– Если бы вы знали, Павел Андреевич, сколько времени я ломал голову, чтобы ответить на этот вопрос, – сказал он. – Если честно, я и сейчас не знаю, с чего начать. – Бабичев сделал паузу, затем продолжил: – Судя по маршруту, вы направляетесь на авторынок. Если проехать дальше, можно попасть в парк «Нагатинская пойма». Мы могли бы погулять по парку и обстоятельно обо всем поговорить. Поймите, Павел Андреевич, авторынок от вас никуда не денется, а предстоящий разговор для меня очень важен.
– Для вас? – уточнил Чернышов.
– Не только, – уклончиво ответил полковник Бабичев. – Мне довольно трудно собраться с мыслями, так как я очень волнуюсь. Да и вам будет понятнее, если я расскажу обо всем по порядку.
– Ну, ладно, – согласился Павел. – Если вы настаиваете на разговоре в парке, давайте проедем туда. Но, надеюсь, вы меня отпустите еще до того, как закроется рынок.
– Конечно, вся беседа займет не больше часа, – поспешно ответил Владимир Борисович.
По его интонации Чернышову сразу стало понятно, что полковника ФСО очень обрадовало его согласие.
Следуя за машиной Бабичева, Павел проехал в парк. В воскресное утро более уединенное место для разговора трудно было найти. Единственными посетителями парка в это время являлись лишь любители утренних пробежек – да и они затерялись в многочисленных аллеях. Во всяком случае, в том месте, где полковники поставили свои машины, кроме них, не оказалось ни одного человека. В парке Чернышов первым выбрался из машины и подошел к «Опелю» Бабичева. Только сейчас Павел заметил, что Владимир Борисович в иномарке находится не один. С заднего сиденья на Чернышова умными глазами уставился пес породы бладхаунд.
– Я сейчас, Павел Андреевич, – произнес Бабичев, – только пристегну своего зверя.
Он тоже выбрался из салона и, открыв заднюю дверь, пристегнул поводок к ошейнику пса. Тот, почувствовав, что ему предстоит прогулка, радостно завилял хвостом. Глядя, как Владимир Борисович пристегивает свою собаку, Чернышов совершенно неожиданно для себя ощутил легкую грусть. Павел любил животных, но желание его завести собаку встретило сопротивление его жены. Алла Чернышова вполне разумно объяснила мужу, что при его работе и частых командировках все заботы о собаке лягут на нее. У дочери Ксении идея отца тоже не нашла поддержки. Несмотря на то что она училась в медицинском колледже и собиралась посвятить свою жизнь медицине, к животным дочь оставалась совершенно равнодушной. Как-то в детстве Ксения притащила домой котенка. Но буквально через несколько месяцев тот из дома удрал, а новых попыток завести домашнее животное семья Чернышовых уже не предпринимала. «Вот сумел же устроиться полковник, – с некоторой завистью подумал Павел. – И собаку ему разрешают держать, и машина у него – не сравнить с моей».
По служебной необходимости Павлу Андреевичу порой приходилось общаться с людьми, обладающими огромными состояниями или наделенными огромной властью. Но при этом он ни разу не позавидовал им. Да и счастливыми, в глазах Чернышова, эти люди отнюдь не выглядели. Сразу чувствовалось, что им приходится нести на своих плечах непомерный груз всевозможных забот. Но Бабичев являлся коллегой Павла, хотя и представлял другую структуру, носил аналогичное звание. В то же время он ездил пусть не на самой дорогой, но все-таки иномарке да еще и держал дома собаку…
– Даже не знаю, с чего начать, Павел Андреевич, – сказал Бабичев, беря за поводок пса. Тот задрал голову и посмотрел на хозяина вопрошающим взглядом.
– Ну ладно, иди, – разрешил полковник ФСО и, нагнувшись, отстегнул от ошейника поводок.
Бладхаунд в знак благодарности вильнул хвостом и затрусил в сторону. Отпустив собаку, Бабичев несколько раз нервно сжал в руках поводок. Он никак не мог собраться с мыслями. Пауза явно затягивалась.
– Владимир Борисович, скажите честно, откуда у вас такая машина? – неожиданно спросил Чернышов.
– А, это? – небрежно махнул рукой новый знакомый. – Я до прихода в службу охраны в разведке работал. Два года прожил в Австрии, вот оттуда и пригнал.
– Тогда и пса вашего, наверное, зовут Фрейд или Штраус? – рассмеялся Павел.
– Нет, Доплер, – ответил Бабичев и тоже улыбнулся. Правда, он тут же снова стал серьезен – и уже изменившимся голосом, в котором явно чувствовалась тревога, сказал: – Вот вы шутите, Павел Андреевич, а положение дел, о котором я хочу рассказать, совсем не располагает к шуткам. Но обо всем по порядку. – Решив перейти к делу, полковник службы охраны тяжело вздохнул. – Павел Андреевич, вы ведь знакомы с полковником Рогозиным, начальником охраны исполняющего обязанности президента?
– Знаком, – кивнул Чернышов. – Хотя в то время, когда мы познакомились с Рогозиным, он еще возглавлял охрану премьер-министра, а не и. о. президента.
– Да, но теперь этот полковник выступает уже в ином качестве. Сейчас он – начальник охраны исполняющего обязанности президента, к тому же наиболее вероятного кандидата на этот пост. А это, согласитесь, многое меняет.
– Вам виднее, – пожав плечами, ответил Павел, которому уже порядком надоели предвыборные игры российских политиков.
Сейчас он подумал, что Бабичев собирается втравить его в одну из таких игр, и уже начал жалеть о бессмысленно потраченном времени, так как изначально решил отвергнуть все предложения офицера ФСО. И только деликатность не позволила Чернышову оборвать Владимира Борисовича, начавшего свой рассказ.
– После того, как исполняющий обязанности президента избавится от приставки «и.о.», он в первую очередь назначит на все ключевые посты своих людей, – продолжал между тем Бабичев, так и не заметив тени недовольства, пробежавшей по лицу собеседника. – Полковник Рогозин это прекрасно понимает, поэтому сейчас всячески пытается выслужиться перед хозяином, чтобы впоследствии стать во главе всей Федеральной службы охраны!
– Вполне объяснимое желание, – с усмешкой заметил Павел. – Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.
– Павел Андреевич, пожалуйста, не иронизируйте. – Новый знакомый даже поморщился. – Дело действительно очень серьезное. Фактически то, что я собираюсь вам рассказать, является служебной тайной. И я хочу, чтобы вы отнеслись к моему поступку с пониманием. Мне тяжело было решиться на этот шаг. Во всяком случае, я сомневался несколько дней. Вы этого не знаете, но я собирался поговорить с вами еще в пятницу. Поехал за вашей машиной, когда вы возвращались домой, но так и не решился остановить…
Чернышов хотел было рассказать, какие чувства он испытал, когда сегодня снова увидел преследующий его «Опель», но, встретившись глазами со встревоженным взглядом полковника ФСО, решил этого не делать. Вместо этого он отчетливо произнес:
– Я вас внимательно слушаю, Владимир Борисович.

2

Предупреждение. 20.02, воскресенье, 09–45.
– В самом по себе честолюбивом желании Рогозина нет ничего предосудительного, – произнес Бабичев, – но вот методы, которые он использует… – Собеседник Павла на секунду задумался, подбирая нужное слово. – Эти методы просто безумны, – наконец сказал он. – Да-да, именно безумны и смертельно опасны! – От волнения Владимир Борисович даже изменился в лице, чем вызвал немалое удивление Чернышова. – Полковник Рогозин решил продемонстрировать свои способности и личную преданность будущему президенту с помощью умения находить и доставать деньги. Недавно он предпринял попытку заполучить крупную сумму, используя свое служебное положение, а вернее – возможности Федеральной службы охраны.
– Да, деньги – это беспроигрышный вариант! – опять усмехнулся Павел. – Власть всегда приближала к себе тех, кто способен в нужный момент предоставить нужную сумму. Только для того, чтобы власть тебя заметила, сумма должна быть достаточно внушительной.
– Верно, – подтвердил Бабичев. – Рогозин замахнулся на триста миллионов… Долларов! – добавил он после небольшой паузы.
– Вы серьезно? – В первый момент Чернышову показалось, что он ослышался, так как прекрасно понимал, что такими словами не шутят. Собеседник тоже понимал это – но он и не собирался шутить.
– Совершенно серьезно, – кивнул полковник ФСО.
– И где же Рогозин собирается достать такие деньги? – поинтересовался Павел.
– Вам что-нибудь говорит такое имя – Агригион Мегарос? – вместо ответа спросил Бабичев.
Чернышов на несколько секунд задумался, а потом отрицательно покачал головой. Названное имя было явно иностранным, а среди всех известных Павлу иностранцев не было никого с таким именем. В то же время у Чернышова появилось подозрение, что он уже где-то слышал это имя.
– Так зовут человека, владеющего самым большим танкерным флотом планеты, – пояснил Бабичев. – Это один из крупнейших торговцев нефтью и нефтепродуктами во всем мире. Мегарос – грек по происхождению. Расцвет его бизнеса пришелся на период «холодной войны» и нефтяного бума. По неофициальным данным, уже в то время он являлся одним из самых богатых людей на планете. Но даже и сейчас его состояние исчисляется миллиардами долларов. Кстати, Мегарос довольно легко пережил период снижения мировых цен на нефть, занявшись контрабандой и торговлей оружием. Он был одним из немногих западных бизнесменов, кто в период «холодной войны» активно сотрудничал с Советским Союзом. В первую очередь его всегда интересовали деньги, а не политика. Играя на противостоянии Восточного и Западного блоков, Мегарос умудрялся извлекать из ситуации сверхприбыли. Правительство СССР использовало тогда возможности грека для поддержки национально-освободительных движений в разных странах. Через его счета переводились деньги зарубежным компартиям, а в трюмах его танкеров перевозилось контрабандное советское оружие. Естественно, все эти операции Мегарос совершал не безвозмездно. Правительство СССР ему за все щедро платило. Уследить за финансовой стороной всех этих тайных сделок было практически невозможно. Грек этим пользовался – и значительные суммы просто присваивал себе. К тому же он ощущал свою незаменимость для Советского Союза – и, как следствие этого, полную безнаказанность. Политбюро ЦК КПСС, а также правительство СССР действительно делали вид, что они не замечают его махинаций. И хотя КГБ располагал информацией о нечистоплотности Мегароса и его финансовых подлогах, никаких мер к нему принято не было. А потом Советский Союз распался, КПСС тоже ушла в прошлое. А Агригион Мегарос продолжал свой бизнес. Однако тот материал, который был собран на него Комитетом государственной безопасности, никуда не пропал. Мне неизвестно, при каких обстоятельствах, но эти материалы попали в руки начальника охраны и.о. президента. Ознакомившись с материалами, Рогозин подсчитал, что грек скрыл – а проще говоря, украл у Советского правительства – что-то около трехсот миллионов долларов. Вот Рогозин и решил вытрясти из него эти деньги и тем самым продемонстрировать будущему президенту свои личные способности. Желание доказать свою преданность и возможность достать столь необходимые в период избирательной кампании деньги толкнуло полковника к самым решительным действиям.
Из рассказа Бабичева Чернышов уже догадался, что случилось что-то очень неординарное. Страшась того, что он сейчас услышит, Павел спросил:
– И что же произошло дальше?
– Я думаю, мне не нужно вам, Павел Андреевич, объяснять, что после того, как премьер-министр был назначен исполняющим обязанности президента, начальник его охраны фактически возглавил всю Федеральную службу охраны. Формально директор ФСО остался прежний, но реальная власть уже перешла к полковнику Рогозину. Состояние такой неопределенности – есть власть или нет – продлится до президентских выборов, когда новый президент окончательно закрепит все кадровые изменения своим указом. Полковник Рогозин уже видит себя начальником ФСО. Поэтому, пока вопрос с его новым назначением окончательно не решен, он постоянно старается выслужиться. Впрочем, я повторяюсь. Вот такие дела. – Бабичев надолго замолчал.
– Я все понимаю, Владимир Борисович. Понимаю, что вам трудно говорить. Но пока вы не расскажете главного, наш разговор может продолжаться бесконечно долго, – поторопил его Чернышов. – Что же произошло в итоге?
– В итоге Рогозин обратился ко мне как к начальнику отдела по разработке и планированию контртеррористических операций. Через нашу зарубежную агентуру Рогозин связался с Мегаросом и предложил ему выплатить те самые триста миллионов долларов в обмен на собранное на него досье Комитета госбезопасности. Грек не поддался на подобный шантаж и ответил категорическим отказом. Возможно, он посчитал, что наша служба блефует, а возможно, не видел в этом досье для себя серьезной опасности. Я предупреждал Рогозина, что дальнейшее давление на Мегароса бессмысленно, что это только озлобит его. Но, увы, начальник охраны не внял моим словам.
– Он продолжил шантаж? – спросил полковник ФСБ.
– Хуже, Павел Андреевич, гораздо хуже. – Бабичев еще раз тяжело вздохнул и отвел глаза в сторону. – Рогозин решил захватить кого-нибудь из близких миллиардеру людей, кого-нибудь из членов его семьи, и потребовать за них выкуп.
– Не может быть, чтобы начальник охраны премьер-министра пошел на такое! – воскликнул Чернышов.
– Я сам не верил, Павел Андреевич, пока Рогозин лично не приказал мне разработать соответствующую операцию. Я категорически отказался. Уже на следующий день меня сняли с должности начальника отдела и вывели в кадровый резерв. Но это, как вы понимаете, не самое страшное. Главное в том, что Рогозин не отказался от своей идеи. Его выбор пал на единственную дочь Мегароса, которая в это время путешествовала по Европе с двумя своими детьми. Две недели назад она переехала в Прагу. Именно там Рогозин решил осуществить операцию по захвату дочери и внуков миллиардера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10