Яцек Дукай
Ход генерала

Яцек Дукай

Ход генерала

От переводчика:
Посвящаю этот перевод Юрию Наумовичу Барашу, Сереже Тарадейке, друзьям по любви к хорошей фантастике в Иркутске и многим другим хорошим людям, узнавшим творчество Яцека Дукая.

Поезд остановился, и Генерал спрыгнул на землю. Сквозь клубы пышущего от локомотива пара он заметил приземистую фигуру гнома-машиниста, который уже крутился рядом с колесами, что были выше его раза в четыре, лишь по известным одному ему причинам яростно колотя по грязному металлу молотом на очень длинной ручке.
Генерал помахал тростью, удерживая своего адъютанта от приближения к путям, и подошел к гному.
– Думаю, все в порядке?
Тот глянул, засопел, молот отложил. На черном от сажи лице блестели лишь желтоватые белки. Ужасно спутанная гномья борода сейчас по цвету напоминала смолу, и из нее наверняка можно было бы вычесать пол-лопаты угля. Машинист сунул руку куда-то под заросли бороды, вытащил сигарету, спички, подкурил и затянулся дымом.
– Все в порядке, Генерал, – сказал он, несколько успокоив нервы.
Генерал глянул на часы, которые вынул из левого кармана мундира.
– Без кварты два. На полторы клепсидры раньше, чем обещали. Неплохо.
Лицо гнома окуталось дымом; раскаленный докрасна кончик сигарета, воткнутой куда-то в самую средину темных зарослей, где находился рот машиниста, на мгновение сделался ярче.
– Да дело не в том. Помощник у меня ни в задницу. Бояться нечего, «Демон» тянет на все сто, мог бы и быстрее.
– Мне бы хотелось побольше вагонов.
– И это можно.
– Ну… Замечательно. Я рад. – Он похлопал гнома по плечу своей левой рукой (сверкнули камни, заблестел металл), на что машинист оскалил в усмешке кривые зубы, только Генерал глядел уже в другую сторону, а конкретно – на адъютанта, который, несмотря ни на что, приближался к ним.
Генерал попрощался с машинистом и вошел под навес угольного склада. Колышущаяся под крышей керосиновая лампа разбрасывала по сторонам бледные тени.
Майор Закраца выпрямился и отдал честь по всем требованиям устава: каблуки вместе, сапоги блестят, ладонь левой руки на рукояти сабли, правая рука энергично выброшена вперед и вверх.
– Успокойся, Закраца, мы не на параде.
– Так точно, генерал.
После чего он принял столь же уставную позу «вольно».
Генерал никак не мог справиться с Закрацей, он даже и не пытался менять привычек офицера, предполагая, что горбатого только могила исправит. Будучи еще подростком, кадет Военной Академии Закраца отправился со своей дружиной в поход в Закатные Горы – у них был свободный месяц, хотелось проверить истинность легенд, и пацанам казалось, что это самое подходящее развлечение для будущих полководцев. Из всей дружины в живых остался один Закраца: пребывающий в это время с визитом у знакомого некроманта Железный Генерал спас сопляка, буквально вырывая его из когтей дракона. Генерал, который и так был героем для каждого хулиганистого кадета, в глазах юного Закрацы получил тогда чин чуть ли не полубога. После этого Закраца подрос, вот уже тридцать лет было за плечами – вот только в его личной теогонии так ничего и не поменялось.
– Ну так как?
– Плохо. Иллюзионисты Ползуна открыли над городом Жабье Поле. Люди пялятся. Птица мочит княжеских, сколько влезет.
– Варжхад должен был издать декрет.
– Не издал.
– Сто перченых молний! Что он говорит?
– Его Королевское Величество не склонен прибегать к применению цензуры, – с каменным лицом процитировал Закраца. – Вам следовало брать с собой зеркальца, и тогда бы вы были в курсе дела, с польте оно по разному бывает.
– Давай-ка я угадаю, кто ему подсказал, что предпринять: Бирзинни, не так ли?
– Премьер не покинул Замка уже пару дней, – ответил на это Закраца.
Генерал мрачно усмехнулся.
– Лошади у тебя есть?
– За складом.
– Тогда в Замок.

***

Во время поездки он высчитывал предполагаемое время прихода отдельных отрядов на позиции. Теоретические данные, необходимые для проведения подобного рода вычислений, всегда оставались неапроксимированными переменными: например, некто Некс Плюциньский, в качестве главнокомандующего армии «Юг», если бы только захотел, мог бы задержать всю операцию на три-четыре дня. Железная дорога сам по себе ничего не решала, все достигнутые с ее использованием временные выгоды могли быть легко профуканы одним неудачным разговором в Замке.
Они проскакали через Вечерний Лесок и выехали на Королевские Луга. Перед всадниками открылась панорама Чурмы, столицы Объединенной Империи, с давних времен королевского города в Гавре. Зарево городских огней гасило звезды, которые и так в большинстве своем были закрыты Жабьим Полем. Двухмиллионная метрополия десятками змей тянулась вдоль залива, имеющего форму слезы. В чистых океанских водах отражалось кровавое поражение войск Княжества Покоя. Генерал посматривал на небесную иллюзию, пытаясь, несмотря неудобное перспективное сокращение, пытаясь поподробнее сориентироваться в ходе битвы. Она проектировалась с точки зрения летящего над Жабьим Полем орла или сокола (а скорее всего, стервятника). Время от времени в передачу все же врезались более долгие или короткие приближения, когда показывался исключительно заядлый поединок, исключительно кровавая резня или же исключительно эффектное магическое столкновение.
Когда включилась реклама складов Ковальского, Генерал спросил у Закрацы:
– Кто еще спонсирует это дело?
– Открыто: постоянные клиенты Ползуна: Сумак, Фольшинский, братья Кве, Южная Компания, Холдинг СТЦ. Но мне не известно, кто вступил по политическим причинам, если вообще кто-нибудь вступил, потому что, может, и не было потребности.
– Сколько человек Ползуна все это держит?
– Хо, наверное, все. Они и так уже крутят это добрых пару клепсидр, и все без остановки.
– Даже джиннов напустили?
– Ммм?
– Ну посмотри: ни одна из колесниц на картинке даже не показывается. Должно быть, это дело заблокировали. Снова полгорода будет судиться. Ползун наверняка получил от кого-то втихую на лапу. Такое представление на одной рекламе не оправдаешь.
– Ну… не знаю. Генерал, вы только поглядите на террасы, балконы, крыши. На улицах сами увидите. Мало кто спит. Это же вам сражение не какое-то занюханное сельцо, это вам Птица мочит Княжество. Популярность просмотра такая, что только позавидовать. А Ползун наверняка доит их так, как только захочет. Опять же, везет сучьим детям, потому что обе луны как раз за горизонтом, и качество картинки как в зеркальце.
Галопом они въехали в пригород. Тут уже им пришлось задирать головы, чтобы не терять из виду разыгрывающейся на ночном небосклоне битвы. А по Жабьему Полу перекатывался ад: драконы горели на лету, в земле открывались вулканы, взлетала лава, людей подбрасывало на сотни локтей в воздух, раздираемое пространство свертывалось бубликами и штруделями, затем разворачивалось уже в другую сторону и рвалось на нитки; метаморфизирующие чудища сшибались над головами пехоты, световые столбы от установленных на холмах вокруг Поля тартийских фонарей скрещивались, соединялись, изгибались и расщеплялись; индивидуальные поединки урвитов переходили в безумные показы магических фейерверков; урвиты в одно мгновение разряжали в боях силу, умения и опыт, накапливаемые в течение всей жизни: они вырастали под самые облака и съеживались ниже стеблей травы, блевали огнем, водой, газом, вакуумом, метали во врагов ураганами смертельных предметов, лавинами уничтожающих все и вся энергий и одновременно защищались перед аналогическими атаками со стороны противников.
Беднота из трущоб, лежа прямо на земле или расстеленных на ней же одеялах, громко комментировала ход поединков, награждала победителей и побежденных свистом, аплодисментами, проклятиями.
Всадники выехали на Верхнюю Особняковую. Лошадей остановили перед шестиэтажным «Постоялым Двором Гонсалеса». Слуга взял у них поводья и повел верховых животных на конюшню, а Генерал с Закрацей прошли на тылы здания. Старик, занимающийся сдачей колесниц в аренду, стукнул чубуком трубки по ночному прейскуранту. Генерал кивнул Закраце, майор заплатил.
Оказалось, что на постоялом дворе сейчас имеется только одна свободная колесница, остальные еще не вернулись или же не нуждались в ремонте.
– Замок, – приказал Генерал джинну колесницы, как только они уселись и застегнули ремни.
– А конкретно? – спросил джинн устами размещенного на груди барельефа, уже поднимая колесницу в воздух.
– Верхняя терраса на башне Хассана.
– Эта терраса уже закрыта для…
– Знаем.
– Как уважаемые господа желают.
Они взлетели над низкими застройками пригорода. Замок маячил на горизонте черным кулаком, глубоко внедрившимся в звездное небо. Вознесенный вверх на крутой скальной колонне приблизительно на пол-змея, сплавленный из одного куска камня-некамня почти что четыреста лет назад, он существовал над Чурмой в неизменной и невозможной к изменению форме, служа очередным королям Объединенной Империи в качестве дома, крепости, дворца и административного центра. Генерал прекрасно помнил тот день, когда Шархвал наконец-то активизировал много лет конструируемое заклятье, вырывая из внутренностей планеты гигантскую массу раскаленной лавы, чтобы затем формировать ее среди проливного дождя и грохота молний, в заслоняющих все и вся клубах горячего пара – в Замок, придуманный древним кошмаром.
Они спикировали на Башню Хассана, громадный палец черного строения, сейчас указывающий в самый центр Жабьего Поля. Горизонтальные снопы света, бьющие из башни сквозь большие и малые окна, а также другие отверстия, превращали ее в столп какой-то наполовину материальной световой лестницы. Колесница влетела на одну из наивысших ступеней этой лестницы, притормозила и мягко осела на выдвинутой далеко в бездну челюсти террасы.
– Мы на месте, – сообщил джинн. – Мне подождать или можно возвращаться?
– Не жди, – сказал Закраца, копаясь в кармане. – Сколько?
– Два восемьдесят.
Майор еще не успел заплатить, как Генерал уже был у входа в зал для постоя. При этом он в последний раз глянул на небо. Защищаемая сферическим искривлением пространства пехота Завоевательной Птицы как раз отрезала войскам Княжества Спокойствия путь к отступлению.

***

– Главнокомандующий Армии Ноль, генерал урвитов Объединенной Империи, пожизненный член Совета Короны, пожизненный сенатор Объединенной Империи, почетный член Выборного Совета, королевский советник, двукратный регент, Страж Рода, Первый Урвит, ректор Академии Военных Искусств, кавалер орденов Черного Дракона и Чести, семикратный Кассиц Мечей, Комендант Замка, граф Кардль и Бладыга, Раймунд Каэсил Мария Жарны из Варжхадов!
Генерал вошел и поглядел на привратника. Тот замигал. Генерал не спускал глаз. Привратник пытался улыбнуться, но тут у него задрожала нижняя губа. Генерал стоял и глядел.
– Успокойся, а то у бедняги сердце не выдержит, – буркнул первый министр Бирзинни, проглядывая устилающие стол бумаги.
– Тебя он тоже так объявлял?
– Я не Железный Генерал, мне еще нет восьмисот лет, титулов у меня чуточку поменьше.
– Чуточку.
– Видал? – спросил закопавшийся в придвинутом к окну кресле король, указывая подбородком в небо над Чурной.
– Видел, Ваше Величество, – согласился генерал, подходя к нему. Богумил Варжхад курил сигарету, стряхивая пепел в поставленную на коленах пепельницу в форме раковины. На парапете, возле его левого локтя стояло одно из дистанционных зеркал, отражая образ Зала Советов во дворце Князя Спокойствия в Новой Плисе; голосовой рубин зеркала был выдвинут. В зале этом царил хаос, не меньший, чем на Жабьем Поле.
– Сучья Птица, везет ему как какому-то долбаному гурлану. – Варжхад раздавил сигарету, но тут же вынул из портсигара и закурил следующую. – У ёбаного Щуки фазу перемкнуло, и Птица ударил именно тогда, пол-клепсидры урвиты чертового князька шли без прикрытия, половина из них сдохла от недостатка кислорода. Ни хера не понимаю, ну почему Щука, у которого вместо головы задница, не отступил. Что, блин, золота мешок у них закопан под этим обосранным Жабьим Полем?
Ни для кого не было секретом, что язык, которым в обычных ситуациях пользуется молодой король, значительно отличается от стандартов, обязательных в аристократических кругах, вот только наблюдаемое у него в последнее время усиление концентрации нецензурных выражений указывало на крайне паршивое и постоянно ухудшающееся состояние нервов повелителя.
– Я уже объяснял Вашему Величеству, – отозвался из-за трехмерной проекции поля битвы повернутый спиной к монарху Некс Плюциньский. – Тогда они не успели бы вовремя открыть каналы в новом месте.
– Но ведь и урвиты Птицы тоже не успели бы! – заорал Варжхад. – Так какая разница?
– У Птицы четвертьмиллионная армия, – тихо сказал королю Железный Генерал. – Ему не надо ничего иного, как только исключить из боя урвитов. А княжеских он втопчет в землю одной только массой брошенных в атаку войск.
– Почему у нас и Фердинанда нет четвертьмиллионных армий?
– Потому что это не выгодно, – вздохнул Бирзинни, ставя печать на какой-то документ.
– А Вот долбаной Птице, чтоб его, явно выгодно.
– Птице тоже не выгодно. Вот почему он должен проводить завоевания.
– Вот в этом я не был бы настолько уверен, – буркнул про себя Генерал.
– Ага, и сами, блядь, не знаете, и мне глаза замыливаете! Ладно, а вот объявим мы всеобщую вербовку в армию, пущай сукин сын дивится! У него четверть миллиона, а у меня будет долбаный миллион! А, это ж вам Империя, а не какая-то северная мухосрань! Густав, сколько там было по последней переписи?
– Сто двенадцать миллионов четыреста семь тысяч двести пятьдесят семь совершеннолетних граждан, Ваше Величество, – тут же ответил Густав Ламберо, Секретарь Совета, у которого в голове сидело целых пять демонов.
– А сколько у Птицы, мать бы его горько плакала?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2