Ты же не хочешь, чтобы она снова увидела всю эту чертовщину, правда?
Тифани не торопилась выполнять его приказ и не успела очистить стол к тому моменту, когда Кэт открыла глаза. Полусидя на подушках, Кэт имела возможность отлично все рассмотреть. Ее губы дрогнули, она схватила Питера за руку и прошептала:
— Голос... это был твой голос... твой... Питер молчал — отчасти и потому, что его не спрашивали, но больше оттого, что на миг лишился дара речи. "Проклятие, — думал он, — что мне стоило придушить эту чертову куклу? " Даже сейчас, запуганная до полусмерти, она продолжала настырно сопротивляться, и ее упрямство привело-таки к единственно возможному рациональному объяснению случившегося. Хорошо еще, что он перестраховался, иначе Кэт, чего доброго, вывела бы его на чистую воду.
— Вы слышали какие-то голоса? — тихо спросил он.
— В темноте... зажглись свечи... и голос, ... похожий на ваш...
— Это был не Питер, Кэт, — сказала подошедшая Тифани. Из карманов ее халата торчали черные обгоревшие фитили. Лапку она тоже сунула в карман. Чешир сидел на полу с разочарованным видом. — Мы рассыпали тальк на дорожке. Если бы кто-то прошел, остались бы следы.
— Ванная, — пробормотала Кэт, не отпуская руки Питера, несмотря на все свои обвинения.
— Она заперта. С этой стороны.
— Пойди посмотри.
Тифани взглянула на Питера и недоумевающе пожала плечами.
Она вернулась почти сразу.
— Дверь закрыта на задвижку, Кэт. Ну подумай, даже если Питер прошел в смежную комнату, как ему добраться до тебя? Следов на дорожке нет. Разве только по потолку?
Зубы у Кэт застучали, хотя в комнате не было особенно холодно.
— Ну все, хватит, — наконец вмешался Питер. — Тифани, позвони — хотя нет, лучше я сам, а ты оставайся с ней.
Он вышел, потирая затекшую руку. Следующей мыслью Кэт будет мысль о каком-нибудь записывающем устройстве. Она пошлет Тифани обыскать его комнату. Нужно немедленно избавиться от диктофона. Встреча доктора — хороший предлог для того, чтобы зайти к себе и приодеться. Нельзя же, в самом деле, идти босым и полуголым? С Кэтрин Мор лишняя осторожность не помешает. Однако, когда дверь за ним бесшумно закрылась, он уже знал, что Кэт капитулировала. До его слуха долетели ее слова:
— Тогда это Марк.
— Она все еще там бродит?
— Да. — Тифани досадливо дернула головой, и ее яркие волосы, взметнувшись от резкого движения, рассыпались по плечам. — Мартин сказал, что ему больше нечего ей дать. Трус несчастный! Я сама сойду с ума, если она не перестанет.
— Ее нужно вывести на прогулку.
— Со мной она не пойдет. — Тифани сама была на взводе. В ее голосе послышались истерические нотки, щеки ярко вспыхнули.
— Тогда я попробую.
— Желаю успеха.
Удача шла к нему в руки. В его планах было увести Кэт подальше от дома, где она не сможет позвать на помощь, но Питер не предполагал, что она так легко согласится. Наверное, Тифани убедила в его непричастности к ночному жестокому розыгрышу. Они пересекли двор, вышли через калитку в лес. Кэт почти бежала впереди, Питер следовал за ней, как сторожевой пес. Они не разговаривали. Кэт скоро выдохлась, начала спотыкаться и сбавила шаг. Питер попробовал взять ее за локоть, но она вырвала руку.
— Я сама. Мне не нужна помощь.
— Черта с два она тебе не нужна!
Она смерила его долгим взглядом, и ее глаза, ставшие сейчас еще глубже и чернее, снова беспокойно заметались по сторонам.
— Давай свернем, — сказала она. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь нас увидел.
— Иди, я за тобой.
— Здесь недалеко есть одна поляна... — Она нырнула в густой кустарник справа от просеки, под сломанную ветку большого старого дуба, увитую ярко-красным ядовитым плющом.
У дуба начиналась едва заметная стежка. По ней, очевидно, долгое время никто не ходил. Кэт показывала дорогу, петляя между стволами деревьев, в то время как Питер не по-джентльменски тащился сзади. Когда они, наконец, добрались до поляны, он был весь мокрый и исцарапанный колючками.
На поляне журчал ручей, вокруг росли высокие деревья, среди них и несколько сосен. Их иголки усыпали все вокруг так, что даже вездесущая жимолость не могла пробиться сквозь толстый бурый ковер на земле. Слева от тропинки, по которой они пришли, лежал необычный предмет — массивный камень футов десяти в высоту и не менее в длину, темно-серого, почти черного гранита. На вершине этой глыбы была плоская ровная площадка, будто кто-то поработал тесаком.
— Метеорит? — попробовал угадать Питер.
— Нет, обломок скалы. Местные называют этот камень «трибуна дьявола». Кэтрин подошла к камню и опустилась возле него на землю. Похлопав себя
по карманам, вынула пачку сигарет.
— Они боятся сюда приходить, особенно под Хэллоуин. Вот почему я люблю это место.
Кэтрин тщательно загасила окурок, затем вдруг повалилась ничком и спрятала лицо в ладонях.
— Поплачь, легче будет, — тихо сказал Питер.
— Нет, я не плачу. — Она перекатилась на спину. Ее широко раскрытые глаза были сухи. — Я думаю, не сходить ли мне к психиатру. Или, может быть, лучше уехать или сделать, что он хочет. Или покончить со всем сразу.
— Это не выход. — Долгожданный момент наступил, но Питер отчего-то растерялся и не знал, что теперь будет.
— Вот этого я и боюсь. — Она вдруг сухо рассмеялась. Ее смех прозвучал как выстрел. — Я боюсь своих снов. Что, если я попаду туда, в свои сны? Значит, остается один из трех вариантов на выбор.
— Кто «он»? — спросил Питер.
— Один мой знакомый. — Лежа на боку, она рассматривала Питера сквозь ресницы.
Питер не сразу узнал этот взгляд. Не то чтобы на него редко так смотрели, но он никак не ожидал этого от Кэтрин. И все же он не мог ошибиться. Девушка казалась сейчас такой маленькой! Протянув руку, он нежно дотронулся до ее щеки, затем его пальцы скользнули ниже... Кэт схватила его за плечи, притянула к себе, и они вместе упали на землю.
Она лежала на спине с закрытыми глазами. Ее руки, расслабленно вытянутые вдоль тела, казались белыми, как снег на фоне бурых иголок. Питер, приподнявшись на локте, рассматривал ее лицо. Тревога по-прежнему таилась в опущенных уголках рта и тенях под глазами. Ее попытка хоть на время забыться не удалась.
Кэтрин не скрывала этого. Она не говорила «я люблю тебя», а стонала от физического наслаждения. Пусть так... он ни о чем не жалел.
— Хочешь сигарету? — спросил он.
Не открывая глаз, Кэт покачала головой:
— А ты угощайся.
Он нащупал сигареты в кармане ее рубашки, но не спешил убирать руку. Кэт улыбалась с закрытыми глазами. Потом она, должно быть, почувствовала, как изменились его прикосновения, открыла глаза, попыталась сесть, но, натолкнувшись на локоть Питера, упала обратно на спину.
— Мне больно. Что это... Куда ты смотришь?
Шрамы были почти незаметны, но они были.
Питер, рассеянно улыбнувшись, покачал головой. Чего-чего, а этого он не ожидал... Как мог Сэм упустить такое? Тем временем Кэт вывернулась из-под его локтя. Подняв голову, Питер увидел ее огромные глаза, ужас в которых читался легко, как печатная страница.
— Значит, это правда, — холодно произнес он. — И что произошло потом?
Он еле расслышал ответ, несмотря на мертвую тишину.
— Ей было восемь месяцев. Воспаление легких.
«Так вот что заставило Кэтрин обратиться к культу Маша Матер и поверить в воскрешение из мертвых», — подумал Питер.

Часть втораяДобыча
Глава 9
Кэт выдала себя одним лишь словом. Она не только признала сам факт, но и то, что он для нее значил. Это была трещина в броне, ахиллесова пята, слабое место, через которое ее можно было атаковать. Но ей было все равно. Она снова легла на спину и закрыла глаза. Ее больше не заботило, придушит он ее сейчас или потом.
Питер тоже проговорился, но она и раньше догадывалась, кто он такой, хоть они были и не слишком похожи. Может быть, только формой головы и этими непокорными белокурыми волосами. А в остальном — курносый нос, маленький рот и круглое мальчишеское лицо Марка ничем не напоминали черты Питера. И все же, когда глаза у Питера становились узкими и губы сжимались от гнева, она видела перед собой Марка. Марка, который уже год как был мертв, но продолжал преследовать ее, и совсем не понарошку. Вот и сейчас он опять возник из черной глубины ее сознания, как делал это все дни и ночи, с тех пор как погиб.
Он всегда ходил задрав голову и глядел свысока. В ту лунную ночь он был словно один из падших ангелов из поэмы Мильтона «Потерянный рай». На его юном лице играла лукавая тонкая улыбка. Он был такой прямой и легкий, что казалось, сейчас полетит. Октябрь в прошлом году выдался холодным, но Марк не был бы Марком, если бы носил пальто. Ему хотелось, чтобы силы природы подчинялись его желаниям, а когда они отказывались, он их попросту не замечал.
Сначала Кэтрин пыталась взывать к его разуму, но Марк не хотел ее слушать. Он вообще не терпел серьезных разговоров. Потом она стала оскорблять — обидные слова отскакивали от его раздутого самомнения, как от стенки горох. Он мнил себя неотразимым. Впрочем, не без причин — ведь однажды она не устояла перед его шармом и оригинальностью. Он называл ее чаровницей, волшебницей, говорил, что она его околдовала, и это было так не похоже на банальные ухаживания. Однако его красноречие надоело Кэт быстрее, чем он сам. В ту ночь, под холодной луной, оно взбесило ее. Он испробовал все средства — угрозы, лесть, даже слезы. Когда запас его излюбленных приемов подошел к концу, ему ничего не оставалось, как применить силу. И вот, когда он стал надвигаться, у нее в руках очутилось ружье...
Кэтрин заставила себя открыть глаза. Питер стоял, повернувшись к ней спиной, и застегивал рубашку. Повязка валялась на траве.
— Твоя рука, — безразличным тоном произнесла она, — я и забыла, что у тебя болит рука.
— Я тоже забыл. — Питер повернулся с холодной, зловещей улыбкой на лице, напомнившей ей гримасы античных статуй. — Ты очень искусна. Это от практики или от природы?
Он с презрением и ненавистью рассматривал Кэтрин. Вспомнив, что она лежит голая, Кэт схватилась за одежду, чтобы прикрыться.
— Замолчи!
— Марк был большой любитель этого дела. Я уверен, он получал от тебя огромное удовольствие, пока не надоел тебе и ты его не выкинула. (Кэт одевалась. Она не смотрела на него, по не слышать не могла.) Наверное, для него это был страшный удар. Тебе нужен был не муж, не любовник, а просто самец, который сделал бы тебе ребенка. Ты относилась к нему как к здоровому породистому кобелю. Потому что это не было случайно, ведь правда? Я не поверю, что ты ничего не знаешь о контрацепции. Сейчас даже первоклассники умеют предохраняться. Единственное, чего я никак не возьму в толк: как у такой расчетливой, холодной суки, как ты, мог сохраниться нормальный человеческий инстинкт продолжения рода? Хотя инстинкт заложен в генах, тут уж ничего не поделаешь. Жалкая замена...
— Замолчи! — Кэт закрыла уши руками. Питер схватил ее за локти и заставил посмотреть себе в глаза.
— Что ты с ним сделала? Я знаю, он не мог застрелиться по неосторожности. Он умел обращаться с оружием. Он покончил с собой, верно? Отвечай! Это ты его довела? — Он тряс ее как куклу.
— Покончил с собой? — прошептала Кэтрин, недоуменно глядя на него из-под растрепавшихся волос. — Марк?
Она засмеялась. Ей было не смешно, но она не могла остановиться. Лицо Питера от тряски дрожало и множилось, у нее перед глазами плыл какой-то красный туман. Потом Кэт увидела, как Питер взмахнул рукой, и наступила темнота — прекрасная прохладная темнота, поглотившая и этот идиотский смех, и боль от пощечины, и все остальное. Она лежала в глубокой черной норе, где не было ничего. Будь Кэтрин умнее и осторожнее, сумела бы остаться там навсегда.
Голос Мартина выдернул ее из темноты. Как она его ненавидела! Ненавидела свою постель, знакомый запах и прикосновение свежего белья. Ее чувства яростно сопротивлялись возвращению. Она попыталась нырнуть обратно в нору. Ей это почти удалось... Но ненавистный голос не оставлял в покое:
— Кэт! Кэт! Ты слышишь меня? Не тряси головой! Очнись! Питер, это кома. Что вы с ней сделали? Она меня не слышит.
— Дайте мне. Отойдите. — Другой голос. Кэт его тоже ненавидела, только в сто раз сильнее. Он приносил несчастье. Он пронзил ее, точно молния. От него не укрыться. — Кэт, проснись. Это бесполезно. Не валяй дурака. Ответь мне, Кэт. — Теперь она почувствовала его руку у себя на плече. Он сел на кровать рядом с ней. Слезы ярости переполнили ее глаза и покатились из-под упрямо закрытых век, и Питер вздохнул со странным облегчением: — Она плачет.
Была ночь. Она удивилась, потому что голоса, что слышались возле нее, были те же. Ей казалось, они не переставали говорить.
— Она давно проснулась?
— Действие инъекции скоро прекратится. Если она опять потеряет сознание, вы знаете, что делать.
— Я ничего с ней не делал. Она сама очнулась.
— Да, она сильная, но у каждого есть свой предел.
— Мудрая мысль номер сорок два.
— Стюарт, у меня сегодня был тяжелый день.
— Извините. А вы, кажется, к ней неравнодушны, доктор?
— Я хотел на ней жениться.
Кэт лежала неподвижно, не открывая глаз. От этого, казалось, у нее обострились другие чувства. Она ясно ощущала настроение обоих мужчин.
— Я женат, — сказал Мартин, помолчав, — но это не значит, что мне запрещено мечтать.
— Что ж вы так слабо мечтали?
— Она любила другого.
— Я слышал. И что это был за человек?
— Он был похож на вас. Не очень, конечно. Но в тот день, когда вы пришли ко мне в офис, я подумал... Да и Кэт, наверное, тоже...
Кэт приоткрыла один глаз. Они стояли лицом друг к другу. Она видела их в профиль. Питер устало опирался на спинку кровати. На голове был полный ералаш, будто он не причесывался две недели, лицо осунулось. Пол тоже выглядел измученным. Бедный Пол. Наверное, целый день с ней возился.
— Я не спрашиваю, на кого он был похож. Я спрашиваю, что он был за человек, — недовольно напомнил Питер.
Мартин ответил не сразу. Его ответ прозвучал как удар хлыста:
— Подлый, спесивый эгоист.
— Хм... — Питер задумчиво потер подбородок. — Но он ведь умер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20