– Пусть надеется.
Распрощались. Руслан и Сева смотрели ему вслед, как торопливо он садился в отечественную машину, вырулил на дорогу, очевидно, спешил к жене. Постояли молча.
– Ладно, едем за «сэмом», – сказал Руслан. – Я предпочитаю качественный самогон поддельной водке. Что-то паршиво стало.
– Ты серьезно собрался искать девчонку, пропавшую в Турции? – скептически спросил Сева по дороге к автомобилю.
Руслан нажал на пульт, сел в машину, только когда завел мотор, ответил:
– Во всяком случае, надо посмотреть, что можно сделать.
– Ясно. Опять будем подпольно работать, раз деду отказали все.
– Я тебя пока в напарники не звал.
– Так я все равно пойду. Без приглашения, – расплылся в улыбке Сева.
Руслан остановился в переулке частного сектора, достал деньги:
– Беги вон в тот дом, скажешь, от меня.
– Ну да, мы теперь майоры, нам бегать за водкой не по чину, – проворчал тот, вылезая из авто. – И дедушка у нас был дипломат. Интересно, а кто была бабушка?
– Иди, иди, – поторопил его Руслан.
Он положил скрещенные руки на руль, а на них подбородок. Перед глазами стоял Виктор Иванович – большой мужчина, который плакал. Случается, мужики льют слезы. И по пьяни от жалости к себе, и когда их берут с поличным от злобы, и от страха по слабости. Виктор Иванович плакал от безнадежности, отчаяния и любви к дочери.

3

Тяжелое это бремя – звездочки, обмывали их три дня. Жена Руслана беспрестанно зудела, а Сева старался не попадаться ей на глаза, потому что на него она вываливала жалобы со стонами. Что-то не клеилось у Руслана дома, только он ни словом об отношениях с женой не обмолвился, лишь сутками торчал на работе. Лезть в душу, когда тебя не просят, – последнее дело, Сева и не лез. Они бы продолжили обмывать звездочки, если б утром четвертого дня не позвонил Виктор Иванович. Он пригласил к себе, притом тысячу раз извинился, что отвлекает их от работы.
Дом у Виктора Ивановича кирпичный, ухоженный, сразу было видно – хозяин он крепкий. И беседка из виноградника во дворе, и ограда железная, и небольшой сад с побеленными известью стволами деревьев, и дорожки вымощены, и гараж капитальный. В этом краю усадьба – надежное капиталовложение, посему рачительные хозяева берегут и тщательно обустраивают частную собственность. Внутри дом был ничуть не хуже, чем снаружи, соответствовал уровню людей, у которых богатства нет, однако нужды они не испытывают. Как всегда в таких домах, по стенам висят ковры, диваны и кресла бережливо накрыты покрывалами, дорогая посуда в серванте практически не используется, потому выглядит как из магазина. В самой большой комнате на видном месте висели фотографии молодого человека в военной форме с траурной лентой на уголке и красивой девушки.
– Вот она, Настя, – указал Виктор Иванович на снимок девушки. – Фотографировалась в день совершеннолетия. А то сын. Вы садитесь, садитесь.
Руслан и Сева расположились на диване, а Виктор Иванович надел очки и подал исписанный лист:
– Здесь я записал адреса и фамилии, как вы просили.
– Документы есть? – спросил Руслан, беря лист. – Я бы хотел посмотреть на контракт, который подписала Настя. Второй экземпляр должен быть у вас.
– Контракт дочка с собой увезла. Других документов, кроме свидетельства о рождении и российского паспорта, нет. Ну, еще аттестат зрелости, хотите посмотреть? Она хорошо училась…
– Не надо, – сказал Руслан, беря паспорт. – Аттестат нам не нужен. Скажи, отец, в какой город Турции повезли группу танцоров?
– В Стамбул, – вздохнул Виктор Иванович. – А потом собирались перевезти в другой город, оттуда Настя должна была позвонить, но так и не позвонила.
– Название группы знаешь? Кто руководитель?
– Названия не было, а руководитель… Главной была Берта Станиславовна, полька по национальности – так говорила Настя. А занимался с ними танцами Яков Олегович.
– Фамилии знаете?
– Не знаю, – опустил голову Виктор Иванович. Ему было стыдно, что доверил дочь неизвестным людям. Словно в оправдание, пробормотал: – Так быстро все произошло… Настя такая счастливая была… бегала на репетиции, допоздна танцевала. Рассказывала мало, уставала сильно. Не мог я лишить ее счастья… Виноват, знаю теперь…
– Откуда ты, отец, узнал, что вернулась одна из танцовщиц?
– Недели три назад ее встретил школьный товарищ Насти. А Роза сделала вид, что не знает его, убежала. Паренек говорил, что Роза очень худая была и сама не своя. Испугалась его. Он даже засомневался: она то или не она. Девушку зовут Роза, а фамилия Ибрагимова. Она татарского происхождения. Я там написал, – указал он подбородком на список в руке Руслана, – и ее адрес написал, и адрес парнишки. Я всех записал…
Руслан, читая список, проговорил удрученно:
– Негусто, отец. Сведений о тех, кто увез твою дочь, фактически нет.
Тот мгновенно потемнел, большие руки затряслись, задрожал и подбородок. Для него слова майора явились приговором, а надежда растаяла так же быстро, как и возникла три дня назад. Тем временем Руслан уставился на портрет Насти.
На снимке серьезная, золотоволосая и голубоглазая девочка, которой очень хочется выглядеть взрослой. Но широко распахнутые глаза выдают не только возраст, а и наивное отношение подростка к миру, людям, всему, что ее окружает. Или окружало. Вполне вероятно, что ее вообще в живых нет. Или держат девочку в грязном притоне в чужой стране – именно такие слухи давно ходят по городу. Второй вариант, наверное, лучше – думать, что она жива, – однако все равно безнадежный. В данном случае есть один выход – найти тех, кто занимается вывозом групп на «танцульки». Люди эти наверняка нездешние, пользуются фальшивыми ксивами. Если б хоть физиономии были…
– Фотографии есть, где Настя с теми, кто увез ее? – спросил он.
– Нет, – едва вымолвил Виктор Иванович. – Фотоаппарат остался, Настя забыла его взять, а фотографий…
– Где фотоаппарат?
– В ее комнате. Идемте туда.
Комната Насти – типично девчоночья. Много полок с книгами и безделушками, на кровати рядком… куклы, мягкие игрушки. Заметив усмешку на губах Севы, Виктор Иванович извинился за дочь:
– Она у нас бережливая, хранила любимые игрушки. А вон с той обезьяной спала. Так она ж ребенок еще.
Взяв с полки фотоаппарат, Руслан отдал его Севе, сам приступил изучать содержимое ящиков и полок.
– Пленка новая, – сообщил Сева и бросил фотоаппарат на кровать к игрушкам.
– А это что за пленки? – спросил Руслан, выудив из ящика коробочку, в которой лежало несколько пленок в упаковках.
– Да я не знаю, – ответил виновато Виктор Иванович. – Настя фотографировала, только фотографий не сделала, времени не было.
Руслан определил, что пленки не проявленные, закрыл коробочку:
– Это мы возьмем с собой, отец. И еще дай фотографию дочери. Если есть, то дай фотку и той девушки, про которую говорят, что она вернулась. Роза, да?
– Берите, берите все, что хотите, – снова воодушевился несчастный отец. – Только бы Настю… вернуть… я все отдам.
– Если б это было просто. – Руслан не посмел сказать: «Если б это было возможно».
Больше ничего содержательного в комнате девушки не нашли, потому распрощались. Виктор Иванович долго смотрел вслед их машине, пока та не скрылась.
Сталкиваясь с подобными делами, Руслан становился смурной – Сева это заметил. В нем жила на генетическом уровне ненависть к подонкам. Он сам однажды так и выразился: «Какой-то чудак на букву «м» думает, что он самый умный, что он царь и бог, а остальные козлы и предназначены ему на заклание. У меня гены этих божков не выносят». Откровения Руслана были редки, да и то в подпитии, в остальное время он был предельно осторожный в высказываниях. Жизнь научила попусту не трепаться.
– Куда едем? – спросил Сева, так как они миновали центр, значит, не на работу поехали.
– К Розе Ибрагимовой, которая, по слухам, вернулась.
– Ты все-таки будешь ворочать это дело? Ведь полный абзац!
– Видел деда? – спокойно крутил руль Руслан. Но в его спартанском спокойствии Сева почувствовал упрямство, значит, спорить бесполезно. – Он умрет, как только поймет, что его девчонка сгинула безвозвратно. И таких, как он, много. Я давно слышал, что из нашего порта отправляют живой товар. А столкнулся с этим фактом впервой. Почему-то родители пропавших детей не заявляли в милицию. Странно, да?
– Опять порт? – выкатил глаза Сева. – Теперь же там новый начальник, вряд ли он в курсе. Не при нем же вывозили!
– Значит, поможет, – ухмыльнулся Руслан. – Ему сейчас надо показать, какой он честный. Это потом он будет красть и создавать свой клан отморозков, когда бабки в руки поплывут. Бабки мощно меняют людей, а уж в порт они плывут косяками. Кстати, надо узнать у таможенников, кто выезжал с группой в конце октября из нашего порта. У них должны быть сведения. А это уже немало. Далее. У нас есть директор ДК, сдававший в аренду помещение. Там выясним личности организаторов группы.
– Ну и дальше что? – все-таки завелся Сева. – Девчонку ты не вернешь. Она в Турции, если вообще там. Ты, случаем, не надумал исколесить весь мир? У тебя карманы трещат от «зелени»? Да и с чего ты взял, что ее продали? Может, она там замуж вышла.
– Прошло больше полгода, она бы сообщила отцу с матерью, – невозмутимо ответил Руслан. – Нет, Всеволод, с ней там непорядок, я в этом уверен. Но меня интересуют чудаки, которые увозят девчонок. Мы столкнулись с одним частным случаем. А пропавших без вести действительно сотни. Получается, частные случаи складываются в крупномасштабную деятельность. А связана эта деятельность с торговлей простаками, я так полагаю. Мое отношение к этому факту ты знаешь. Если найдем продавцов, те скажут – уверяю тебя, уж я постараюсь, чтобы сказали, – где девочка. На блюде мне ее доставят.
– Да! – протянул Сева скептически. – Так просто!
– Я не заставляю тебя рыскать со мной по адресам. Запомни: в любом случае я попытаюсь сделать все, что смогу. А ты упивайся недавней славой.
– Ладно, – сдался Сева. – Пока других дел нет… покрутим это.
Приехали на другой конец города. Нужный дом стоял на самой окраине, дальше начинались заросли, а за домами пролегала трасса, идущая мимо города и подножия горы. Вышли из авто, позвали хозяев. Никто на зов не откликнулся. Руслан постучал в соседний дом, а Сева перелез через невысокий забор и принялся колотить в дверь Ибрагимовых.
– Вам кого? – выглянула женщина из соседнего дома.
– Ибрагимовых, – ответил Руслан.
– Не живут они здесь. Роза уехала работать за границу, а мать ее куда-то переехала, мне не сказала куда.
– Давно переехала?
– Где-то с месяц. Она продает дом. Вместе с мебелью продает. Там, правда, мебель – одно названье. Видно, дочка денег прислала, могут улучшить жилье. Видите, дом какой плохонький? Такой не жаль сменить, были б деньги.
– Разве Роза не вернулась из Турции?
– Нет, я бы видела ее, ведь рядом живем, – уверенно ответила соседка. – Представьте, от меня скрыла, что продает дом. Фаина вообще скрытная женщина. А ведь вы не первый, кто спрашивает Розу в этом месяце. Несколько раз приезжал пожилой мужчина – Виктор Иванович. Но он часто приезжал к Ибрагимовым, они давно знакомы. Раньше он жил по соседству. Потом еще двое интересовались раза три.
– А кто те двое? – оживился Руслан.
– Откуда ж мне знать. Один нацмен, второй вроде русский. Обоим лет по тридцать.
– Вы говорите, что Ибрагимова продает дом, – задумчиво произнес Руслан. – А разве она не приезжает сюда с покупателями, чтобы показать его?
– Не приезжает. Два раза был паренек из агентства недвижимости с покупателями, от него я и узнала, что Фаина продает дом. Да, видно, пока не получилось. Дом крайний, старый. Но продаст, будьте уверены. У нас пустое место можно продать недешево.
Руслан протянул ей свой телефон:
– Если вас не затруднит, позвоните мне, как только Фаина появится. Я знакомый Розы, мне срочно нужно увидеться с ее матерью.
Соседка взяла лист из записной книжки, сказала, что телефона не имеет, но позвонит от соседей. Он поблагодарил ее, позвал Севу, они сели в машину и укатили.
– Мага, взгляни, какие-то козлы ломятся в наш дом, – сказал сидевший за рулем желтого такси, спрятанного в зарослях, Бурак.
У него был бордовый цвет лица, за что и получил кличку Бурак – так местные жители называют свеклу. Это был плотный, мускулистый, с бычьей шеей и с головы до ног волосатый человек. Пшеничные волосы как раз и подчеркивали цвет кожи, отчего Бурак был довольно приметным типом, правда, его сей факт не волнует. Дремавший Магомед – человек аскетического сложения и с маской безразличия на лице – приоткрыл глаза, но обзору мешали ветки. Магомед был более осторожным, чем Бурак, старался оставаться в тени и только в случае, когда был гарантирован положительный исход, брал инициативу в свои руки. Услышав, что кто-то ломится в «их» дом, он лениво приподнялся, прищурился, изучая чужаков, затем снова откинулся на спинку сиденья. Бурак сообщил:
– В тачку садятся. Может, похиляем за ними?
– Нам мамаша нужна, – промямлил Магомед. По-русски он говорил отлично. – Сиди.
Бурак допил банку пива и выбросил ее за окно. Утирая губы рукой, бросил взгляд на Магомеда и проворчал:
– Долго торчим здесь – дни и ночи напролет, – так и заметить могут.
– Что предлагаешь? – не открывая глаз, спросил Магомед.
– Прячется наша мамаша, – рассуждая, Бурак прищурился. – Домик вдруг загнать решила, неспроста это. Держу пари, не одна мамаша ушла в подполье. Нам бы только узнать, где приют нашла. Сколько в городе агентств недвижимости?
– Три есть точно. Это те, что я знаю. Может, их больше.
– Я вот что обмозговал. Не проехаться ли нам по агентствам? Прикинуться покупателями, мол, нужен домишко, так выйдем на мамашу. А? Она ж нас не знает.
Магомед открыл глаза и удивленно уставился на напарника:
1 2 3 4 5 6 7