До этого он просто показывал рукой. На хохмившего Морзика и угоравшую от смеха Пушка он смотрел с нескрываемым недоверием.
– Я подстрахую по ССН <ССН – средство связи носимое.> . – сказал Морзик, прогоняя улыбку с широкого лица и настраиваясь на рабочий лад.
ССН Дональд укрепил на ворот свитера.
– Какая задача? – как старший наряда, поинтересовался он у опера. – Только снимаем, или попробуем установить личность?
– А может, возьмем гада? – встрял Морзик. – Наверняка же кто-то шарит под нашего с липовой «корочкой»...
Опер был лысоватый мужчина в возрасте.
– А если нет? – желчно возразил он.
Дональд с Морзиком были вынуждены согласиться.
Если это профессионал, лучше его не трогать. Тогда будет удачей просто заснять его и не засветиться. Этого будет достаточно – служба собственной безопасности без труда идентифицирует двурушника.
Но так обидно, когда твою фирму марают в грязи...
Андрей поправил воротник, подышал в микрофон.
Динамики салона захрипели.
Он установил в сумке видеокамеру на специальной подставке, перекинул ремень через плечо так, чтобы объектив незаметно выглядывал из прорезанного сбоку клапана, и пошел на пост. Их всех обучали способам ведения скрытой съемки. Сунув руку в накладной карман сумки, он через специальное отверстие нащупал кнопку включения видеокамеры.
Ждать пришлось по меркам наружки недолго – всего час.
В ССН зашелестел взволнованный голос Морзика:
– Дональду – восьмерка!
Андрей и сам уже видел жгучего брюнета с тонкими усиками на красивом волевом лице, вслед которому кланялся от двери павильона шикарный армянин. Лехельт опустил взгляд и полез рыться в сумке, одновременно придерживая выставленный заранее прицел камеры. Из сумки он извлек учебник по гражданскому праву и завернутую в бумажку сосиску в тесте, которую укусил как раз в тот момент, когда мужчина решительно миновал его, направляясь к входу в метро. Со стороны казалось, что белобрысого голодного студента с потертой сумкой на ремне ничего, кроме вожделенной сосиски, не интересует.
– Андрюха, тянем! – пропищал далекий голос из-под куртки. – Дали добро!
Морзик от волнения перестал пользоваться позывными. Лехельт видел, как он вдалеке отчаянно машет руками в машине.
Андрей прекратил съемку, жуя сосиску и читая на ходу, направился за брюнетом. Тот шагал широко, хищно сгорбившись, сунув руки в карманы – и уже по одному виду Лехельт решил, что это не работник Конторы. Профессионал ведет себя скромно, не привлекая внимания. На душе отчего-то полегчало. Видимо, опер в машине это тоже понял, оттого и дал добро на продолжение операции.
На станции Купчино в метро входят из сквозного тоннеля под насыпью железной дороги.
К удивлению Лехельта, Дятел – так Андрей окрестил для себя объект – не сворачивая, прошел тоннелем на ту сторону железки, где его ждала машина. Андрей чертыхнулся про себя: теперь Морзик на колесах оказался отрезанным от объекта высокой насыпью. Удивленно подняв голову, оглядываясь, будто зачитавшись, он заталкивал книгу обратно в сумку, при этом давал камере максимальное увеличение в надежде, что объектив вытянет номера, а может – и лицо водителя.
Все это походило на очень удачный отрыв.
Дятел оказался совсем не так прост.
Красный «опель-вектра» повез его вдоль железной дороги по Витебскому проспекту, а Дональд опрометью пронесся через тоннель на платформу, к которой как раз подошла электричка из Павловска. На бегу он ничего не мог сообщить Морзику: мчаться, лавируя между неторопливыми горожанами, и одновременно бубнить по ССН донесение невозможно. Он осязанием чувствовал вибрацию – его запрашивали, но ответить ему удалось, лишь втиснувшись между сходящимися дверьми электрички.
Увы!
С такого расстояния его не услышали: миниатюрный передатчик был слабоват.
Электричка, с гудением разгоняясь, вскоре опередила красный «опель», который встал у светофора на перекрестке с улицей Орджоникидзе, а ребята в машине все еще торчали у павильона на Балканской, ничего не зная о том, какой оборот приняли события. Без их поддержки Дональд неизбежно должен был разъехаться с объектом и потерять его, то есть «грохнуть».
Особенно неприятно было сделать это при постороннем.
Хорошенькое же сложится у опера мнение об их группе...
Тут Андрея осенило: он выхватил мобильник и поспешно набрал базу. Уже через пятнадцать секунд оповещенный Морзик развернул машину и погнал с другой стороны железнодорожной насыпи по раздолбанной Малой Балканской. Он несся, как сумасшедший, петляя и то и дело выскакивая на встречную полосу.
Ну какой же русский разведчик не любит быстрой езды?
Штирлиц, помнится, тоже был не прочь погонять по окрестностям Берлина, хоть и не был «наружником»...
Дональд тем временем метался в холодном тамбуре электрички от одного окна к другому, держа связь с машиной через базу. «Опель» с Дятлом тронулся от светофора прямо и уже снова нагонял электричку, а машины сменного наряда все еще не было видно на улице с другой стороны трассы.
Электричка замедлила ход. Впереди была остановка и большая транспортная развязка – проспект Славы.
Повинуясь интуиции, Андрей крикнул в мобильник:
– Выхожу на Славе! – выскочил на платформу, подбежал к перилам и влез на них, держась за столб. За кромкой насыпи ему едва виден был край проезжей части Витебского проспекта. Вытянув шею, он успел заметить красную корму «опеля»: тот перемахнул мост и пошел влево.
– Как вам не стыдно, молодой человек! С ума посходили! – сказала ему строгая пожилая женщина с аккуратно расчесанной болонкой на поводке.
У Дональда не было даже секундочки, чтобы устыдиться. Оглянувшись, он увидел по другую сторону мчащий по гололеду автомобиль Морзика. Крикнув в трубку, чтобы его подобрали у спуска с платформы, он побежал, оступился на скользких ступенях и загремел костями, прижимая к груди казенную камеру и вспоминая сетования Кляксы по поводу загубленных Морзиком очков.
Машина прижалась к левому краю дороги, скрипя тормозами, замедлила ход. Андрей привычно вскочил в заранее открытую ему дверцу – и Морзик тут же притопил на полную, возвращаясь направо, на свою полосу движения.
– Влево! Влево! – закричал Лехельт. – Он пошел на Типанова! Красный «опель-седан». Вот ведь, гад, как подставил! Книжек начитался, наверное... Про шпионов.
У девчонки-стажера глаза от страха были круглые.
Так она, похоже, ездила впервые.
Морзик вылетел с Белградской на перекресток, уже на красный свет, проскочив под носом у крутого черного «порше-бокстера», не вписался в поворот и залетел через поребрик на газон. В салоне все подпрыгнули, ударившись головами о потолок.
– Я же говорил – ремни пристегните! – оскалился Черемисов.
Опер на переднем сидении молча полез было за ремнем, но машина соскочила с поребрика назад на поезжую часть – и он треснулся подбородком о колени и приборную панель. Лехельт с Людмилой хватались друг за друга. Сзади заревел, надвигаясь, рефрижератор, но уже многострадальный «жигуль» наружки, позвякивая укрепленной подвеской, набрал потерянную скорость и, наконец, проскочил под мост на ту сторону железной дороги, на улицу Типанова.
– Ты заснял?! – возбужденно крикнул Лехельт.
– Один кадр! – дернул головой Черемисов. – Он сразу отвернулся на тебя!
– Вот, вот они! Уф-ф… зацепились, наконец. Давай потише теперь!
– Не учи ученого!
Возбуждение спало. Теперь они торчали в небольшой пробке на два корпуса позади объекта.
– Ради какого-то армяшки так рисковать! – дрожащим голосом сказала Пушок.
– Не совсем так. – абсолютно невозмутимо отозвался опер с переднего сидения, не став акцентировать внимание на слове «армяшка» – Людмиле разъяснят позже, что уничижительные национальные характеристики в ФСБ, где служат посланцы десятков народностей, не приветствуются. – В прошлом году у нас убиты два сотрудника – и у обоих пропали удостоверения.
Он говорил так спокойно, будто и не было сумасшедшей гонки по скользким улицам, и его не обжигал азарт погони. Нервы у этого лысоватого дядечки были железные.
Видимо, того, что он просто стал разговорчивее, было уже достаточно.
– Ну, я его дожму… – процедил сквозь зубы Вовка Черемисов.
– Мы дожмем. – поправил его тоном Зимородка Андрей. – Черт, я на вас весь лимит своей трубы вызвонил! Ты когда себе мобильник купишь?
– Пока только на пейджер накопил. – мрачно отвечал Морзик.
Лехельт хихикнул, представив, как он связывается с Морзиком по пейджеру. У девочки-оператора глаза на лоб полезут от их сообщений.
Пробка рассосалась, машины тронулись одна за другой. Повернули направо. Расслабляться было нельзя: в любой момент могло потребоваться тянуть Дятла пешедралом.
Едва Дональд прикинул в уме тактику слежки, как «опель» притормозил и вильнул к обочине. Морзик, не снижая скорости, проехал мимо. Опер спокойно записал номер опеля в маленькую книжечку с котенком на обложке. У каждого разведчика подобная книжечка всегда лежит в кармане.
В заднее стекло было видно, что брюнет вышел.
Они завернули во двор.
– Пошел, пошел!
Морзик выскочил, на ходу втыкая булавку ССН куда-то под куртку. Ойкнул, сморщился.
Лехельт проворно пересел за руль.
– Смена через три квартала!
Двоих было слишком мало для серьезной работы. Ведь в наряде стояла только видеосъемка. Но, как говорит Клякса, поздно пить боржоми…
За их спинами красный «опель» поехал прямо без пассажира. Дятел шел пехом к Московскому проспекту по знаменитой улице Бассейной.
Пока можно было, Андрей ехал параллельно дворами, не засвечивая Морзика.
Двоих слишком мало…
Вскоре, однако, пришлось выходить из тени. Черемисов взлохматил волосы, сунул сигаретку в зубы и, поплевывая, пошпилял особой блатной походкой своего детства.
– Дятла вижу. – почти сразу доложил он по связи. – Не спешит… оглянулся. Улица пустая, блин. Мы тут с ним как два волоска на лысине.
– Я проеду вперед до проспекта Гагарина и поставлю машину за поворотом. Сворачивай, заменимся, сядешь за руль.
– Он тебя уже видел.
– А что делать? Сейчас изображу что-нибудь.
– Пустите меня! – дернула его за плечо Пушок.
– Давай я пойду. – предложил опер. – Здесь пока все просто.
Андрей быстро проехал по Бассейной, миновав вначале фланирующего Морзика, потом мрачно сосредоточенного брюнета. Опередив его метров на триста, свернул направо, съехал в сторонку.
– С богом! Морзик, тебя Серега подменит.
– Какой, к черту, Серега?
– Увидишь. Сворачивай, не тяни, а то засветимся. Он весь настороже, я чувствую…
Опер Серега, покашливая, подняв воротник с устройством связи, перешел улицу и купил газетку в киоске. С газеткой в руке он медленно побрел вдоль улицы и Дятел понемногу нагонял его. Морзик свернул и вскоре уже сменил Лехельта за рулем.
– Все прямо пилит, да прямо… – прошептал по связи опер и закашлялся.
– Дотянешь до улицы Победы – сворачивай налево и жди нас! – скомандовал Лехельт.
Они спешно заехали вперед, обогнув квартал, и на углу Московского проспекта выставили на перекрестке Пушка.
– Стой, грызи семечки, смотри куда пойдет и докладывай. Никакой самодеятельности! Мы заберем Серегу и вернемся.
Операция шла экспромтом, и пока неплохо, но все же они едва его не «грохнули», запоздав с возвращением. В динамиках запищал звонкий голос Пушка:
– Он уходит! Уходит! Идет к метро по Московскому! Я его уже не вижу в толпе… за ним иду!
– Стоять! – зарычал Дональд, припомнив вчерашнюю сцену и представив, как стажер Людмилка крадется сейчас средь бела дня за этим заведенным дядечкой. – Вовка, жми!
Они подлетели к метро в тот самый миг, когда знакомая широкая спина в коже исчезала в дверях. Лехельт выскочил и побежал за ним, на ходу срывая с плеч куртку.
– Все. – вздохнул Морзик. – Андрюха протянет его, сколько сможет – и все. Выйдет на поверхность, свяжется с базой – и мы его подберем.
– Да. – сказал опер.
– Что?
– Ничего. Просто – да.
Они подождали взволнованного Пушка, отогнали машину в сторонку.
– Можно перекусить. – вяло предложил Черемисов.
Есть не хотелось. Каждый мысленно был там, в переходах и вагонах метро.
Минут через полста в окошко машины побарабанил пальцем неопрятный типчик в вязаной шапочке, надвинутой на глаза, гоняющий за щекой кусок чуингама.
– Я вас едва нашел! Думал уже, что уехали!
Людмила открыла рот.
Дональда было не узнать. Он вывернул куртку ярко-лиловой стороной, волосы спрятал под шапку, сгорбился и часто жевал. Этакий мелкий городской поганец.
Сел в салон, потянулся, расслабился.
Приоткрыл дверцу и с удовольствием выплюнул жвачку.
– Терпеть не могу ментол!
Вся троица уставилась на него в ожидании.
– Я дотянул его до метро Дыбенко. – сказал Дональд. – Дальше пришлось оставить, прикид слишком яркий.
Опер вздохнул.
– Он работает в метро. – сказал Дональд. – У него бесплатный проезд, по служебке. Там, на Дыбенко, его знает куча народа. Он разговаривал с дежурным по станции, и с контролером на входе лясы точил. И милиция с ним поздоровалась. А я вернулся к вам своим ходом, чтобы поскорее. Пока еще проверился на всякий случай…
Провериться на отсутствие хвоста в такой ситуации следовало непременно.
– Андрюха, ты гений! – засмеялся Черемисов.
Служба собственной безопасности торжественно пожала Лехельту руку.
– Как – это все?! – вскричала разочарованная Люда.
– Нет, еще сводку писать. – утешил ее Морзик.
– А с этим что?
– Это уже Серегина головная боль. Сейчас подбросим его в управу, сдадим ему кассету и пленку. Он свяжется со своими людьми в транспортной милиции. Те организуют опрос работников всех станций – и на станции Дыбенко кто-то чисто случайно опознает этого типа по нашей съемке. Чутье оперативника называется... А про нас с тобой, и про сегодняшний день никто и не узнает. Мы же невидимки.
– У-у… – разочарованно протянул Пушок, вытянув полные, сочные губы трубочкой, прощаясь со своей розовой мечтой о громкой славе.
А опер Серега ласково смотрел на них и хитро улыбался узкими калмыцкими глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21