Месяц-два после операции они не пропускали ни одной ночи, а нередко занимались любовью несколько раз за ночь. Потом страсть постепенно ослабевала, уменьшаясь вместе с запасами денег, и они вели размеренную сексуальную жизнь, почти как до женитьбы. Этот распорядок никогда не менялся, и Линн со временем привыкла к нему, хотя и не без труда.
В два часа ночи Паркер встал с кровати, натянул брюки и рубашку и взял с ночного столика пистолет.
— Пойду загляну к Мэлу, — сообщил он жене и направился к двери.
Когда он взялся за ручку, Линн окликнула его. Паркер раздраженно повернулся и увидел у нее в руке полицейский револьвер. Успел подумать, что она связалась либо с Честером, либо с Мэлом, потому что только у них были револьверы. Потом она нажала курок, и после сильнейшего удара в живот он потерял сознание.
Паркера спасла пряжка на брюках. Первая пуля угодила в пряжку и вдавила ее глубоко в живот. Револьвер прыгал в руке Линн, и следующие пять пуль просвистели над ним и впились в деревянную дверь. Она выпустила в мужа шесть пуль, видела, как он упал, и не могла поверить, что он остался жив.
Паркер очнулся от жары. Дом пылал. Он лежал на животе, и когда подтянул к нему колени, чтобы встать, живот пронзила страшная боль. В тусклых отсветах пламени он увидел на своей рубашке и брюках кровь.
Паркер сначала подумал, что пуля вошла в тело, но потом понял, что произошло. Серебряная пряжка с черной выгравированной большой буквой "П" сейчас была похожа на глубокую чашку. Под ней алела кожа, и ему показалось, что из крошечных ранок сочится кровь. Живот адски болел, будто его ударили тяжелым ломом.
Паркер с трудом встал. Дальний конец коридора был весь в пламени, густой дым застилал лестницу. Но он все равно должен был узнать, кто это сделал. И Паркер решил обойти комнаты, где спали остальные.
Мэла не было. Честер лежал с перерезанным горлом. Силл тоже погиб в постели. Райан исчез.
Райан убрал и Честера, и Силла. Это был его почерк. А Мэл дал Линн револьвер, чтобы та убила мужа. Несомненно, все придумал Мэл, и они очень торопились, ибо желали уйти подальше до рассвета. Она выпустила в него шесть пуль и оставила истекающим кровью на полу, но они не проверили, жив он или нет. И это была их ошибка.
Когда Паркер начал спускаться по широкой лестнице в дым и пламя, у него подогнулись колени. Он упал, скатился по ступенькам и снова потерял сознание. Жар привел его в чувство, и Паркер пополз дальше. Внизу дыма было меньше, и ему удалось разглядеть дверь. Ему казалось, что до нее многие мили.
Наконец Паркер добрался до двери и вцепился в ручку, сделанную в стиле «рококо». Ему пришлось схватить ее обеими руками и повиснуть на ней всем телом, чтобы открыть. После этого он выбрался на веранду, прополз между двумя колоннами крыльца и спустился на прохладную лужайку.
Полежав какое-то время на траве, Паркер кое-как поднялся на колени и пополз по тропинке вокруг дома к взлетной полосе. Где-то на полдороге в темноте он споткнулся о чью-то ногу. Паркер достал из кармана спички, зажег одну и увидел мертвые глаза Райана и пулевые отверстия в груди.
Самолет исчез. Отдыхая на земле около взлетной полосы, Паркер услышал слабый звук сирен и понял, что нужно уносить ноги. На этот раз ему удалось встать ни за что не держась. Он перешел полосу и углубился в лес.
У ограды земля была мягкая, и Паркер принялся рыть ее руками до тех пор, пока можно было проползти под оградой. Потом шатаясь спустился с холма в долину и опять потерял сознание.
Паркер провел три дня в кустах, пребывая в бредовом состоянии. То, что он пролежал три дня неподвижно и не съел ни крошки, помогло затянуться ране.
Когда он наконец проснулся, в животе осталась только тупая боль, которую заглушало чувство голода. Сейчас он мог стоять. У него лишь слегка кружилась голова от голода да затекло тело. Он вышел из долины и направился на запад, в сторону цивилизации.
Паркер представлял собой жалкое зрелище. На нем не было ни носков, ни башмаков, брюки и рубашка изорваны в лохмотья и все в крови и грязи, лицо и руки в царапинах и синяках. К тому же он сильно хромал. Наконец он вышел на шоссе и прошел по дороге пять минут. Тут его остановили полицейские. Паркер слишком устал, чтобы сопротивляться, и его арестовали за бродяжничество.
Во время пятого месяца на ферме он написал письмо знакомому в Чикаго, в котором осторожно расспросил о Мэле. Он подписал письмо своим тюремным именем: Рональд Каспер, потому что знал, что перед отправкой его обязательно прочитает цензор. Тем не менее по тексту можно было понять, кто автор письма.
Через три недели пришел ответ. Паркер узнал, что Мэл, судя по всему, уехал из Чикаго с женщиной, которая наверняка была Линн. Кажется, он рассчитался с синдикатом и его взяли обратно. Недавно Ресника видели в Нью-Йорке, где он вел роскошную жизнь и сорил деньгами направо и налево.
Линн по-прежнему была с ним.
Паркер сидел и ждал, когда подвернется шанс бежать, а когда шанс подвернулся, не упустил его. Он предпочел убить охранника, чем ждать еще два месяца освобождения. Ему необходимо было что-то делать. Он хотел найти Мэла Ресника, хотел задушить его собственными руками. Не просто вернуть деньги и Линн, а задушить Мэла Ресника.
Сначала Паркер направился в Палм-Спрингс, но полторы тысячи долларов, которые он оставил в сейфе отеля, исчезли. Их забрала Линн, и он сразу понял, что она подчистила и другие его запасы.
Паркер колесил по стране. Выпрашивал деньги на еду, путешествовал на грузовиках и поездах. Он избегал знакомых и сейчас жалел, что написал другу в Чикаго.
Мэл не должен знать, что он жив, иначе испугается и уйдет на дно.
Паркер хотел взять этого наслаждающегося жизнью богача играючи. Он хотел, чтобы тот улыбался, до самой последней минуты не догадываясь о том, что обречен на смерть.

Часть 2
Глава 1
Мэл на самом деле улыбался. Только он не знал, что придет Паркер, — он ждал одну цыпочку по имени Перл, наркоманку с двумя дурными привычками. В данный момент его интересовала не ее привязанность к наркотикам, а вторая привычка. Мэл сидел в японском халате с вышитым на спине шелковым драконом и ухмыляясь ждал Перл.
Он сидел в гостиной своего номера в отеле Компании. Отель Компании слыл респектабельным заведением на Парк-авеню в районе Пятидесятых и назывался «Оуквуд Армс». В нем было одиннадцать этажей, два крыла в виде буквы "Г" загибались в сторону Лексингтон-авеню. На восьми из одиннадцати этажей проживали солидные состоятельные гости. На первых трех этажах клиенты далеко не солидные и не очень состоятельные. Это были люди Компании, которые называли «Оуквуд Армс» своим домом. На третьем этаже жили постоянные гости.
Мэл Ресник вместе с другими нью-йоркскими служащими предпочитал жить в гостинице, где не задавали лишних вопросов, потому что ответы на них были известны. Второй этаж предназначался для нью-йоркцев и служащих, приезжающих время от времени отдохнуть или на конференцию не только из других городов, но и из-за границы. Когда какой-нибудь сотрудник Компании говорил своему боссу. «В Нью-Йорке остановлюсь в Компании», тот знал, что он имел в виду «Оуквуд Армс».
На первом этаже располагались конференц-залы, бары, танцевальные комнаты и кабинеты, куда никогда не заглядывали невинные гости с верхних этажей. В отеле Компании никогда не проводились незаконные операции, ни разу в нем не останавливался разыскиваемый полицией человек. Администрация никогда не нанимала охрану, службе безопасности отеля могли позавидовать люди из Лос-Аламоса.
Полиция ни разу не совершала рейд на «Оуквуд Армс», наверное, понимая, что это напрасная трата времени, но отель был готов даже к такой критической ситуации. Хорошо спрятанные боковые выходы с первых трех этажей вели в соседние здания, а три портье должны были предупредить гостей Компании, едва только стражи порядка войдут в лифт.
Отель не сразу добился нынешней солидной репутации. Несколько десятков лет назад, во времена «сухого закона», его купил синдикат бутлеггеров под тихий и безопасный склад спиртного. В эти годы владельцы даже не предпринимали попыток сделать из него отель, но после нескольких полицейских облав синдикат понял, что здание может приносить большую пользу, если будет служить по прямому назначению. Поэтому все запасы спиртного перевезли в другое место, а отель был фиктивно продан подставному лицу. Появились новые служащие, ничего не знающие о настоящих владельцах отеля и о том, чем они занимаются. Шесть лет «Оуквуд Армс» функционировал исключительно как гостиница и приносил синдикату небольшую прибыль.
В 1930, когда «Оуквуд Армс» стал вполне легальным заведением, он вновь превратился в ширму, только на этот раз гангстеры пользовались им более осторожно. После отмены в 1933 году «сухого закона» началась новая эра.
«Оуквуд Армс» стал местом проведения конференций, на которых происходили постоянные слияния и распады синдикатов, торгующих спиртным. Неожиданно оказавшись легальными компаниями, они делили между собой сферы влияния и обращались к другим противозаконным источникам дохода, проституции, азартным играм, наркотикам, профсоюзам.
В последующие годы «Оуквуд Армс» играл все более заметную роль в делах Компании. В основном он использовался как место постоянного или временного проживания служащих. Кроме этого время от времени в нем проходили конференции и вечера. После провала в Апалачине в 1957 году все больше и больше сотрудников, проживающих не в Нью-Йорке, стали использовать отель в качестве безопасного места для встреч. В нем было спокойно и уютно, к тому же существовала полная гарантия, что не возникнет никаких осложнений с законом.
Поэтому Мэл Ресник сидел, расслабившись, в гостиной своего номера на третьем этаже, и ждал Перл, девушку всего с двумя дурными привычками.
Мэл был полным мужчиной, низеньким и коренастым, с широкими покатыми плечами, круглым животиком, коротенькими толстыми ножками и руками и тяжелой головой на квадратной шее. В молодости, когда он работал таксистом, у него были мускулистые руки, но теперь они ослабели, стали жирными и дряблыми, а кожа — мягкой и розовой. Он был таксистом и никак не мог избавиться от старых привычек.
Сейчас его окружали символы успеха: стереосистема, встроенная в стену, полный напитков бар, толстый ковер, плюшевые кресла и диваны. Мэл жил в двухкомнатном номере из гостиной и спальни. Это было признаком того, что он пребывал на одной из самых нижних ступенек в иерархии Компании, но сам факт постоянного проживания в «Оуквуд Армс» говорил о том, что Мэл пользуется кое-каким авторитетом среди гангстеров, что он добился успеха, что он не просто какой-нибудь громила, а один из Ребят.
Мэл взглянул на часы. Четверть восьмого. Это означало, что Перл опаздывала уже на пятнадцать минут, и Мэл вновь ухмыльнулся. Девчонка опаздывала, значит, она будет наказана. Она знает об этом, но все равно придет и будет согласна на любое наказание, какое он выберет.
У него иногда мелькала мысль, что, наверное. Перл лишилась чувствительности от наркотиков, что его наказания практически ничего для нее не значат, но он гнал от себя эту мысль. Перл чувствовала боль. Когда Мэл хватал ее и начинал мучить, она кривилась от боли. Ему даже нравилось, что он умеет преодолевать отупляющий барьер героина. Мэл был терпеливым человеком, и ему некуда было спешить.
Мэл Ресник опять взглянул на часы. В двадцать минут восьмого зазвонил телефон. Правой рукой он небрежно снял трубку в полной уверенности, что это звонит перепуганная Перл.
— Мэл, — лениво произнес он, поднося трубку к уху.
— Мэл, это Фред Хаскелл. Извини, что я позвонил тебе домой, но...
— Не извиняйся, дорогуша. Просто не звони и все.
— Но мне показалось, что это может оказаться важным. Я подумал, что нужно сразу позвонить тебе.
Хаскелл был младшим служащим и находился на одну-две ступени ниже Мэла на служебной лестнице. Мэл вспомнил роковую ошибку, совершенную несколько лет назад, и решил не закусывать удила.
— Что-нибудь по делу, Фред?
— Я не уверен. Мне позвонил Стегман из Бруклина, владелец компании такси. Он хочет с тобой встретиться.
Мэл нахмурился. Он не любил, когда ему напоминали о Стегмане, Линн и о чем-то другом, связанном с той операцией.
— Надеюсь, ты не дал ему мой номер, дорогуша, — сказал он.
— Конечно, нет, Мэл. Ты же меня знаешь. Я ему ответил, что давно тебя не видел.
— Молодец — Он попросил поискать тебя. Сказал, что у него к тебе важное дело.
Мэл нахмурился еще сильнее. Неужели операция с оружием будет преследовать его всю жизнь? Да нет, не может быть. Скорее всего Линн решила, что ей не хватает бабок.
Нужно бросить эту девку, она не стоит и штуки в месяц, которую он ей платит. Он не может себе позволить такие большие расходы. А что же он получил взамен? Да ничего. Ну, переспал с ней несколько раз, но каждый раз она просто лежала с закрытыми глазами, как какое-то бревно, и витала мыслями где-то очень далеко. Он пытался сделать ей больно, зная, что она очень боится боли, но никак не мог растормошить ее. Так что пусть катится ко всем чертям!
Представляла ли она для него опасность? Если сейчас ее бросить, что она может сделать? Да ничего, черт побери! Она не знает, где он находится, а если бы и знала, ему нечего бояться. Если она начнет трепаться, где и как он раздобыл бабки, чтобы расплатиться с синдикатом, ему достаточно будет сказать, что эта сука врет, что он какое-то время содержал ее, а потом бросил, и она сейчас пытается отомстить ему. Никто не станет ее слушать.
Тогда зачем ее содержать? Если он таким путем старается успокоить свою совесть, это глупо. А кроме успокоения совести Мэл не мог найти объяснения своей расточительности.
Он решил бросить ее, если она потребует еще бабок.
— Он не сказал тебе, в чем дело? — спросил Мэл у Хаскелла.
— Сказал, что один тип убил какую-то девку и теперь ищет тебя.
— Один тип? — Райан? Нет, он мертв. Никого не осталось в живых. Может, кто-нибудь из южноамериканцев?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16