джессу было известно, сохранились несуразные ртутные паровые котлы. Он подогнал поезд к складскому помещению своей фирмы с часовым опозданием.Обратный груз уже подготовили; Джесс с облегчением избавился от вагонов, отдал накладную служащему и прицепил новый состав. По привычке тщательно проверив, хорошо ли увязан груз, он прибавил пару и выехал с территории доков.Холод успел пробрать его до костей, а окна трактиров так манили теплом, выпивкой, горячей едой… Но нет, сегодня «Маргарет» в Пу-ле не заночует. Время шло к восьми. Ворчливый констебль распахнул ворота крепостной стены, и Джесс выехал из города и покатил по безлюдной дороге, Луна стояла уже высоко в безоблачном небе, мороз усилился.Сперва медленный подъем в юго-западном направлении, вокруг пулской гавани, до развилки на Уэрхэм, где Джесс свернул влево на Дурноварию. И тут он дал «Маргарет» разгуляться, погнал по пустой дороге со скоростью двадцать миль в час. Доехал до Уэрхэма, взял трудный поворот у железнодорожного переезда;
1 2 3 4 5 6