– Окно, государь, вещь опасная. Прорубишь окно, а в него швед влезет.
– А мы ему в шею накладем! – смеялся Петр. – Он и уйдет.
– Уйдет швед, пролезет в окно немец.
– Немцу зачем в окно? Мы его и в дверь пускаем.
– Тогда немец из окна вылезет.
– Зачем же ему вылезать?
– А уж такая у немца привычка. Не пустишь в дверь, он в окно влезет. Пустишь в дверь, он в окно и вылезет. Характер такой.
Петр смеялся и продолжал прорубать окно. Петр прорубал, а сановники мирские и духовные приходили по ночам и заколачивали окно. Петр не унывал и настойчиво продолжал свою работу. Когда работа была окончена и новый свет хлынул в прорубленное окно, сановники опьянели от ужаса и завопили:
– Горе нам! Горе нам!
И началась между ними и Петром тайная борьба. Сановники каждую ночь упорно затыкали подушками прорубленное окно в Европу. По утрам Петр вынимал подушки, а уличенных виновников ссылал и даже казнил. Но ночью приходили новые сановники и приносили новые подушки. И до самой смерти Петра продолжалась эта тайная борьба.
Русскому народу так и не удалось при жизни Петра увидеть как следует Европу.

Петр-редактор

А. С. Суворину в то время было всего лет десять, и «Новое время» еще не существовало. А газета была необходима.
Русский народ искони славился тем, что не мог жить без газеты. Гостинодворцы невероятно скучали, лишенные удовольствия давать взятки репортерам бульварной прессы. Министры горевали:
– Некому восхвалять наши действия. Полцарства за коня… виноват, за писателя! Великие люди плакали:
– Когда мы умрем, кто напишет о нас некрологи? Помрем, как говорят хохлы, «и некролога не побачим».
Тогда сам Петр решил издавать газету. Недолго думая, он подал прошение о разрешении ему газеты под названием «Куранты о всяких делах Московского государства и окрестных государств».
Газета велась довольно смело. В ней задевались не только полиция, Германия и духовенство, но и высшие сановники. Однако газета ни разу не подверглась конфискации и редактор ни разу не был оштрафован и даже не посажен в «Кресты».
Можно смело сказать, что во время «Курантов» газетные работники пользовались полнейшей свободой слова.
Это был лучший период в периодической русской печати.
Народ роптал.

Науки и искусства

От наук и искусств Милосердный Бог спас допетровскую благочестивую Русь. Географией интересовались только извозчики. Историей – тоже извозчики. Люди высших классов считали ниже своего достоинства заниматься науками.
Искусством ведали уличные мальчишки – лепили из снега весьма замысловатые фигуры и рисовали на заборах углем не хуже других. К литературе русский народ спокон веков чувствовал призвание, и при Петре литература, хотя и устная, сильно процветала.
Народ-творец изливал свою душу в лирических произведениях, хватавших за душу как русских, так и иностранцев. Некоторые из этих элегий дошли до нас. Одна из них начиналась так:
Нс тяни меня за ногу, Ай, Дид! Ой, Ладо! Из-под тепленькой перины, Ай, Дид! Ой, Ладо!
Из прозаических сочинений к нам дошли превосходные сказки, в которых говорилось о первой русской авиаторше Бабе-Яге, летавшей на аппарате, который был тяжелее воздуха, – в ступе. Петру все это показалось мало. – Народу много, – сказал он, – а науки мало! Вы бы поучились немножко.
Он начал с министров, усадив их за азбуку. Министры плакали и не хотели учиться. Петр колотил их дубинкой и в короткое время достиг неслыханных результатов – почти все министры всего в два-три года научились читать и писать. Петр наградил их за это чинами и титулами, и только тогда они поняли, что корень учения горек, а плоды его сладки.
К концу царствования Петра почти не было ни одного придворного генерала, который подписывался бы крестом. В его царствование был заложен первый камень русской письменной словесности – по приказу Петра был рожден Вячеслав Иванов, прославившийся в то время под фамилией Тредиаковского.
Об искусстве также много заботился Петр. Народ, видя это, втихомолку плакал с горя и горячо молился об избавлении от науки, искусства и литературы Святой Руси.
В то время народ русский еще пребывал в истинном благочестии.

Сотрудники Петра

Сотрудников себе Петр выбирал долго, но выбрав, не вешал их зря, а заставлял заниматься делом. В первые годы своего царствования он окружил себя сотрудниками из бояр.
Но когда последним обрили бороды, Петр увидел, что они для службы России не пригодны, и принялся выбирать сотрудников из простых людей. Бояре также не были довольны царем. В особенности им не понравилось то, что молодой царь колотил их дубинкой.
– Сколько на свете Русь стоит, – ворчали бояре, – нас били батогами, а Петр дубинку завел. Обидно.
И патриотическое сердце бояр так страдало, что даже плаха не утешала их.
– Ты раньше постегай, – говорили они, – а потом казни. А то дубинкой… Что мы, англичане либо французы, чтобы нас дубинкой били? Ты нам батоги подавай…
Среди сановников, выбранных из простого народа, выделился Меншиков. Петр взял его за то, что пирогами торговал.
– Хоть пирогами торговать умеет! – сказал Петр. – А бояре даже этого не умеют.
Меншикову сановничье ремесло показалось гораздо более выгодным, чем ремесло пирожника, и он ревностно принялся за новое дело. Видя, что опыт с Меншиковым удался, Петр еще больше налег на простой народ. Каждого нового кандидата в сановники Петр спрашивал:
– Из бояр?
И если спрошенный отвечал утвердительно, Петр говорил ему:
– Ступай, брат, откуда пришел! Мне белоручек не надо.
Когда же кандидат отвечал отрицательно, Петр приближал его к себе и давал работу.
Впоследствии много графов и князей переодевались простолюдинами и поступали на службу к Петру. Когда обман обнаруживался, Петр не сердился. Так, под видом рабочих, поступали в сановники к Петру князья Долгорукие, Шереметевы, Толстые, Брюс и др.
Меншиков на склоне лет своих заскучал по ремеслу пирожника, и однажды у него блеснула мысль:
– Чем Россия не пирог?
И он потихонечку стал продавать этот сладкий пирог… И среди остальных сотрудников нашлись подражатели Меншикову. Петр вешал понемногу «пирожников», но даже эта крайняя мера редко исправляла их.
Считать Россию пирогом и продавать ее тайно по частям сделалось второй натурой у многих сановников почти до наших дней.

Царь-плотник

Петр Великий часто ездил за границу.
Вечно озабоченный государственными делами, он однажды в Саардаме дал пощечину одному честному голландцу. Жители Саардама еще до сих пор гордятся этой исторической пощечиной и задирают нос пред жителями остальных голландских городов.
– Мы не какие-нибудь! – говорят с гордостью саардамцы. – Сам Петр Великий избрал для пощечины физиономию одного из наших граждан.
Осчастливив саардамцев, Петр уехал в Амстердам, где стал учиться плотничьему искусству. Теша бревна, он неоднократно думал:
– Вот так я обтешу бояр.
Впоследствии Петр должен был сознаться, что обтесать бревно гораздо легче, чем обтесать боярина… Все-таки до конца жизни Петр не выпустил из своих мозолистых царственных рук топора и рубанка… И до конца своей жизни он остался великим «Царем-плотником»…
Умер Петр, простудившись при спасении утопавших солдат. Великий мореплаватель не утонул, спасая солдат. Только через двести лет потопил его скульптор Беренштам своим памятником на Сенатской площади…
Русь сильно была двинута вперед могучей рукой гениального великана. Но… Не все было сделано.
Петр застал Русь бородатою и оставил ее взлохмаченною.

Преемники Петра

До Екатерины Второй преемники Петра были отчасти похожи на редакторов современных русских газет. Подписывается редактором один, а редактирует другой…
После Петра была провозглашена императрицей Екатерина Первая. Управлял Меншиков.
После Екатерины Первой взошел на престол малолетний Петр Второй. Управлял Меншиков, а потом Долгорукие.
Петр II умер. Была коронована Анна Иоанновна. Управлял Бирон.
Анну Иоанновну сменила Анна Леопольдовна. Управлял Остерман.
Анна Леопольдовна была свергнута Елизаветой Петровной. Управлял Лесток, а потом Разумовский.
После Елизаветы на престол взошел Петр Третий. Управляли все, кто жил при Петре -и кому только было не лень.
Вельможи делились на две партии: 1) ссылающих и 2) ссылаемых в Сибирь. Очень часто в одну ночь ссылающие переходили в партию ссылаемых и наоборот.
Меншиков ссылал, ссылал, пока нечаянно не был сослан в Сибирь Долгорукими. Долгоруких сослал в страну, куда Макар телят не гоняет, Бирон. Бирона сослал Миних, хотя он сам был немец. Миниха сослал Лесток. Лестока сослал перешедший из партии ссылаемых в партию ссылающих Бестужев-Рюмин.
У самых сильных вельмож чемоданы были постоянно завязаны, на случай неожиданной ссылки. Летом в самую сильную жару шубы и валенки в домах временщиков не прятались далеко.
– В Сибири и летом холодно! – говорили вельможи. Сделавшись временщиком, сановник старался как можно больше ссылать в Сибирь народу. Делалось это не от злости, а от практичности ума. Каждый временщик думал:
– Чем больше сошлю в Сибирь вельмож, тем веселее мне потом будет.
Так понемногу стала заселяться Сибирь. Пионерами в Сибири оказались временщики, что дало повод тогдашним острякам острить:
– Как видите, и временщики могут на что-нибудь пригодиться…

Екатерина Великая

При дворе Екатерины человек был похож на орла.
Каждый генерал, каждый придворный был орлом. Так они и вошли в историю под сборным псевдонимом «Екатерининские Орлы».
Главный орел был близорук и прославился тем, что постоянно ногти грыз. Звали его «князь Потемкин Таврический». «Таврическим» его прозвали за то, что он жил в Таврическом дворце на Шпалерной, где теперь помещается Государственная дума.
Происходил Потемкин из очень бедной семьи, что его и выдвинуло. Как орел, он любил иногда питаться живой кровью, но живой крови уж почти не было на святой Руси. Бирон последнюю выпил…
Сама Екатерина обладала недюжинным литературным талантом, и при более счастливых условиях она сделала бы блестящую карьеру писательницы. Но для блага страны она не пошла по усыпанному розами пути писателей, а избрала путь другой.
Однако всю жизнь императрица любила читать и знала современную ей литературу лучше любого нынешнего критика. В свободное от государственных и прочих дел время Екатерина писала повести, комедии и шутливые фельетоны.
Но благодаря тогдашней цензуре произведения Екатерины Великой не могли увидеть свет и были только напечатаны лет пятнадцать тому назад, когда цензура временно стала немного либеральнее.
Кроме литературы Екатерина Великая еще вела весьма удачные воины с турками и не менее удачно устраивала внутренние дела государства.

Первые законодатели

С самого начала своего царствования Екатерина принялась за проект нового государственного устройства.
– Созову народных представителей! – решила Екатерина. – Пусть сам народ решит, как ему лучше жить.
Стали созывать законодательную комиссию из народных представителей. Жены с воплем провожали своих мужей в Петербург.
– В законодатели беру-у-ут! – выли жены. – Пропали наши головушки…
Старики молитвенно шептали:
– Дан вам Бог отбыть законодательную повинность благополучно.
Депутаты прибыли в Москву и были невероятно удивлены, что их не бьют и не сажают в крепость. Наоборот, императрица приказала оказать им ласковый прием и посадила их не в тюрьму, а в Грановитую палату. Императрица выработала «Наказ», в котором депутатам предлагалось выработать законы. Депутаты горячо принялись за дело с утра до ночи и наконец заявили:
– Кончили!
Обрадованная Екатерина спросила:
– Что сделали? Депутаты заявили:
– Много сделали, Матушка-Государыня. Во-первых, постановили поднести тебе титул «Мудрая»… Екатерина была изумлена.
– А законы?
– Законы?! Что ж законы. Законы не волк – в лес не убегут. А если убегут, тем лучше. Пусть живут волки и медведи по закону…
Подавив досаду, Екатерина спросила снова:
– Что еще сделали?
– Постановили, Матушка-Государыня, поднести тебе еще один титул: «Великая».
Екатерина нервно прервала их:
– А крепостное право уничтожили?
– Крепостное право! – ответили депутаты. – Зачем торопиться? Мужички подождут. Им что? Сыты, обуты, выпороты… Подождут.
– Что же вы сделали? Зачем вас созывали? Депутаты важно погладили бороды.
– А сделали мы немало. Работали, Матушка-Государыня. И выработали.
– Что выработали?
– Выработали еще один титул для тебя, матушка: «Мать отечества». Каково?
Екатерина увидела, что чем больше законодательная комиссия будет заседать, тем больше титулов и меньше законов она будет иметь.
– Поезжайте домой! – сказала она депутатам. – Поезжайте, Тимошки. Без вас плохо, а с вами еще хуже.

Губернии и сословия

В 1775 году Екатерина Великая разделила Русь на губернии. Сделано это было так. Собирали несколько сел и заявляли им:
– Отныне вы не села, а города! Села чесали затылки и мямлили:
– Ишь ты, города!.. А мы думали, что селами родились, селами и умрем.
Но, почесав сколько полагалось затылки, села становились городами. Потом брали немца и назначали его губернатором. Пред отъездом немцу сообщали:
– Будете править губернией!
Немец не возражал. Наоборот, он кивал головой и с достоинством отвечал:
– Гут! Мой с малых лет на губернатор ушилса… Буду харош губернатор.
В новых губерниях разделили народ на три сословия, причем строго придерживались брючного и сапожного ценза. У кого были целы сапоги и брюки, тот был зачислены купеческое сословие. Тот, кто имел рваные сапоги, но брюки целые, попадал в мещанское сословие. Лица же, у которых сапоги просили каши, а брюки были с вентиляцией, составили сословие ремесленников.
Всем трем сословиям была дарована свобода давать взятки четвертому сословию – дворянству…
Последнее сословие в то время составляло и полицию, и милицию, и юстицию в стране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24