На закате я покинул родное Гнездо, спрятанное на безлюдных просторах Сибири.
Ларика так и не пришла попрощаться. Наверняка готовилась к балу в честь договора помолвки. Да и кто я такой, чтобы меня провожали чужие невесты с голубой кровью под золотистым металлом «нисана»?
Неприятности начались сразу. Я не смог принять скоростную форму, к которой каждый дракон способен от рождения. Меня так мутило, что о втором уровне сознания, необходимом для перехода в сверхформу, даже подумать было невозможно – с первым-то еле справлялся. Может, я заболел для полного счастья? Драконы редко болеют, зато основательно.
Всё в той же иноформе трактора я поднялся над тайгой, полетел над верхушками, чтобы при первой же тревоге с воздуха нырнуть в спасительную таёжную щётку.
И думать нечего обернуться в Москву и обратно за месяц таким тихим ходом. Мне нужно добраться до железной дороги и оседлать товарняк. Тоже не быстро, но за неделю доедем. Про самолёты дед врал. Ни один нормальный дракон не пойдет на такой риск – слишком уж хрупки воздушные машины.
С гусениц трактора осыпались комочки земли, в разбитое ветровое окно влетел шмель и загудел, забившись под сиденье, обтянутое драным дерматином. За шмелем шмыгнула сойка, разочарованно чирикнула, потеряв пищу, и уселась на сломанный руль. На пухлую папку, лежавшую на сиденье, капнула сероватая капелька, залепив резу «и» в слове «Зимей», и на переплёте опять красовалась пугающая надпись: «Змей Велесов».
И я вдруг перестал чувствовать себя одиноким.
Если бы ещё я знал, к чему приведёт меня это путешествие!

Глава третья. Беглецы во все концы

От воспоминаний о вчерашнем дне меня отвлёк страшный грохот, я едва не оглох. Молния ударила совсем рядом. Но ведь не в меня же. От сердца отлегло – Великий Ме предупредил, но пощадил.
Мы со студентом потеряли ещё час, пока не стихли громы и молнии. Дима, устроившись в кабине, занимался перевязкой. Никаких особых ранений я у него не заметил, разве что синяк в полбедра. Но студент, старательно морщась от боли, сменил тампон и бинт.
Циклон переместился на северо-запад. На исходе грозы в небе показались драконы.
Их вёл Хрос, брат Ларики, и летели они журавлиным клином из пяти вертолётов ВВС. Летели быстро, на пределе нашей скорости в такой иноформе, рискуя зацепить грозовой фронт.
Такого боевого построения среди наших я давно не видел. Значит, случилось что-то очень серьёзное. Мою невидимую под личиной самолета чешую вздыбила нервная дрожь.
Я занервничал, приказал человеку сидеть в хвостовом отсеке и делать вид, что он умер ещё вчера в волчьем брюхе. Если драконы учуют русский дух и поймут, что парень жив и даже не в плену, нам обоим не поздоровится.
Увидев всё ещё чадившие останки чужого вертолёта, пятерка опустилась, взяв меня в оцепление. Двое драконов тут же принялись обнюхивать местность, выясняя, что же тут произошло.
Царевич Хрос начал допрос с ритуального обращения ко мне как к дракону, обречённому жеребьёвкой на героическую смерть:
– Приветствую тебя, идущий к Великому Ме. Почему ты сместился к югу, когда обязан идти строго на запад?
Если, как я чуял, что-то стряслось, то ни к чему Дмитрию подслушать, что именно. Потому, пользуясь тем, что считаюсь при исполнении обязанностей героя, я сразу перешёл на язык, существовавший у нас до изобретения человечеством радио и телевидения:
– А не лепо ли вам бяшить, братие…[9]
Хрос резко оборвал меня:
– Всё ёрничаешь, Гор? Удивляюсь твоей беспечности. Ты один?
– Уже один, ваше высокое...
– Ладно, докладывай без церемоний, – похоже, царевич вспомнил о нашей детской дружбе.
– Напавший без объявления войны человеческий летающий аппарат сбит случайной молнией.
– Вижу. Ты из-за него сменил направление? Причину их агрессии тоже вижу, если ты и перед людьми щеголял драконьими лапами вместо самолётного шасси.
Я смутился. Никогда мне не стать настоящим мимикратором: слишком люблю чувствовать себя истинным драконом, а не притворным куском тупого металла.
Царевич уточнил:
– Свидетели инцидента есть?
– Нет. Хрос, что случилось?
– Ларика пропала. Возможно, похищена людьми.
Я не дрогнул под его пристальным взглядом, хотя сердце ёкнуло. Сухо спросил:
– Мне приступить к её поиску? Прежний договор со мной расторгнут?
– Нет, если ты до сих пор не получил послание от отца. Твое задание остается прежним. Единственное дополнение: увидишь на пути Ларику или какой-то подозрительный след – немедленно сообщи мне и ближайшему дозору.
– Ясно. С дополнительным пунктом договора согласен.
Есть в этом какая-то горькая ирония высшей справедливости, внезапно подумал я. Царь Ррамон, отправивший меня за человеческой принцессой, в тот же вечер на своей шкуре познал, каково это – лишиться дочери. Только понял ли он предупреждение Великого Ме? Раз ко мне до сих пор не прилетел царский плазмоид с предложением аннулировать наш договор, значит, не захотел понять.
– Прощай, княжич Гор. Да расточатся врази твои, да будет соблюдён договор, – наследник престола салютовал мне. Даже потрёпанная вертолётная иноформа не мешала ему остаться царственным.
Отдав должное ритуалу, Хрос со спутниками поднялся в небо. Я прошептал вслед:
– Прощай, Хрос. Да будет соблюдён твой договор и найдена искомая.
Когда драконы скрылись из виду, зашевелилась почва в ямке, продавленной шасси Хроса и присыпанной землей во время его взлёта. Выбрался и подплыл к моей морде плазменный шар. С виду – точно такой же плевок, какими в сердцах брызжется дед Горыхрыч. Вот только оставил его царевич втайне от своей свиты. Все-таки мы с ним были друзьями с детства.
Дмитрий, уставший изображать вчерашний труп, уже устроился в кресле пилота.
– Случилось что, Гор? Эти пятеро тоже драконы были? Я ведь понял.
– Конечно, случилось, – фыркнул я. – Неудачный контакт с представителями аборигенного населения. Вот наши и выясняли причины.
Я качнул крылом в сторону сбитого вертолёта, одновременно подтягивая к себе плазмоид Хроса. Мой пассажир ругательски охнул, увидев, что самолёт втянул в себя шаровую молнию.
Пока человек, замерев, ждал взрыва, я, вычленяя содержание послания, прокатил плазмоид по ротовым рецепторам, как заядлый дегустатор глоток божественной сурьи.
Царевич немногое успел упаковать в молнию: Ларика категорически отказалась от замужества и закатила отцу грандиозную истерику. Гневной драконицы испугался даже царь Ррамон и отложил подписание договора помолвки до утра. А ночью царевна сбежала.
Её последняя иноформа была бальным «нисаном», в такой далеко не убежишь. Но след, сначала хорошо заметный, потерялся в человеческом поселении далеко к югу от Гнезда, и теперь поисковые группы прочесывали всю округу.
И еще Хрос предупреждал, что подозрения в похищении пали на меня и мою сбежавшую семью, и теперь драконы ищут всех, по всей Империи, и особенно рьяно на южных границах. Царь Гадунов заподозрил, что мои дед и мать, взяв доверчивую царевну в заложницы, будут прорываться через Алтай в Гималаи. И туда, и к дружественным нам тибетским драконам уже отправлены дипплазмоиды с требованием задержать беглецов. Маму приказано доставить живой, а деда Горыхрыча – подвергнуть особому допросу на месте поимки.
Хуже быть не могло.
Когда обожжённые рецепторы, впитав энергию, регенерировались, и ко мне вернулся дар речи, я спросил притихшего Дмитрия:
– Дим, если бы мы с тобой не встретились, но у тебя была бы сейчас возможность выбрать любой наземный транспорт, какой бы ты предпочел для местных условий?
– Армейский вездеход, – не задумываясь, ответил студент.
– А из гражданских автомобилей?
– Внедорожник. Недолго. Это же не танки. Слышь, Гор, а ты и шаровыми молниями питаешься?
– Угу. Горячая пища полезна для желудка.
– Для желудка… – медленно повторил он, оглядывая кабину самолёта с каким-то новым интересом, словно впервые увидел, где находится. – Кстати, о еде… Есть будешь, или молниями сыт?
– По горло, – пробормотал я, жадно глядя, как студент достаёт из рюкзака спасённые железные банки. – Это что у тебя?
– Консервы. Килька в томате.
Он пошарил в рваном рюкзаке. Выругалася:
– Ччёррт… Нож посеял где-то. У тебя найдется, чем банку открыть?
– Щуп с когтем. Но он снаружи, на крыле. Вместо лопастей крутится.
– М-да… – он задумался на миг. – Но должна же у тебя быть хотя бы отвёртка?
– А зачем она мне?
Дима еще раз оглядел кабину. Неужели ему одного раза недостаточно, чтобы запомнить, где он находится? Ноготь студента поколупал псевдовинт на псевдопанели.
– У тебя же есть винты. Должна быть и отвёртка.
– Это вечные винты. Нераскручиваемые.
– Тьфу, нелюдь инопланетная. Мне что, помирать от голода, сидя на еде?
Молчал бы уж. У меня еда уже в животе сидит, а я голодаю, не смея переварить… Но проблема требовала безотлагательного решения, ибо студент уже пытался оторвать ручку аварийного люка, показавшуюся ему бесхозной.
Пока он пыхтел, обливаясь потом, я создал крохотный плазмоид со спичечную головку и вырезал аккуратный кружок в банке. Запахло жареной падалью в томате.
– Обед на стуле, – сообщил я тоном страдающей морской болезнью стюардессы.
Дима поддел ногтем провалившийся кружок жести. И брезгливо отставил банку.
– Ё-моё! Гор, ты опять всё испортил! Туда же металл натёк. Решил меня отравить?
Я промолчал. Как будто он сам не ядовит! Отрава к отраве не пристанет. Вот и помогай после этого людям. Всегда окажешься в дураках.
Свернув идеально вырезанный жестяной кружок в подобие трубки, Дима выгреб полбанки вонючей смеси на клочок бумаги, вытащенный из того же рюкзака. Я тут же вышвырнул эту гадость за борт. Остальное студент съел, не поперхнувшись.
Пришлось погасить аварийную лампочку, через которую я подсматривал за ним: слишком голодным багровым светом она налилась при виде жующего человека. Но запах… Обонятельные рецепторы я полностью перетащил наружу и дышал послегрозовым озоновым воздухом. Теперь только слух контролировал происходящее внутри меня. В животе заурчало. Нет, это студент выскребал банку свёрнутой в трубку жестянкой.
– А почему ты грозы боишься, брат по разуму? – невыносимо сытым, разомлевшим тоном спросил он, развалившись на сиденье брюхом вверх. Его костлявые коленки упирались в псевдоприборную панель.
– Кто, я? – дрогнул мой голос. Ничего не могу поделать. При одном упоминании грозы меня жуть пробирает. – Да ничуть! С чего ты взял?
– Тогда какого мы тут торчим?
Чтобы он успокоился, я сделал вид, что готовлюсь к взлёту: заурчали двигатели, с каким-то странным скрипом провернулись крыловые щупы, изображавшие лопасти винтов.
– Дима, если тебе надо украсть внедорожник, что ты сделаешь?
– В тайге? Внедорожник? – человек задумался. При этом он совершал странные действия, которые я принял за ритуальные: потер подбородок, подергал мочку правого уха, поскреб затылок, почесал левую подмышку, затем правую, и повторил действия в обратном порядке.
Чтобы не мешать его бурному мыслительному процессу, я заглушил моторы и, пользуясь паузой, принюхался: нет ли у него блох или клещей на истинной шкуре или в складках съёмной.
Не хватало ещё мне заразиться чесоткой. Попробуй-ка в походных условиях выковырять из-под чешуи этих мелких тварюшек. Потому – как объяснял мне Горыхрыч, едва я вылупился – все змеи периодически сбрасывают кожу вместе с паразитами. А драконья мимикрия – это, по существу, усовершенствованная эволюцией линька. Но кто ж не знает, что никакая линька не берёт какую-нибудь упёртую по яйца клещатую заразу! Вот как этого студента, от которого у меня натуральная чесотка.
Ничего страшного я не унюхал. Так, несколько муравьёв, комар, пробивающий себе путь к плоти под Диминой съёмной шкурой, с десяток тлей в её же складках и прочую неопасную для меня хитиновую живность. Впрочем, у драконов не очень хороший нюх.
Парень завершил, наконец, ритуал обдумывания вопроса. Потянулся, широко зевнув и с лязгом схлопнув слабенькие челюсти. Я заподозрил, что он украдкой вздремнул под видом раздумий. Мелькнула и врезалась в память огненной зарубкой мысль, что люди тоже владеют какой-то необычной, недоступной драконам разновидностью мимикрии.
– Если самому пользоваться, я бы перекрасил машину и номер сменил, – сказал, наконец, Дима. – По тайге далеко не угонишь. Вертолётом разве что вывезти на аэродром, а там – в грузовой самолёт. Или гнать до Енисея и грузить на баржу.
– А на железнодорожную ветку?
– На товарняке дольше. А зачем ты спрашиваешь?
– Да вот, думаю, мне проще армейский вездеход для тебя угнать, чем с тобой под минами путешествовать.
Он мгновенно съёжился на сиденье, как сдутое колесо. Пусть помучается. Зато понукать меня не будет. Тоже мне, кучер нашелся.
Итак, наши мгновенно засекли бы вертолёт с Ларикой на тросах. Поблизости от Гнезда мимо дозорных и мухи не летают несчитанными. Но как-то же проскочила Ларика! Значит, её могли замаскировать и перегнать к баржам. Предупреждали же нас старейшины: мимикрия в иномарки опасна! Люди почему-то сразу становятся особенно алчными при виде бесхозной машины иностранного облика. Единственное, что не укладывалось в голове: почему царевна не сопротивлялась похитителям?
Угнать дракона – задача в принципе не выполнимая. С нашей-то мимикрией. Да к тому же, Ларика любого человека одним плевком могла уложить в погребальную урну. Если после удара боевым плазмоидом по лбу от него уцелеет хоть горстка пепла. Что-то не так с этим похищением. Я заподозрил, что драконица просто захотела приключений на свой хвост.
Или отчаялась.
Как бы то ни было, надо мной висел меч договора, подписанного кровью, а спасение Ларики входило в него крохотным пунктиком с условием, что не будет противоречить основам.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8