— Амбридж был крупным мужчиной, но сейчас дрожал как младенец. — Я имею в виду... Возможно, я...
— Больше не нужно никаких обращений, Уолли. Ты даешь нам адрес, мы закрываем тебя здесь. И если Менло там не оказывается, то возвращаемся и говорим с гобой снова.
— Я не могу быть уверенным, где он находится. Ради Бога! Возможно, он...
— Рискни.
— Ладно... — Амбридж вытер ладонью лоб, и рука стала мокрой. Он взглянул на свою мокрую ладонь с тупым удивлением. — Я трус. Я ничтожество. Я трус.
Генди стало его жалко:
— Информация пришла не от тебя. Твой босс никогда не узнает об этом.
— На что я гожусь? — спрашивал себя Амбридж.
Это было опасно. Всегда есть вероятность, что кто-то, подобно Амбриджу, склонный к самообману, взглянет на себя и увидит правду, когда на него слишком надавят. Вы хватаете труса и заставляете его увидеть, что он — трус. И тогда оказывается, что ему на все наплевать. Он становится отчаявшимся. Становится фаталистом. Если он вдруг дойдет до этой точки, то ничто больше на него не подействует. Никакие угрозы и никакие наказания. Он будет терпеть пытки, думая, что заслуживает их в любом случае. Будет думать, что все равно мертв. А тогда — какая разница?!
Амбридж был как раз на грани такого состояния. Еще несколько секунд, и его уже не достать. Паркер перегнулся через стол и залепил пощечину тыльной стороной ладони. Не больно, но обидно. Презрительная пощечина!
— Поторопись, панк, — сказал он пренебрежительно. — Ты отнимаешь у меня время.
Пощечина возымела свое действие совместно со словами и тоном, которым они были произнесены. Этого оказалось достаточно, чтобы выбить Амбриджа из состояния самобичевания. И он вновь принялся за свой старый метод защиты. Снова стал блефовать. Глядя на Паркера, он стал подниматься со стула. Паркеру и Генди пришлось немного повозиться, чтобы снова заставить его сидеть. Затем Паркер сказал:
— Ты начал сообщать нам адрес. Давай, говори до конца.
— Вы думаете, это имеет какое-то значение? — ответил прежний Амбридж. — Вы думаете, что вы просто можете войти туда и забрать его? Думаете, он один? Если вы начнете за ним охотиться, то оба станете трупами.
— Позволь нам об этом позаботиться самим.
— Вы позаботитесь об этом! В Бетезде есть дом на Брэдли-бульвар. Менло получил там жилье от Организации на время выполнения работы. Мы должны навестить его, узнав, чего хотел твой напарник. Идите туда, и ваши головы разнесут на мелкие кусочки. Хотелось бы мне на это посмотреть.
Они заставили его сообщить адрес, потом связали и засунули в шкаф. Причем знали, что больше не вернутся сюда.
Глава 2
В этом квартале имелся построенный перед войной ряд домов на две семьи. Нужный им стоял на углу. Для чего Организация использовала его, они не знали, но как раз сейчас в нижней части этого дома жил Менло, а в верхней половине не было, по словам Амбриджа, никого.
По пути они остановились, чтобы бросить фургон и забрать свою собственную машину там, где Генди оставил ее этим вечером чуть раньше. Это был выпущенный два года назад “понтиак”. Она находилась в розыске, но не на Восточном побережье, и документы на нее были подделаны так хорошо, что сходили за настоящие.
За рулем сидел Генди. В квартале от указанного им дома он снял ногу с акселератора. Машина замедлила ход. Впереди светились задние габаритные огни. Перед нужным им домом с включенными фарами и работающим мотором стоял другой автомобиль.
— Давай мимо и — вокруг квартала, — приказал Паркер.
Проезжая мимо, Паркер внимательно осмотрел черный “континенталь”. За рулем сидел человек в шоферской фуражке и читал газету “Стар”. На машине были нью-йоркские номера, начинавшиеся с букв ДПЛ — то есть принадлежала она дипломату. За машиной находился дом с залитым светом первым и погруженным в темноту верхним этажом.
“Континенталь” с дипломатическими номерами перед входом, да еще в три часа ночи! Это нехороший знак.
— Объезжай побыстрее вокруг квартала, — сказал Паркер, — и останови машину за углом.
— Я угадываю твои желания, — ответил Генди. — Кто такой этот Менло? Как его назвал Амбридж? Перебежчик?
—Да.
Они оставили “понтиак” в полуквартале от Брэдли-бульвара на боковой улице рядом с нужным им домом. Отсюда они могли пробраться к его задней двери, не привлекая внимания шофера “континента-ля”. Двор позади дома отделялся от тротуара белым забором с заостренными сверху прутьями и такой же белой калиткой. Калитка открылась легко и без скрипа. Они прошли к заднему крыльцу. Дверь на кухню оказалась широко распахнута, а следующая дверь закрыта, но не заперта. Пустая кухня ярко освещена. Широкие снопы света падали на крыльцо из окна и двери.
Генди самым деликатнейшим образом обращался с дверями. Первая дверь не издала ни звука. Они стояли на линолеуме черно-белого цвета и прислушивались. Гудел холодильник и несколько в иной тональности гудела лампа дневного света на потолке. И ни единого другого звука.
Открытая дверь направо вела в спальню, но там отсутствовала кровать. Горел верхний свет. Две голые лампочки по семьдесят пять ватт каждая. Спальня напоминала некий яркий куб, набитый различными картонками вдоль стен. Венецианские шторы закрывали оба окна.
Холл вел на кухню. На полпути находилось друг против друга несколько дверей. Одна из них, налево, вела в сверкающую белым кафелем и белым фарфором ванную комнату. Ярко горела лампа дневного света над зеркалом, находящимся над раковиной умывальника. Дверь напротив вела в другую спальню, в которой имелась кровать. Спальня также была ярко освещена и выглядела логовом проститутки. В комнате главное место занимала застеленная покрывалом, кровать без подушек. У противоположной стены стоял поцарапанный туалетный столик. У кровати с одной стороны находился кухонный черный стул, а с другой — простой деревянный столик, на котором ничего не было, кроме набитой окурками пепельницы.
В конце холла имелся вход в столовую, освещенную люстрой из розового стекла. На выцветших кремового цвета обоях изображались увитые плющом греческие колонны. В центре, под люстрой, стоял покрытый зеленым сукном столик для игры в покер. Вокруг него на выцветшем восточном ковре располагались восемь кресел. Вот и вся мебель.
Третья спальня, за столовой, по-видимому, и была той, которой пользовался Менло, так как в ней на кресле валялась одежда. Расческа, запонки и другие мелочи лежали на туалетном столике. Там же стоял дорогой будильник.
Широкий арочный проем вел из столовой в гостиную, обставленную старинной мебелью темных тонов. Мебели здесь было даже слишком много.
Все лампы в доме были включены, и “континенталь” по-прежнему стоял перед парадным входом, хотя все комнаты оказались пустыми.
Генди поймал взгляд Паркера и указал на пол. Паркер кивнул. Двигаясь все так же осторожно и бесшумно, они вернулись на кухню. Там открыли дверь в кладовую, а за второй дверью увидели спиральную лестницу в подвал, уходящую влево и вниз. Снизу проникал свет и доносился спокойный тон разговаривающего. Затем раздались другие звуки — непрерывный грубый скрежет, медленный и ритмичный.
У Генди в руках уже был пистолет. Паркер тоже достал свой “терьер” и пошел вниз. Лестница резко сворачивала влево и шла прямо вниз до конца. Она вела к задней стене дома, поэтому, когда Паркер спустился, большая часть подвала оказалась у него за спиной. Он прошел первую половину, затем присел на корточки и стал спускаться дальше, разглядывая сквозь перила остальную часть подвала.
С подвального потолка свисали три огромные лампы по триста ватт каждая. Все без абажуров и все включены, освещая подвал резким, не оставлявшим тени светом. Здесь находилась старая угольная печь, а возле двух металлических раковин стояло несколько ведер с мусором.
В дальнем конце подвала толстяк рыл себе могилу под взглядами трех наблюдателей. Двое из них стояли молча с пистолетами в руках. Третий удобно устроился на стуле, принесенном из кухни. Внешне аккуратно одет. Он и был тем самым, кто говорил в спокойной, почти монологической манере на языке, который Паркер не мог распознать. Гортанный, но не похожий на немецкий язык.
Генди ухмыльнулся и жестом предложил подняться наверх, но Паркер покачал головой. Озадаченный Генди наклонился вперед и прошептал:
— Они избавляют нас от конкурента, зачем им мешать.
— Если в доме Кейпора находится не только статуэтка, я хочу узнать, что это и где это найти, — тоже шепотом пояснил Паркер. — Толстяк это знает.
Генди пожал плечами:
— Беру на себя того, слева.
Они разошлись с лестницы в разные стороны. В замкнутом пространстве выстрелы прогремели совершенно оглушительно.
Еще до того, как двое с пистолетами рухнули на землю, третий, оборачиваясь, вскочил со стула, и плоский белый пистолет показался из-под его пиджака. Паркер и Генди вновь выстрелили. Автоматический пистолет взлетел в воздух, а владелец его свалился в могилу, которую Менло успел вырыть только наполовину.
Менло, двигаясь быстрее, чем пристало любому толстяку, бросился в сторону и перекатился к дальней стене. Но так как выстрелов больше не последовало, он осторожно поднялся на ноги. Его белую рубашку покрывали пятна пота и грязь, а черные мятые брюки пузырились на коленях. Он был бос. Лицо и руки тоже в грязи. Он стоял, вглядываясь в сторону лестницы до тех пор, пока Паркер и Генди не двинулись к нему. Тогда он внезапно заулыбался.
— А-а, — сказал он, — как я счастлив, что не задержался тогда, чтобы убить вас у бедной Клары.
— Пошли, — скомандовал Паркер.
— Так быстро? Но я еще не выразил своей благодарности. Вы спасли мне жизнь.
— Мы поговорим об этом позже, как считаешь? — добавил Генди.
Менло осмотрелся и оглядел три разбросанных по подвалу тела.
— В ваших словах имеется большая доля истины, — кивнул он. — Вы разобрались с шофером?
— В этом нет необходимости. Пошли.
— Безусловно. С большим удовольствием.
Паркер пошел первым, за ним — Менло, а замыкающим — Генди. Они проследовали по лестнице вверх на кухню, и, когда Паркер протянул руку к входной двери, Менло проговорил:
— Пожалуйста, подождите. Неужели вы поведете меня в таком виде?
— Умоетесь позже.
— Мои личные вещи!..
— Пошли, — повторил Паркер.
— Дай ему его барахло, — вступился Генди. — Какого черта!
— В таком случае следи за ним.
— Конечно.
Паркер ожидал их на кухне. Судя по кухонным часам, прошло две минуты, когда те вернулись. Менло уже в ботинках и в пиджаке. Пиджак ему был слишком узок. Он нес черный атташе-кейс, сделанный из хорошей кожи.
Паркер указал на него:
— Что там?
— Я проверил, — сказал Генди, — там только одежда и фляжка.
— И зубная щетка, — добавил Менло. Все его лицо было в грязи. Но когда он улыбнулся, то стал похож на толстого мальчишку из немой кинокомедии. — Я в высшей степени горжусь своими зубами.
— Пошли.
Выйдя с черного хода, они пересекли двор и прошли полквартала до машины. Паркер сел за руль, а Генди и Менло устроились позади.
— Куда мы двинемся? — спросил Генди.
— Обратно в отель.
— А что, если они придут туда искать снова?
Паркер покачал головой:
— Нас искали только люди Менло. А у него больше нет людей. Не так ли, Менло?
Толстяк вновь улыбнулся с грустной тоской и развел грязными руками:
— Только вы, мои два обретенных друга.
Паркер завел машину. Когда они проезжали перекресток, “континенталь” все еще ожидал у главного подъезда с включенными фарами, работающим двигателем и шофером, глубоко погруженным в газету “Стар”.
Глава 3
Бет Харроу лениво потянулась и поднялась с кровати.
— Тебе уже давно пора прийти домой. Три тридцать утра. И кто эти приятные люди? И что случилось с лицом этого человека?
— Убирайся отсюда к черту! — раздраженно прикрикнул Паркер.
— Папочка послал меня получить отчет о ходе выполнения его заказа, милый. Потрачено столько денег, а от тебя ни слова. Он нервничает. Пятьдесят тысяч долларов — это пятьдесят тысяч долларов.
— Это аксиома, моя дорогая, — промурлыкал Менло, улыбаясь и проходя вперед с протянутой для приветствия рукой. — Вы утверждаете то, что, вероятно, является главнейшей истиной. Меня зовут Огюст Менло. К вашим услугам.
Она с улыбкой протянула ему руку. Тот поцеловал ее, низко склонившись.
— Присядь, толстяк, и помалкивай, — приказал Паркер. — Бет, скажи своему отцу, что я встречусь с ним после окончания дела, а теперь убирайся отсюда.
Менло изящно пожал плечами, улыбаясь своей необыкновенной улыбкой. Он двигался так, будто иронизировал над своим весом.
— Я должен подчиниться. Ваш друг только что спас мне жизнь. И самое меньшее, чем я могу ему отплатить, так только послушанием.
Он уселся в кресло со сломанными подлокотниками, скрестил ноги и лишь тогда обнаружил поломку.
— Я ожидал лучшего от американских отелей, — хмурясь, проворчал он.
Бет неторопливо прошла к двери, описав по комнате дугу, чтобы пройти мимо Паркера.
— Понимаю, у вас срочные дела. Поговорим позднее. — Она облизала губы, глаза ее блестели. — Моя комната прямо за холлом. Пятьсот двенадцать. Она самая близкая, что я могла получить, Паркер. Не задерживайся слишком долго. Никогда не знаю, что могу сделать, когда ты меня расстраиваешь. — И она вышла из номера.
Менло поцеловал кончики своих пальцев в знак того, как высоко ее оценивает, и послал воздушный поцелуй в сторону двери.
— Красивое создание. Восхитительная женщина!
Паркер закурил сигарету и подвинул кресло поближе к Менло.
— Это не то, о чем мы будем говорить.
— Да, конечно. Я вполне понимаю.
— Это хорошо.
— Могу я закурить?
Генди, подойдя, дал сигарету и поднес огонь. Менло продемонстрировал, как ему сильно понравилась сигарета, пуская клубы дыма к потолку.
— О, это одна из тех немногих вещей, за которую всегда буду помнить Америку.
Если вы когда-либо курили европейские сигареты, то вы меня понимаете.
Генди, по-прежнему стоя рядом с Менло, наклонился к нему:
— Послушай, приятель. Мой партнер очень нетерпеливый человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18