если тебя убьют, кое-кому в Особом отделе это выйдет боком, весь отдел получит плохую репутацию в самых высоких кругах, а вековая репутация Англии как страны, где не бывает политических убийств, рухнет. Как видишь, я говорю не только про полицию.
— Полиция должна служить людям, — начал Бумер и вдруг запнулся.
— Ты хочешь сказать, что мы должны знать известные границы? — вежливо спросил Аллен.
Бумер заходил по комнате. Аллен встал.
— У тебя удивительный талант подсунуть человеку слова, которые тот вовсе не хотел говорить, — возмущался Бумер. — Я это заметил ещe в добрые старые времена у Дэвидсона.
— Должно быть, я был невыносимым типом, — заметил Аллен. Школа Дэвидсона уже начинала действовать ему на нервы, и вдруг оказалось, что больше говорить не о чем. — Я отнял у вашего превосходительства слишком много времени. Простите меня. — Умолкнув, он стал ждать, когда с ним распрощаются.
Бумер грустно взглянул на него.
— Но мы же обедаем вместе, — сказал он. — Мы договорились. Все уже устроено.
— Благодарю вас за любезность, ваше превосходительство, но сейчас только одиннадцать часов. Мне пока где-то подождать?
Он запнулся. В налитых кровью глазах сверкнули слезы. Бумер с неимоверным достоинством заявил:
— Ты меня огорчаешь.
— Сожалею.
— Я был так рад, что ты приехал. А теперь все пошло к черту и ты мне говоришь «ваше превосходительство».
У Аллена дрогнули уголки губ, но одновременно он ощутил нечто совершенно иное — сочувствие. Он понимал, что совершенно не прав. Президент Нгомбваны отнюдь не был невинным ребёнком. Это жестокий, могучий, а когда нужно — и безжалостный диктатор: правда, нужно добавить, что не забывший друзей. К тому же исключительно восприимчивый." — И смешной, подумал Аллен, силясь погасить улыбку. — Просто с ума сойти, при всем при этом ещe и смешной!"
— А! — тут же воскликнул президент. — Ты смеёшься! Мой дорогой Рори, ты смеёшься, — и сам бурно расхохотался во весь голос. — Это уже чересчур! Понимаю, очень смешно! О чем собственно речь? Ни о чем! Послушай: я буду хорошим мальчиком. Буду хорошо себя вести. Скажи своим приятелям из Особого отдела, что я не убегу, пока они не попрячутся за олеандрами и не переоденутся модистками. Ну что, ты доволен?
— Я просто очарован, — сказал Аллен. — Если ты серьёзно.
— Ну разумеется. Увидишь. Я буду воплощением приличий. Повсюду, — добавил он, — где ответственность будет лежать на них. То есть на территории Соединённого Королевства. Идёт?
— Идёт.
— И больше мне не говори «превосходительство». Ладно? По крайней мере не тогда, когда мы будем tete-a-tete, — добавил Бумер, не моргнув глазом. — Как сейчас.
— Как сейчас — идёт, — согласился Аллен и они энергично ударили по рукам.
Час, оставшийся до обеда с президентом, Аллен решил провести в поездке по городу. Потом в зале вновь появился элегантный адьютант. На обратном пути Аллен разглядывал сквозь французские окна сад, ослеплявший огненно-красными цветами, среди которых живописно били несколько фонтанов. За струями воды, переливавшейся всеми цветами радуги, на равных расстояниях маячили неподвижные фигуры в мундирах.
Аллен остановился.
— Прекрасный сад, — заметил он.
— Да? — улыбнулся адьютант. Цветные отблески из сада отражались на его сверкающих чёрных щеках и скулах. — Вам нравится? Президент очень его любит.
И тут же дал понять, что пора идти.
— Пойдёмте?
Аллен молча зашагал по коридору.
За фонтанами маршировал по саду отряд вооружённых гвардейцев в роскошных мундирах. За россыпью водяных брызг он их отчётливо разглядеть не мог, но видел как строились солдаты, которых они пришли сменять.
— Смена караула? — спросил Аллен.
— Да, это чисто церемониальные подразделения.
— В самом деле?
— Как перед Букингемским дворцом, — пояснил адьютант.
— Угу, — кивнул Аллен.
Пройдя через обширную приёмную, они спустились по лестнице между рядами возбуждавшей невольное уважение стражи.
— И это тоже чисто церемониальное подразделение? — рискнул спросить Аллен.
— Разумеется, — заверил адьютант.
Стражники были вооружены если не до зубов, то по крайней мере по пояс современным и исключительно эффективным оружием.
— Весьма разумная предусмотрительность, — вежливо заметил Аллен.
— Президент будет рад узнать ваше мнение, — заверил адьютант, и они вышли в удушающую жару.
Перед воротами уже ожидал президентский «роллс», украшенный нгомбванскими гербами и президентским штандартом (что было, между прочим, неверно, поскольку в нем не собирался ехать президент). Аллена поместили на заднее сиденье, адьютант сел впереди. В машине работал кондиционер, окна были закрыты. Аллен подумал:
«Если я ехал когда-нибудь в абсолютно непробиваемом автомобиле, так это сейчас.»
Ему пришло в голову, что в нгомбванских службах безопасности явно существуют силы, имеющие на президента большее влияние, чем смог — и то благодаря воспоминаниям про времена у Дэвидсона — добиться он.
Сопровождали их два непроницаемых элегантных мотоциклиста на сверкающих ухоженных машинах.
«Почему таких типов, где бы ты их не встретил, отличает столь бросающаяся в глаза тупость?» — думал Аллен.
Автомобиль мчался по немилосердно раскалённым улицам, полным людей. Аллен хвалил большие белые здания: Дворец культуры, Дворец справедливости, ратушу, публичную библиотеку. Адьютант принимал его комплименты с заметной благосклонностью.
— Да, — согласился он. — Очень красивые здания. Все совершенно новые. Построены за время правления нашего президента.
На улицах кишела толпа, но перед их эскортом расступалась, как Красное море перед Моисеем. Люди глазели на них издалека. Когда они сворачивали вправо и на миг их задержала проезжавшая автомашина, шофёр, не поворачивая головы, прокричал еe водителю нечто такое, что того явно перепугало.
Благодаря жене-художнице Аллен любую сцену видел словно двояким взглядом. Как хорошо обученный полицейский автоматически искал в ней нечто необычное. Как человек чувствительный, привыкший к манере восприятия своей жены, искал гармонии. Теперь, когда его окружало море круглых чёрных голов, которые покачивались, сновали взад-вперёд, рассеивались и снова собирались в ослепительном солнечном свете, он видел эту сцену, как бы еe нарисовала жена. В городе было немало старых, но свежевыкрашенных зданий. Его внимание привлекло одно их них, где ещe шли работы. Через свежую побелку просвечивали буквы старой надписи:
САН РИТ ИМПО Т НГ ТР ДИ Г КО
На ступенях перед зданием колыхалась пёстрая толпа, и Аллен стал прикидывать, как бы Трой расставила этих чернокожих, чтобы картина зазвучала. Ей бы пришлось найти центральную фигуру, какое-то яркое пятно, и подчинить ему все остальное.
И едва это пришло ему в голову, как сцена вдруг переменилась в точном соответствии с его представлениями. Фигурки людей вдруг переместились, как стёклышки в калейдоскопе, и сразу среди них нашлась центральная фигура, человек, которого нельзя было не заметить: гротескно тучный длинноволосый блондин в белом костюме.
Блондин смотрел на автомобиль в упор. Он был не меньше чем в пятидесяти ярдах, но Аллену казалось, что в пятидесяти футах. Они заглянули друг другу в глаза и полицейский сказал себе: «Этого парня стоит взять на заметку. Он негодяй.»
В калейдоскопе щёлкнуло. Фрагменты картинки оторвались друг от друга и сложились заново. Из здания вырвался поток людей, стек вниз по лестнице и рассеялся. Когда лестница снова опустела, блондина уже не было.
IV
— Тут вот в чем дело, — пояснил Чабб. — Когда оказалось, что у вас в квартире для нас обоих работы не хватает, мы стали помогать и по соседству. Например, жена работает каждый день по часу в полуподвале на мистера Шеридана, а я каждую пятницу вечером хожу на два часа к полковнику Монфору и его жене — на Плейс. Через воскресенье по вечерам мы присматриваем за ребёнком в доме 17.
А…
— Да, понимаю, — прервал его мистер Уиплстоун.
— С нами вы можете быть спокойны, сэр, мы за всем присмотрим и ничего не упустим, — добавила миссис Чабб. — Нами всюду были довольны. Мы свои обязанности знаем.
— Разумеется, сэр, жалование у нас было твёрдо установленное. Думаю, тут ничего менять не стоит.
Они стояли рядышком, с круглыми озабоченными лицами, ожидая его ответа. Мистер Уиплстоун слушал с вежливым вниманием и непроницаемым лицом. Наконец он решил, что Чаббы будут работать на него шесть дней в неделю. Станут готовить ему завтрак, обед и ужин. Если они будут безупречно выполнять свои обязанности, могут подрабатывать хоть у мистера Шеридана, хоть у кого угодно. В пятницу мистер Уиплстоун станет обедать и ужинать в своём клубе или где-нибудь ещё. Оплату он считал приемлемой.
— Большинство обитателей КАприкорн, — пояснял Чабб, когда они разобрались по основным пунктам и перешли к деталям, — имеют счета в «Наполи», сэр. Конечно, если вы предпочитаете другого поставщика…
— А если речь идёт о мяснике… — вмешалась миссис Чабб, тут есть…
Они наперебой посвятили его в маленькие секреты Каприкорн.
— Звучит весьма привлекательно, — заметил в итоге мистер Уиплстоун. — Пожалуй, я немного прогуляюсь и осмотрюсь как следует.
И он так и сделал.
«Наполи» оказался одним из четырех небольших магазинчиков на Каприкорн Мьюс. В миниатюрном помещении могли поместиться человек восемь, и то если вплотную. Принадлежал магазинчик итальянской супружеской паре: смуглому любезному мужчине и столь же смуглой, пухлой, весёлой жене. Помогал им довольно бодрый кокни.
Магазинчик ему понравился. Ветчина и копчёности там были свои. Мистер Пирелли делал ещe и паштеты, и прочие деликатесы. Сыры у них были всегда только свежайшие. Над головой висели фляги с сухим «орвьето», а за дверьми на полках теснились бутылки с прочими итальянскими винами. Обитатели Каприкорн с гордостью говорили, что «Наполи» — их маленький «Фортнэм». Собак внутрь не пускали, но из стены у входа торчал ряд металлических крюков. И каждое утро оттуда доносился лай собак всевозможных пород, привязанных в рядочек.
Мистер Уиплстоун обогнул собак, вошёл внутрь и купил соблазнительный на вид камамбер. У прилавка стоял краснолицый мужчина с армейской выправкой, которого он уже видел на улице. Тот как всегда был в безупречно сидящем костюме и перчатках. Пирелли именовал его «полковник» (видимо, Монфор, — прикинул мистер Уиплстоун.) В магазине тот был с женой.
«Она ужасно выглядит», — подумал привередливый мистер Уиплстоун. — Размалёвана, как клоун, да и одета более чем странно."
Женщина неподвижно, как-то странно выпрямившись, стояла за спиной мужа. Но когда мистер УИплстоун подошёл к прилавку, сразу шагнула в сторону и наткнулась на старого дипломата. Острый каблук вонзился ему в носок ботинка.
— Простите, — едва не вскрикнул он от боли и приподнял шляпу.
— Ничего, — хрипло бросила она, смерив его мутноватым, но кокетливым взглядом.
Муж обернулся; казалось, он испытывает желание с кем-то поговорить.
— Нет тут места для манёвров, верно? — проворчал он.
— Верно, — согласился мистер Уиплстоун.
Он открыл в «Наполи» счёт, вышел на улицу и продолжил свои исследования.
Вот здесь недавно встретился он с маленькой чёрной кошечкой. В гараж въезжал огромный грузовик. Вдруг показалось, что краем глаза он на миг заметил какую-то тень, а когда грузовик остановился, как-будто донеслось слабое, жалобное мяуканье. Но ничего не произошло, и он, странно взволнованный, побрёл прочь.
В дальнем конце Мьюс, у входа в пассаж, стояло небольшое здание, когда-то бывшее конюшней, которую позднее перестроили в мастерскую. Грустная толстая женщина лепила там глиняных поросят с розами или маргаритками вокруг брюшка и дыркой в спине, которых можно было использовать как горшочки для сливок или вазочки для цветов, — по собственному усмотрению. Фигурки разной величины казались совершенно одинаковы с виду. Сзади в помещении была гончарная печь. Мистер Уиплстоун заглянул внутрь. Тучная женщина уставилась на него из темноты. Над входом тянулась надпись:" Х. и К. Санскрит. Поросятки".
"Ничего себе торговая марка, — пошутил про себя мистер Уиплстоун. — Кем по национальности может быть человек, носящий фамилию Санскрит? Скорее всего индус, — подумал он. — А "Х" — Икс? Вероятно, Ксавьер? Зарабатывать на жизнь, бесконечно формуя одних и тех же глиняных поросят… Но почему странная фамилия ему что-то напоминает?"
Тут вдруг он осознал, что тучная женщина все ещe смотрит на него из полутьмы, и побрёл дальше. Очутившись на Каприкорн Плейс, направился прямо к красной кирпичной стене в еe дальнем конце. Через арку в стене можно было попасть в узкий проулок за собором, а по нему на улицу, кончавшуюся в изысканном Плейс Парк Гарденс, где высилось величественное здание посольства Нгомбваны.
Мистер Уиплстоун взглянул на красный щит с государственным гербом — зелёным копьём и солнцем — и вспомнил, что начинается важный визит и что посол и все его сотрудники не знают, что и делать, чтоб приготовиться к приезду своего безмерно жизнерадостного президента. За каждым древесным стволом будут видеть заговорщика. Особый отдел поднимет обычную суматоху, и в Министерстве иностранных дел тоже зашевелятся.
«Я рад, что для меня все это уже позади. По крайней мере, я надеюсь», — сказал он сам себе. И понял, что внутри что-то болезненно отозвалось.

Глава 2
ЛЮСИ ЛОККЕТ
I
Уже больше месяца мистер Уиплстоун жил в своём новом доме. За это время он пообвык, обустроился и успокоился, но ни в коем случае не впал в летаргию. Напротив, смена обстановки заставила его почувствовать себя бодрее. Он вошёл в ритм жизни в Каприкорн. «Смахивает на маленькую деревушку посреди огромного Лондона, — записал он в дневнике. — В магазинах встречаешь одних и тех же людей. В тёплые вечера здешние обитатели прогуливаются по улицам. Можно посидеть и в „Солнышке в лесу“, найдя там весьма уютное и даже милое убежище».
Дневник он вёл уже несколько лет. До тех пор его записки ограничивались сухой констатацией фактов, лишь изредка приукрашенной ироническими комментариями, которыми он был известен на все министерство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30