– Привет.
Она пискнула, обернулась и… не стала нырять. Я нахмурилась, удивленная такой доверчивостью. А это чудо природы, ломая все легенды и предания, еще и рискнуло со мной заговорить.
– Ты ведьма? – Серебро ее слов разбилось о воздух и мягко осело на воде, смешиваясь с бликами солнца.
Я всерьез задумалась о том, чтобы поменять себе голос. А что, внешность у меня теперь – закачаешься, можно и голос соответствующий сварганить.
– Ты глухая ведьма? – видимо устав ждать, уточнила русалка.
Блин, и эта лезет обзываться.
– Ведьма я, ведьма. Чего надо?
Русалочка захлопала длинными мокрыми ресницами, явно не понимая, почему я злюсь. Я подошла и села рядом, свесив босые ноги в воду по соседству с ее хвостом и задумчиво ими бултыхая.
Русалочка было отодвинулась, но потом доверчиво замерла. Видимо, и впрямь припекло бедолагу. Так-то русалки народ пугливый, чуть что – сразу в воду и поминай как звали, а уж в воде, да еще при их умении превращаться в поток искристой воды попробуй их поймай.
– Так чего случилось-то? – уже спокойнее спросила я.
Русалочка задумалась, а потом, будто на что-то решившись, заговорила:
– Мне помощь нужна. Я заплачу.
Мой скепсис сиял на лбу огромными буквами. Нет, ну на фига мне речной жемчуг, а тем более икра рыб да водоросли?
Русалочка снова замолкла – видимо, испугалась.
– Так, или ты говоришь, или я ухожу. Давай быстрее, меня ждут.
Быстрый кивок и бурный рассказ. Я сама напросилась.
– Я влюбилась… – Перепуганный взгляд в мою сторону.
На этом месте я, видимо, должна была зверствовать. Фигу. Сижу, молчу, слушаю. Теряю терпение.
– Он очень красивый, золотоволосый, смелый, умный, но…
– Человек, – предположила я.
Взгляд полный ужаса.
Я невольно увидела себя, каждую ночь со злобным хихиканьем подглядывающую за влюбленной парочкой из зарослей крапивы, естественно, с горой семечек в кармане и Пашиным биноклем на шее.
– Да… а можно мне…
Мотнув головой, я отвлеклась от занимательной картины и задумчиво посмотрела на русалку, уже догадываясь, чего ей надо, и уныло разглядывая ее хвост. Можно-то можно, не зря я наизусть помнила все прочитанные книги, и это заклинание на десять листов мелким шрифтом помнила до последней запятой, только вот после него я дней пять буду лежать пластом и еще дней десять не смогу колдовать. Оно мне надо? А может, он ее бросит, как с ногами увидит, а может, ей не понравится быть девчонкой… да мало ли что.
Последнее я произнесла вслух, и меня тут же заверили, что это очень важно и очень нужно и что если не я, то она умрет, а он – утопится. Я подумала и тут же предложила сделать его русалом, это проще.
– А ты можешь? Карл, иди сюда!
Я вздрогнула и огляделась. Из-за ближайшего дерева робко вылез прыщавый худой пацан, вытер сопли рукавом и с опаской похромал ко мне. Я сидела в ступоре, открыв рот и уставившись на этого, с позволения сказать, Ромео.
– Вот он!
Не понимаю, к чему столько пафоса. А когда мне еще и вежливо улыбнулись остатками гнилых зубов, я уже вообще ничего не соображала.
Да-а-а… как говорит Пашка, любовь зла, полюбишь, блин, козла.
– Карл, это ведьма.
Я вежливо хлопнула глазами, забыв закрыть рот.
– У ней щас слюни потекут по подбородку, – сделал наблюдение Карл, и рот был немедленно захлопнут.
– Неважно, она может тебя сделать русалом, представляешь?!
Карл, видимо, представлял, так как энтузиазма на его покрытом прыщами лице я не заметила.
– И мы с тобой увидим папу!
Остатки энтузиазма сдохли на корню.
– И сможем пожениться!
Карл нервно начал оглядываться на такой родной лес.
– Но для этого тебя сначала надо утопить, – радостно добила я его.
– А может, не на-адо? – проблеял недоросль, выдирая руку из страстных объятий русалки.
– Надо! – рявкнула я и резко вскочила. – Щас будем превращать!
Мощный тычок, и Карл с воплем летит в воду.
– Топи его! – азартно заорала я, и русалочка с неженской силой поволокла своего избранника на дно.
– А чего это вы тут делаете? – поинтересовался Коша, заглядывая в озеро.
Тут на поверхность с воплем «помогите!» всплыл Карл, булькнул что-то ругательное, но вынырнувшая русалочка с силой вцепилась в его плечи и потянула вниз.
– Топим, – объяснила я.
Коша, отрыв рот, на меня смотрел.
– Он тебя обидел? – строго поинтересовался подошедший Паша.
– Он пытался меня соблазнить, – чтобы хоть как-то объяснить ситуацию, отмахнулась я.
Паша зачем-то скинул одежду и рыбкой нырнул в воду.
– Куда это он?
Коша только пожал крыльями.
Усталая русалочка всплыла неподалеку, с сожалением наблюдая за тем, как ее любовь, отфыркиваясь, по-собачьи плывет к берегу, но тут Паша вынырнул неподалеку, двумя мощными гребками догнал несчастного, врезал пару раз по морде и с силой погрузил находящегося в отрубе недоросля в воду. Мы все трое удивленно на него таращились. Труп недоросля медленно всплыл спиной вверх и задрейфовал к берегу. Пашка же вынырнул у моих ног, окатив до колен брызгами, одним слитным движением вылез на берег и начал одеваться.
– Спасибо, – неуверенно протянула я.
Он вдруг нежно улыбнулся и провел по моей щеке холодными пальцами.
– Если что, ты только скажи.
– А мне, если что, можно сказать, когда меня будут соблазнять? – дергал его за штанину Коша, радостно прыгая от нетерпения.
Паша хмыкнул и поднял его на руки, а я обернулась к русалке с ее суженым.
Заклинание плелось легко, серебристая вязь ткалась в воздухе, сплетясь в узоры и сновидения, ложилась на тело, окутывала кожу, вживлялась в ноги. Руки танцуют в воздухе, глаза полуприкрыты, а я уже не здесь, меня нет, я растворилась в заклинании и теперь пою, а не говорю, сплетая сети волшебства. Тело Карла приподнялось над водой, окуталось серебристой паутиной вязи заклинания. Я прошептала последнее слово, и вот уже он опускается, его ласково принимают воды озера, а от талии начинается красивый, серебристый с белыми узорами хвост. Даже жалко, что у такого недотепы теперь такая красота.
Юноша вздрогнул, открыл глаза и тут же утонул в счастливых объятиях русалки. Он вырывался и верещал, ничего не понимая, а она уже волокла его под воду, спеша показать отцу и братьям. Правда, минуты через две русалка снова вынырнула, чтобы поблагодарить, сунула мне в руки пригоршню белого речного жемчуга и доверху наполненный икрой лист лопуха, чмокнула в щеку и снова уплыла. Я грустно разглядывала подарки, не очень понимая, что с ними делать, а Коша уже ел икру. Мы с Пашей срочно к нему присоединились, пока он все не съел. Икра была объедение.

ГЛАВА 6

К первому селению мы вышли только к вечеру четвертого дня, да и то лишь благодаря мне: я где надо и где не надо колдовала – то мост из поваленного дерева через речку сооружу, то ветки кустарника заставлю разойтись, то очередной нежити, с криком «агр-р-р-р-р!» выскочившей перед носом, по рогам дам, чтобы не выпендривалась. Так вот и дошли.
– У нас проблема, – сосредоточенно роясь в карманах, сообщила я.
– Ну чего еще? – Коша на руках у Пашки ерзал от нетерпения, ожидая, когда же его накормят вкусным ужином и уложат в теплую постель.
– У меня нет денег.
– У меня тем более, – пожал плечами Паша.
Мы заинтересованно уставились на дракончика.
– Эй-эй, а чего это вы на меня так смотрите? – заволновался он, зачем-то оглядываясь по сторонам.
– Кош, бесплатно нас никто не пустит, а у тебя есть драгоценные кольца Ады.
– А-а-а! Грабят! Не дам!
– Ну Коша.
– О-о-о!
– Ну подумаешь, одно колечко…
– А-а-а!
– Ну и ладно. Будем спать у ворот. Паша, расстилай плащи!
Коша заткнулся, нервно икая и испуганно на нас поглядывая. Паша невозмутимо опустил его на землю и пошел мне помогать. Дракоша сидел и удивленно на нас смотрел.
Я поплотнее закуталась в эльфийский плащ (их, к счастью, я захватила целых два, так что теперь Пашка не замерзнет ночью) и закрыла глаза. Почти сразу же под боком раздалось знакомое пыхтение, дракончик пытался закутаться в плащ, свернувшись калачиком возле моего живота. Я его немедленно вытолкала и снова запахнулась. Коша обиженно засопел и пошел к Паше, однако и там его не приняли. Дракончик попытался было возмутиться, но я заявила, что такой жлоб нам в команде и вовсе не нужен, а Паша одобрительно промолчал.
Все стихло, застрекотали сверчки, и в лесу два раза ухнул филин, перелетая с дерева на дерево. Ветер осторожно перебирал пряди моих спутанных волос, и чьи-то коготки осторожно царапали щеку. Я чихнула, уже почти успев заснуть, и Недовольно открыла правый глаз. Перед ним поблескивало в лунном свете самое простенькое и маленькое колечко из Кошиной коллекции.
– На, – буркнул он, сопя и чуть не плача.
Я сграбастала его в объятия и тут же всего зацеловала. Кошка верещал и брыкался, а потом даже предложил еще одно колечко, но совсем не возражал, когда мы решили, что пока хватит и одного.

В доме было тепло и натоплено. Счастливый староста, только что вытащивший нас и кольцо в качестве оплаты за постой из лап своего брата, теперь потчевал гостей соленьями и вареньями, то и дело разглядывая камень на свет и пробуя металл на зуб. Коша обильно заедал горе картошкой, сидя прямо на столе и стараясь не обращать внимания на сына старосты, упорно пытавшегося незаметно дернуть «зверушку» за хвост.
– Ну что ж, гости дорогие, сыты ли вы, тепло ли вам, удобно?
Мы нестройным хором заверили хозяйку, что все хорошо и мы очень даже сыты. Нас радостно препроводили в горницу с лавками, на которых мы и расположились, завернувшись в плащи и подложив под головы мешки со скарбом. Коша сопел у меня под боком, сытый и счастливый, что мы помирились.

Ночью меня разбудил какой-то шум в углу. Недовольно поморщившись, я приподняла голову и увидела бегающую по комнате мышь, за которой азартно носился Коша с мухобойкой и прицельно по ней лупил. Пришлось шикнуть на обоих. Коша тут же спрятал мухобойку за спину, а мышь радостно нырнула в какую-то щель в стене. Я снова уснула и уже не слышала, как дракоша тычет палкой мухобойки в норку, пытаясь достать убежавшую игрушку.

Утро встретило нас пением петуха, неизвестно как оказавшегося в комнате. Он раза два громко и внятно прокукарекал так, что я спросонья вскочила, размахивая пульсарами и оглядываясь по сторонам в поисках нечисти. Не увидев оной, зато обнаружив жутко довольного пернатого гада, уже взлетевшего на подоконник, я все-таки метнула в него маленький пульсарчик и… Попала! Вопль, стук падающего тела, и бегающий с криками по двору петух со все еще дымящимся лысым, гм, задом и без хвоста. Куры в шоке жались к ограде, вылупив глаза и ошарашенно квохча. На ворота с улицы взлетел еще один черный петух, увидел осторожно садящегося в корыто с остатками воды врага и радостно заржал, кукарекая и кашляя от счастья.
Вот он пару раз прокукарекал, а я ведь не железная, у меня, может, голова болит! И второй пульсар попал точно в черное брюхо. Петух в корыте радостно, но тихо хихикал, прислушиваясь к воплям за оградой.
– Так, подъем! Солнце уже встало, петухи отмокают, подъем, я сказала!
Из-под плаща Паши вылез сонный и недовольный Коша, самого же Паши на лавке не оказалось. Мне почти стало стыдно, но тут я учуяла запах блинов с кухни и немедленно кинулась одеваться, а потом умылась в кем-то заботливо принесенном тазу с холодной водой. Коша, морщась, наблюдал за мной, а потом гордо потопал по направлению к двери. Но был пойман, безжалостно намылен и прополоскан в этом самом тазу. Его воплям позавидовал бы любой петух, так как их кукареканью по громкости они ничуть не уступали.
– Блины готовы, идите к столу, – сунула в проем двери голову хозяйка и тут же удалилась.
Я радостно бросила Кошу отмокать дальше и побежала за блинами. Сзади раздался грохот падающего таза, и мимо меня промчался весь в мыле и мокрый Коша, старясь успеть к столу первым.
Блины были и впрямь на радость: с вареньем и клубничным, и земляничным, и смородиновым, в погребе у хозяев даже персиковое нашлось. Правда, Паша, откуда-то вернувшийся и весело с нами поздоровавшийся, предпочел варенью сметану, ну так можно совмещать!
После завтрака Коше было торжественно возвращено Пашей его колечко.
– Не поняла, – удивилась я, наблюдая, как Коша торопливо прячет блестюшку обратно в мешочек, а тот закапывает в мешке Пашки.
– Все нормально, просто я кое-где подработал, и теперь у нас есть деньги.
Взглянув на пригоршню золотых, мы с Кошей открыли рты.
– Это чего, деньги? – поинтересовался драконник, трогая монеты лапой.
– А откуда? – выгнула я левую бровь. – Может, расскажешь, кого ограбил?
Пашка улыбнулся и рассказал.

В этом селе отдыхает один довольно богатый человек, у него неплохой дом, хороший двор и преданные слуги. Ему нравится здешняя природа. Короче, идиллия. Пашка, узнав об этом от старосты, просто взял да и пришел к богачу. Сказал, что может сконструировать аппарат, который будет показывать, врет человек или нет.
– В мой перстень вмонтирован детектор лжи. Такой каждому из нас выдавался перед полетом, плюс на всякий случай еще одно устройство вмонтировано в небольшую булавку. Захочешь – прицепишь такую незаметно к одежде собеседника и узнаешь степень его искренности. Если головка булавки покраснеет – врет, зеленая – говорит правду, а желтая – значит, и сам не знает, правда это или ложь.
Богач заплатил Паше солидную сумму после испытаний на себе в закрытом помещении.
– А теперь, я думаю, нам надо срочно отсюда сматываться, – закончил рассказ Паша.
– Почему? – удивилась я.
– А потому, что скоро до покупателя дойдет простая истина: коли у продавца есть этот товар, значит, найдется и еще чего поинтереснее.
– Резонно, – кивнула я, и мы, наспех распрощавшись с хозяевами, покинули гостеприимный дом.
Только было уже поздно: у крыльца нас ждали около двадцати дюжих молодцов с дубинами да саблями.
– О, смотрите-ка, какая девка красная, чур, я первым буду! – радостно заржал парень с тоненькими усиками над слюнявой губой.
С него я и начала.
– И все-таки мне кажется, что ты уж слишком жестока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39