«Багряная игра»: Аргус; Москва; 1994
ISBN 5-85549-033-5
Урсула Ле Гуин
Безбрежней и медлитнльней империй…[1]


В качестве названия дана строка из стихотворения английского поэта Эндрю Марвелла (1621-1678) "Застенчивой возлюбленной", герой которого говорит, как росло бы его чувство к возлюбленной, "будь времени в достатке и пространства".
В первые десятилетия Лиги, и только тогда, Земля посылала корабли в чудовищно долгие экспедиции по ту сторону пределов - дальше, куда дальше звезд. На поиск миров, не засеянных и не колонизированных Основателями с Хайна, по-настоящему чужих миров. Все Ведомые Миры восходили к Хайнскому Первоначалу, и землян, не только созданных, но еще и спасенных хай-нианами, это уязвляло. Хотелось отделиться от семьи. Хотелось найти что-то новенькое. Хайниане, будто до противности всепонимающие родители, поддерживали такого рода изыскания и вместе с еще несколькими мирами Лиги предоставляли для них корабли и добровольцев.
Всех этих добровольцев, завербовавшихся в бригады Особой Инспекции, объединяла одна особинка - нездоровая психика.
Да и кто, будучи в своем уме, отправился бы на поиск информации, которой предстоит идти по назначению более пяти, а то и десяти столетий? На работе ансибля тогда еще сказывались помехи от космических масс, устранить их не удавалось, так что мгновенная связь была возможна лишь в радиусе 120 световых лет. Далее исследователи оказывались в полной изоляции. И само собой, они и понятия не имели, куда бы вернулись, если вернулись бы. Ни одно нормальное человеческое существо, испытавшее временной скачок всего-то в несколько десятилетии, путешествуя между мирами Лиги, не отправилось бы по своей воле в экспедицию с возвращением через столетия. Инспекторами становились эскаписты, люди, негодные для нормальной жизни. Инспекторами становились психи.
Десятеро таких и поднялись в порту Смеминг на борт челнока, и те трое суток, пока челнок добирался до их корабля, всяк по-своему нескладно пытались узнать друг друга. Корабль их назывался "Гам" - тау-китянское уменьшительное словечко, что-то вроде "детка " или "дружок". Тау-китянцев в команде оказалось двое, двое хай-ниан, одна белденка и пятеро землян; корабль тау-китян-ской постройки был зафрахтован правительством Земли. Разношерстные члены его экипажа с хихиканьем один за другим пролезли на борт по стыковочной трубе, словно смекалистые сперматозоиды, вознамерившиеся оплодотворить Вселенную. Челнок отбыл, и навигатор отправил "Гама" в путь. Тот попорхал сколько-то там часов на границе космоса в нескольких сотнях миллионов миль от порта Смеминг, и вдруг его не стало.
Когда через 29 минут по корабельным часам - или через 256 лет - "Гам" снова объявился в нормальном пространстве, он находился в окрестностях звезды КГ-Е-96651,- по расчетам. Достаточно надежным, надо сказать: действительно, была там золотая булавочная головка этой звезды. Где-то здесь же, внутри сферы радиусом в четыреста миллионов километров, по данным тау-ки-тянских картографов, была еще и некая зеленоватая планетка - Мир 4470. Далее кораблю предстояло найти эту планету. Что довольно просто на словах, но несколько сложнее на деле, ибо речь идет о том, чтобы переворошить стог сена размером в четыреста миллионов километров. И "Гам" не мог носиться в пространстве системы на околосветовой скорости: попытайся он это сделать, и любое возможное столкновение положило бы конец и ему, и звезде КГ-Е-96651, и Миру 4470. Приходилось по-че-репашьи ползти на ракетных двигателях, делая считанные сотни тысяч миль в час. Аснанифойл, Математик-Навигатор, определил точные координаты планеты и считал, что им удастся добраться до нее за десять стандартных дней. Тем временем члены Инспекционной бригады мало-помалу узнавали друг друга лучше и лучше.
- Я его на дух не выношу,- сказал Порлок, Специалист по Точным Наукам (химия плюс физика, астрономия, геология и т.д.), и на усах его запузырилась слюна.- Этот человек безумен. Понять не могу, кто додумался включить его в Инспекционную бригаду! Разве что здесь сознательно проводят задуманный Властями эксперимент на совместимость, а нам в нем отведена роль морских свинок.
- Мы обычно используем хомяков и хайнских голи, а не морских свинок,- вежливо ответил Мэннон, Специалист по Естественным Наукам (психология плюс психиатрия, антропология, экология и т.д.); он был одним из хайниан.- Как вам известно, мистер Осден - случай действительно весьма редкий. Строго говоря, он первый пациент, полностью излеченный от синдрома Рендера, одной из разновидностей детского аутизма
, считавшейся неизлечимой. Великий земной психоаналитик Хаммергельд доказал, Что в данном случае причиной аутического состояния является гипернормальная эмпатия
, и разработал соответствующий курс лечения. Мистер Осден - первый пациент, прошедший этот курс, он до восемнадцати лет, по существу, жил у доктора Хаммергельда. Лечение оказалось вполне успешным.
- Успешным?!
- Ну конечно же. Он абсолютно не аутичен.
- Но он же невыносим!
- Понимаете ли,- сказал Мэннон, кротко разглядывая капельки слюны на усах Порлока,- существует нормальная защитно-агрессивная реакция, возникающая при встрече незнакомых людей, скажем вас и мистера Осдена - это я просто для примера,- в которой вы вряд ли отдаете себе отчет; в силу обычая, правил поведения, да и невнимательности она проходит мимо вас; вы научились игнорировать ее до такой степени, что смогли бы даже отрицать ее существование. А вот мистер Осден, будучи эмпатом, ее чувствует. Чувствует свои ощущения и ваши тоже, и едва ли может разобрать, где какие. Скажем, когда вы встречаетесь с ним, в вашей эмоциональной реакции на него присутствует нормальный элемент враждебности, испытываемой к любому незнакомцу, да плюс к тому непроизвольная неприязнь к тому, как он выглядит, или одевается, или пожимает руку - неважно, к чему. Он ощущает эту неприязнь. Поскольку от аутической защиты он был отучен, он вынужден прибегнуть к агрессивно-защитному механизму в качестве ответа на агрессивность, которую вы невольно спроецировали на него…- Мэннон распространялся еще довольно долго.
- Ничто не дает человеку права быть таким ублюдком,- подытожил Порлок.
- А не внесет ли он разлад в команду?- спросил Харфекс, Биолог, второй хайнианин.
- Это вроде слуха,- сказала Оллеру, Ассистент Специалиста по Точным Наукам, сосредоточенно покрывая ногти флюоресцентным лаком.- На ушах нет век, а у эмпатии нет кнопки отключения. Он слышит наши чувства, хочет он того или нет.
- А он знает, о чем мы сейчас думаем! - спросил Эскуана, Инженер, опасливо поглядывая на остальных.
- Нет,- резко перебил его Порлок.- Эмпатия - не телепатия! Телепатия недоступна никому.
- Пока,- уточнил Мэннон, как всегда, чуть улыбаясь.- Как раз перед моим отлетом с Хайна туда поступил в высшей степени интересный отчет с одного заново открытого мира; Роканнон, специалист по врасу
, сообщает, что, как обнаружилось, у подвергшейся мутации расы гуманоидов существует телепатическая техника, которой можно научиться. Я видел только резюме в "Бюллетене ВРС", но…- ну и пошло-поехало.
Остальные уже усвоили, что, пока разглагольствует Мэннон, можно говорить и им; ему это, по-видимому, не мешало, более того, он не упускал многого из сказанного другими.
- Так почему же он нас ненавидит? - спросил Эскуана.
- Андер, лапочка, да кто же вас ненавидит,- промурлыкала Оллеру и мазнула ему по ногтю левого большого пальца флюоресцентно-розовым. Инженер залился краской и смущенно ухмыльнулся.
- Он ведет себя так, будто ненавидит нас,- сказала Хаито, Координатор. Хрупкая, миниатюрная женщина чисто азиатских кровей с удивительным голосом - хриплым, глубоким и мягким, как у молодой лягушки-быка
.- Если он страдает от нашего враждебного отношения, так зачем же он нагнетает его своими выходками и оскорблениями? Мэннон, я не слишком высокого мнения о терапии доктора Хаммергельда: возможно, аутизм был бы предпочтительнее, чем…
Она замолчала - в общую каюту вошел Осден. Выглядел он так, будто его только что освежевали. Неестественно белая и тонкая кожа выставляла напоказ
кровеносные сосуды, некое подобие выцветшей дорожной карты, выполненной в красной и голубой красках. Адамово яблоко, мускулы рта, кости и сухожилия запястий и кистей проступали так отчетливо, словно демонстрировались для урока анатомии. Волосы у него были цвета давно запекшейся крови, тускло-рыжие. Были и брови, и ресницы, но разглядеть их удавалось лишь при Определенном освещении, зато каждый мог видеть кости глазниц, сеть сосудов в веках и лишенные цвета глаза. Не красные - Осден не был собственно альбиносом,- но и не голубые и не серые: цвет, какой бы то ни было, категорически отсутствовал в глазах Осдена, оставались ясность, как у холодных вод, и беспредельная прозрачность. Он никогда и ни на кого не смотрел прямо. На лице его было не больше выражения, чем на рисунке из анатомического атласа или у любого лица, с которого содрали кожу.
- Согласен,- заговорил он высоким металлическим тенором,- что даже аутизм, возможно, был бы предпочтительнее, чем смог дешевых потасканных эмоций, которым вы, люди, окружаете меня. С чего это вы на сей раз источаете ненависть, Порлок? Вида моего вынести не можете? Ну так пойдите да поонанируйте малость, тем же манером, что этой ночью, глядишь, дрожь и уляжется. Что за сволочь переложила сюда мои пленки? Чтобы никто из вас не касался моих вещей, я этого терпеть не намерен!
- Осден,- раздался мощный неторопливый голос Аснанифойла,- и все же почему вы такой ублюдок?
Перепуганный Андер Эскуана сжался и спрятал лицо в ладонях.
Ссоры приводили его в ужас. Оллеру подняла глаза, в ее взгляде завзятой любительницы происшествий странным образом сочетались отрешенность и нетерпение.
- А как мне им не быть? - ответил Осден, не глядя на Аснанифойла и стараясь отодвинуться от него настолько далеко, насколько это было возможно в переполненной каюте.- Вы же сами не даете мне повода изменить поведение, никто из вас не дает.
Заговорил Харфекс, человек сдержанный и терпеливый:
- Повод тот, что нам предстоит провести вместе несколько лет. Всем нам будет жить легче, если…
- Да как вы не можете понять, что все вы для меня - пустое место? - оскалился Осден, забрал свои кассеты с микропленками и вышел. Эскуаны уже не было, его вдруг потянуло ко сну. Аснанифойл рассекал пальцем воздух, бормоча Ритуальные стихи.
- Его включение в команду можно объяснить только интригами в правительстве Земли. Я это сразу понял,- шептал Координатору, оглядываясь через плечо, Хар-фекс.
Порлок машинально вертел пуговицу, в глазах его стояли слезы:
- Говорил же я вам - все они сумасшедшие, а вы думали, я преувеличиваю.
И все же "им" можно было найти оправдание. Особые Инспекторы рассчитывали, что сотоварищи по бригаде окажутся людьми умными, воспитанными, способными к адаптации и достаточно симпатичными; им приходилось работать бок о бок в тесноте и опасности, и они были вправе ожидать друг от друга, что проявления паранойи, депрессий, маний, фобий и неумеренной властности не выйдут за определенные рамки и личные взаимоотношения будут оставаться хорошими, во всяком случае большую часть времени. Умным, возможно, Осден и был, но воспитанным - Чисто поверхностно, а характером - просто невозможен. Его послали лишь из-за уникального дара - способности к эмпатии, или, точнее говоря, широкодиапазонной биоэмпатической восприимчивости. Его талант не ограничивался определенными видами существ, он мог перехватить эмоции или ощущения от любого что чувствует. Мог разделить похоть белой мыши, боль раздавленного таракана, светобоязнь ночной бабочки. В чужом мире, как решили Власти, было бы полезно вовремя обнаружить, есть ли рядом нечто способное чувствовать, и если есть, то что оно испытывает по отношению к людям. Для Осдена ввели новую должность: он был Сенсором экспедиции.
- Что такое эмоция, Осден? - как-то спросила его в общей каюте Хаито Томико, пытаясь хоть раз установить с ним нечто вроде взаимопонимания.- Что именно вы улавливаете с помощью своей эмпатической чувствительности?
- Дерьмо,- ответил тот высоким, раздраженным голосом.- Психические испражнения царства животных. Бреду по колено в ваших экскрементах.
- Я просто хотела уточнить кое-какие обстоятельства,- сказала она, как ей казалось, на редкость спокойным тоном.
- Да не обстоятельства вам были нужны. Вы меня хотели понять. Не без страха, не без любопытства и с громадным отвращением. Так, будто ковыряете дохлую собаку, чтобы посмотреть, как копошатся черви. Усвойте вы раз и навсегда: не хочу я, чтобы меня понимали, хочу, чтобы меня оставили одного! - Его кожа пошла красными и фиолетовыми пятнами, голос стал еще выше.- В собственном дерьме валяйся, сука желтая!
- Успокойтесь,- сказала она по-прежнему тихо, но тут же ушла в свою каюту. Конечно, он не ошибся в ее мотивах; вопрос был в значительной мере предлогом, просто попыткой вызвать интерес. Но что в том плохого? Разве не предполагает такая попытка уважения к другому? Задавая свой вопрос, она меньше всего испытывала отвращение к Осдену; больше жалела его, несчастного, высокомерного и злобного ублюдка, Мистера Без Кожи, как прозвала его Оллеру. А на что он, собственно, рассчитывал, при своем-то поведении? На любовь?
- Просто для него невыносим любой, кто чувствует к нему жалость,- сказала Оллеру; она лежала на нижней койке, покрывая соски позолотой.
- В таком случае у него ни с кем не будет человеческих отношений. Все, что сделал этот его доктор Хаммергельд,- вывернул аутизм наизнанку.
- Вот бедняжка,- сказала Оллеру.- Томико, ты не возражаешь, если ночью сюда зайдет Харфекс?
- А самой пойти к Харфексу никак нельзя? Вечно мне приходится восседать в Общей с этой проклятой очищенной репой. Меня уже тошнит от него!
- Ты ведь ненавидишь его, верно? Видимо, он это чувствует. Но я спала с Харфексом и прошлой ночью, и Аснанифойл может возревновать, у них же общая каюта.
1 2 3 4 5 6