- Вызови полицию через двадцать минут. Скажи им, что здесь убийство, - велел я, отключил телефон и позвал Барри Дина. Ответа не было.
Ворота из стальной сетки перегораживали вход, но цепь висячего замка оказалась срезана. Я толкнул ворота и вошел внутрь.

35
Фары автомобиля, оставшегося снаружи, выхватывали из тьмы кучи строительного песка и мешки с цементом на месте будущего-вестибюля. Рядом с мешками - небольшая бетономешалка, за которой, в луже крови, вниз лицом лежал мужчина в полицейской форме. Голова размозжена. На краю площадки - подъемный механизм. Я снова позвал Барри Дина. Через секунду раздался звук моторов, платформа стала опускаться. Это был всего лишь стальной поддон, обнесенный проволочной сеткой. К воротцам обрывком проволоки был прикручен лист бумаги с небрежно выведенной фломастером цифрой 3. Я забрался внутрь и нажал на панели соответствующую кнопку. Я боялся, но в нынешнем моем состоянии мне было все равно. Левая нога болела, и я думал о Софи. О том, как она умерла и как ее нашли голой, привязанной к серебряному креслу.
Подъемник с глухим стуком остановился. Я сунул пистолет за спину, под брючный ремень, и шагнул в огромное помещение с рядами бетонных колонн, полное мечущихся теней - на полу возле подъемника была заботливо оставлена шипящая лампа-вспышка. Теплый ветер шевелил длинные полосы пластиковой завесы над пустыми проемами окон. Полосы синхронно поднимались и опадали, будто сердце бетонного монстра. За этим беспокойным занавесом я видел участок черной воды (впоследствии я узнал, что это Эсенада де Атарес) и пестрые огни старой части Гаваны.
Голос Барри Дина раздался откуда-то из тьмы в дальнем конце зала.
- Господи, и впрямь ты, - протянул он. - Я чуть не убил тебя.
- Я пришел продолжить разговор, - произнес я и начал двигаться к нему. Моя тень, падавшая на пыльный пол, плыла передо мной.
Барри Дин стоял за верстаком, на столешнице - ноутбук с треснутым корпусом. Дин направил на меня пистолет и приказал:
- Стой там, или, богом клянусь, убью на месте.
- Нет, не убьешь, - сказал я и сделал еще два шага. - Ты бы уже пристрелил меня, если бы хотел.
Он выстрелил в потолок. Звук вышел невероятно громкий. Когда облачко бетонной пыли осело, Дин заботливо поинтересовался:
- Как рука?
- Прекрасно. - Мой голос звучал глухо. В ушах звенело.
- Забавно, мне казалось, что я неплохо тебя порезал. Думаю, с пулей справиться будет сложнее.
- Хорошо, Барри, я останусь здесь, если тебе так спокойнее. - Я чувствовал спиной тяжесть пистолета, спрятанного за поясом, но знал, что Дин выстрелит в меня, если я попытаюсь вытащить оружие. Он спокойно убил охранника внизу, а меня пристрелит даже с удовольствием. - И что дальше, Барри?
- Будешь делать, что я скажу.
- Смотри, не описайся от удовольствия.
- Да я могу прикончить тебя прямо сейчас! Чтоб получить деньги, ты мне не особо-то и нужен.
- Куда собираешься податься, Барри?
- Так я тебе и сказал, - хмыкнул он.
- Мир большой, да?
- Конечно, - согласился он. - И я гражданин этого мира. Может, нанесу визит одной из моих любимых девушек. У меня их навалом. Мы общаемся по сети, но иногда этого недостаточно.
Я промолчал, и Дин добавил:
- Ты отнесешь диск с записью тем козлам, которые ждут внизу, они проверят его и переведут деньги на мой счет. Когда это будет сделано, ты вернешься сюда за пультом управления и жесткими дисками.
- А что потом?
- Может быть, я позволю тебе их проучить. А может, застрелю тебя и оставлю здесь, чтобы они нашли твой труп. Я еще не решил. Лови, - и он бросил мне диск.
Я не шелохнулся, диск упал в цементную пыль.
- Расскажи мне о Софи, Барри. О себе и о ней.
- Подбери диск, ты, ублюдок.
- Я хочу узнать о Софи, действительно хочу. Я говорил со всеми, но, кажется, никто не знал ее по-настоящему.
- Ты меня этим не зацепишь. Ты даже не сможешь доказать, что я видел, как ее убивали.
- Я знаю, что ты видел, Барри. Но сейчас это не важно. Наверное, ты даже не хотел, чтоб ее убили. Возможно, Крэйг Стивене зашел слишком далеко, а тебя не было рядом, чтоб его остановить. Так было дело?
Если подозреваемый доведен до отчаяния, он ухватится за любой повод для оправдания, который ему предложишь. Даже за неубедительный. Потому что подумает - это выход. Ты говоришь ему, что знаешь, как все произошло. Что он вовсе не собирался этого делать. Что это была самооборона. Что он не знал, что оружие заряжено. И когда он клюнет, когда он согласится с тобой, дело в шляпе. Потому что теперь он выходит на сцену. Это и есть миг триумфа, когда он пересекает черту, а все остальное - уже технические мелочи. Но Дин не искал выхода. Он был счастлив рассказать мне о содеянном, потому что верил - я не могу его зацепить. И то, что я подбросил ему, послужило поводом не к оправданию, а к хвастовству.
- Я любил ее, - заявил он. - И она любила меня. Я думал, что она может быть моей судьбой… Я пытался объяснить ей это, но ее интересовало только то, что я могу сделать для нее. Она не желала слушать о любви. Ей требовалось всем себя показать.
- Это правда, Барри? Или это ты всегда пытался использовать ее?
- Она не знала, что ей досталось. Бедная дурочка. А ведь она могла стать невидимкой! С этим ничего не сравнится! Разгуливать по любой улице и знать, что никто тебя не засечет. Вот истинная свобода! В первый день, когда я этим воспользовался, я зашел в «Маркс и Спенсер» на Поланд-стрит. Взял там пару носков, сунул себе в карман и вышел прямо под объективами камер. И меня не заметили. Я был для них невидим, - сказал он и счастливо улыбнулся, вспоминая. - С этим ничто не сравнится.
- Жаль, что Софи Бут пришлось из-за этого умереть. И Веронике Брукс тоже.
- Людям нельзя доверять. - Дин произнес это так, словно только что родил истину. - Проститутку убили потому, что она собиралась все разболтать. В этом не было удовольствия.
- Полагаю, это было не как с Софи, не правда ли?
- Я любил Софи, - повторил он. - В самом деле любил.
- Это лишь слова, Барри. Ты не мог ее любить. Ты даже не знаешь, что такое любовь. Ты хотел просто владеть ею. И еще тебе было нужно то, что имелось у Софи. Ты хотел испытать трепет, наблюдая, как ее убивают, ведь это был единственный способ заполучить ее, жалкий ублюдок.
- Ты должен понять, - ответил он, словно человек, пытающийся объяснить, почему он собирает марки. - Я могу податься куда угодно. Это все мое. Убийство было лишь небольшой частью дела, и я могу повторять это снова и снова. Оно было демонстрацией моей силы, вот что важно. Я могу получить все и податься куда угодно.
На миг наши взгляды встретились. Я подумал, что он вот-вот убьет меня, потому что рассказал все. Но тут шум снаружи прервал наш чудовищно откровенный миг. Дин подошел к одному из окон, отодвинул в сторону свисавшие полосы пластика и выглянул.
- Еще одна машина, - непринужденно сообщил он.
- Обернись, Барри.
Он обернулся и увидел, что я целюсь в него из пистолета.
- Ах ты, мразь, - проревел он.
- Положи оружие, Барри. Твои друзья внизу спят после тяжелого приступа нездорового веселья. А вторая машина - Дэмиена Наццаро. И довольно скоро здесь будет полиция.
- Ты не станешь стрелять. Ведь ты пришел поговорить со мной.
- Я узнал, что хотел.
Мой палец был на спусковом крючке, и я уже выбрал свободный ход. Удерживать курок на грани выстрела стоило неимоверных усилий, это вызывало судорогу в кисти.
- Ты этого не сделаешь, - пробормотал Дин с лукавой улыбочкой. - Я все о тебе знаю. Я знаю о Спиталфилдсе, и как ты там обосрался. Эта милая Дэвис рассказала мне все.
- Сейчас ты пойдешь со мной, Барри. Я позабочусь, чтобы Дэмиен Наццаро до тебя не добрался.
- Не нужна мне твоя помощь! - закричал он так громко, что эхо повторило его слова, потом заговорил быстро и напряженно: - Она мне не нужна, ты просто послушай. Прежде всего информации необходима свобода. Мне плевать, даже если я не получу деньги за «красную линию» - наказать Бута куда важнее. Я оставил дыры в сайтах, которые делал. Это позволит мне подключаться к ним в любое время, когда я захочу, и делать, что захочу. Эти сайты приносят тысячи долларов в час. Я загребу деньги, прежде чем кто-нибудь поймет, что происходит, и смоюсь.
- Я закрою эти сайты, придурок, - пообещал я.
- Не навсегда, - возразил он, небрежно поднял пистолет и выстрелил. Пуля попала мне в бок и сбила дыхание. Падая, я спустил курок, и выстрелил сам - непроизвольно. Второй выстрел Дина взметнул осколки бетона, которые попали мне в лицо, я отпрянул за колонну, резкая боль пронзила бок. Накатила слабость, кровь заливала рубашку спереди, брюки у пояса намокли. Я прокричал в эхо выстрелов:
- Стой, Барри!
Он, конечно, не остановился. Он бежал. Стрелял в меня на бегу, но всякий раз мазал. Я не отвечал. Грохнули воротца подъемника. Загудели моторы, остановились. Я сидел, вслушиваясь, изо всех сил пытаясь направить свои чувства на внешний мир. Три выстрела. Возможно, стреляли из машины Наццаро. А потом - лишь мягкий шелест пластиковых лент, колышущихся на теплом тропическом ветру.
Мне удалось подняться и я поволок онемевшую ногу туда, где лежал диск с записью. Я поднял его, убрал в карман, добрел до верстака и оперся. Дин попал выстрелом в свой ноутбук, но я полагал, что информация на жестком диске не пострадала.
Снаружи кто-то неистово расхохотался. Не иначе как открыли авто, где спали детектив Дэвис и стриженый. Несколько минут спустя голос Дэмиена Наццаро позвал меня.
- Я знаю, что вы там. Я поднимаюсь.
- Я бы не советовал, - прошептал я и выстрелил наобум во тьму.
- Вот сволочь! - раздался голос Наццаро. На это я ничего не ответил.
- Мне плевать! Я его накрыл!
- Тогда вали отсюда, - крикнул я. - Потому что скоро приедет полиция.
Раздались два выстрела, затем наступила долгая напряженная тишина, завершившаяся хлопаньем автомобильной дверцы и ревом мотора, во всю мощь пущенного на задний ход. Вскоре рев стих.
Прошло некоторое время. Я сидел на холодном бетоне в луже собственной крови. Тьму за окном разрезали синие вспышки полицейских мигалок. Загудел подъемник. Я вынул магазин из пистолета, бросил его в одну сторону, а сам пистолет - в другую, и стал дожидаться милосердия полиции.

36
Барри Дин был, конечно, мертв. Его застрелил Наццаро, которого арестовали несколько часов спустя при попытке бежать во Флориду на судне табачных контрабандистов. Теперь Наццаро должен предстать перед судом в Гаване за убийство Дина и его посредника Иснаги. Детектива Дэвис с дипломатическим скандалом депортировали из страны; надеюсь, что они с Дэвидом Варномом будут счастливы.
Я узнал все это от Маркоса Панамы на следующий же день. Он приехал в больницу следом за машиной «скорой помощи» и умудрился на минуту проникнуть ко мне в отделение неотложной хирургии. Я дал ему телефонный номер, поскольку был уверен, что мне предстоит умереть.
- Я дозвонился по тому номеру, - сказал он мне при следующей нашей встрече.
- Что она сказала?
- Она назвала тебя дураком. Как ты себя чувствуешь?
Врачи изъяли пулю из селезенки и удалили раздробленные ребра. Кожа непрерывно зудела под повязкой, туго стянувшей мне грудь.
- Лучше некуда, - ответил я. - А как насчет другого?
- Я счастлив, что ты отдал это мне, а не позволил забрать полиции.
- Информации необходима свобода.
- Ну, конечно, - серьезно проговорил Маркос. Он явился ко мне в изящном оливковом костюме и белой рубашке с открытым воротом. Выглядел он теперь на десять лет старше. - Ты не особенно похож на знакомых мне полицейских.
- Мне это твердят все кому не лень. Я начинаю склоняться к мысли, что это правда.
- Выпустить информацию на свободу - это храбрый поступок. Людям понравилось играть с камерами. Кроме того, у твоего правительства серьезные проблемы.
- Пока они не залатают дыру в АРЭСН.
- Говорят, что систему скоро отключат, чтобы заменить все чипы. Большая неприятность для компании, которая их произвела.
Я следил за новостями по телевизору в углу моей маленькой палаты. Там имелось несколько сотен каналов, большей частью местных либо из США, но был и новостной канал «Би-би-си уорлд сервис». Акции «Моботехнологии» резко упали. Шли разговоры о передаче компании государству, о правительственном расследовании. Энтони Бут предпочел отпустить на свободу убийцу Софи, чтобы спасти свое детище. И за это я вынес смертный приговор холодному, безразличному разуму.
- Человек, который владеет компанией, заслуживает всего, что на него обрушилось, - сказал я Маркосу.
- Тебе тоже грозят неприятности, - отозвался он. - Но, наверное, я смогу тебе немного помочь.
- Вряд ли ты признаешься, на кого работаешь? У него хватило приличия покраснеть.
- Маркос, ведь тебя даже не арестовали. Ты явно работаешь на кого-то, у кого есть влияние. И не ври, будто ты вычислил Наццаро по его мобильному телефону. За ним непрерывно велось наблюдение, верно? На случай, если он приведет к Барри Дину.
- Но ведь так оно и вышло.
- Кто ты, Маркос? Ты работаешь в полиции или разведке?
- Я всего лишь скромный правительственный служащий. Ваши компьютерные гении любят хвастаться контактами с дикими сумасшедшими кубинскими хакерами, а мы храним информацию, предоставляем им доступ к серверам, к системам шифрования данных, ко всему, что так по-дурацки запрещает ваше правительство.
- Наверное, я должен злиться на тебя за то, что ты меня использовал.
Маркос одарил меня своей мирной и приветливой улыбкой.
- Ты использовал меня, я использовал тебя. Мы оба получили то, что хотели.
- Милая ситуация! Знать бы об этом раньше…
Мне не хотелось спрашивать, не надеялся ли он, случайно, что Барри Дин меня шлепнет.
- В любом случае теперь все это ничего не значит. Дело сделано. Все стороны удовлетворены. Вот, - сказал Маркос Панама и водрузил на кровать пластиковый пакет. - Я принес тебе книги.
С полдюжины древних, пожалуй, дореволюционных книг. В бумажных переплетах, с оторванными корешками - детективы, полные романтического обмана, истории со счастливым концом и нравственным содержанием. Я рассмеялся. Стало больно. Тут же пришлось объяснять Маркосу, почему я смеюсь.
У дверей моей отдельной палаты нес вахту полицейский, и через несколько часов после ухода Маркоса я услышал, как дежурный с кем-то разговаривает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45