НАРАБОТКА НА ОТКАЗ

"Лучше быть безумным со всеми, чем
благо-разумным в одиночку."
Бальтасар Грасиан. "Карманный оракул"

У КАЖДОГО СВОИ ПРОБЛЕМЫ
Утром потоп сошел на нет, но последние, особенно крупные капли еще
побрякивали по жестяной крыше, скатывались к краю и лениво стекали по
окнам. Как всегда после ливня, снаружи пузырилось и шипело, воздух был
свеж и очень хотелось выбраться из жилого вагончика, вдохнуть полной
грудью, а может быть, даже пробежаться босиком, по-детски расплескивая
лужи и ловя ртом настоящий воздух с небольшим, но верным избытком аммиака.
И пахло как будто аммиаком, хоть говорят, аммиак и не пахнет вовсе.
Чепуха, в больших дозах он особенно приятен. Муссон всегда приносит много
аммиака. Не вонь нестерпимая - целебный воздух, пьяная ясность в голове и
позыв к немедленному действию. Такие позывы надо гасить. Но, пожалуй, было
бы неплохо дойти до лаборатории, посмотреть, много ли бед натворил
предутренний толчок, а заодно выяснить, что еще не готово к эвакуации, и
если что-нибудь все-таки не готово - найти виновного и занудить так, чтобы
тот побежал работать вприпрыжку, а не сидел без дела, что плохо, и не ныл
на печальные обстоятельства, что еще хуже. Сегодня каждый должен быть мил
и очарователен, с точки зрения высокого начальства, иными словами -
деловит, корректен и исполнителен до безмозглости, а если таковым не
окажется, то это в первую голову вина начальства местного... Симо Муттик
скрипнул зубами. В иных случаях начальник биологической станции обязан
быть само радушие и гостеприимство, и грош начальнику цена, если он этого
не умеет. Джулия послана вчера в Международную Зону с приказом пустить в
ход личное обаяние и без Чернова не возвращаться. Можно не сомневаться,
Чернова она добудет, да и сам Чернов, если, сидя в начальственном кресле,
еще не задрал нос в заоблачные сферы, не откажется повидать друга-приятеля
Симо Муттика, хоть и понимает, конечно, что раз друг-приятель зазывает к
себе, значит, что-то ему, другу-приятелю от начальства нужно. Остается
выяснить: много ли просит? А впрочем, чего там выяснять, сам скажет.
В углу трудился Ахмет, драил мягкой щеткой противорадиационный
скафандр, останавливался, критически глядя на работу, потом плевал на
щетку и драил снова. Скафандр блестел. Еще один в ожидании чистки был
разложен на полу, а остальные три, грязные и облохматившиеся, были убраны
с глаз долой и заперты в дальнем шкафу лично Симо Муттиком.
- Внутри чистил? - скучным голосом спросил Симо.
Ахмет прервал работу.
- Обызаесь, насяльник. За сто обызаесь Ахметку? Ахметка нисего не
сделал.
- Не дури. - Симо не счел нужным менять тон. - Я тебя спрашиваю:
внутри чистил?
- Чистил, - зло сказал Ахмет. - И снаружи, и внутри, даже
дезодорантом спрыснул, если хотите знать. Еще духами могу полить, хорошие
духи у Джулии. Полить? Ахметка мигом.
Паясничает, подумал Симо. Это хорошо, что паясничает, значит, еще не
опустил руки, еще на что-то надеется. Хороший парень, цепкий.
- Вольфганг где?
Ахмет отложил щетку, пытливо оглядел убогое нутро вагончика, затем
заглянул под стол и, не найдя там никого, перевернул скафандр и затряс им,
очевидно ожидая, что уж оттуда-то непременно выпадет Вольфганг. Вольфганг
не выпал.
- Ахметка не знает, насяльник.
- Бакалавр Усманов, - хмыкнул Муттик, - я вынужден призвать вас к
порядку.
- Слусаюсь, насяльник.
- Заткнись, - сказал Симо. - И без тебя тошно. Имей совесть.
Ахмет посверкал глазами.
- Ладно, - сказал он и снова взялся за щетку. - Тошно так тошно.
Нашли чем удивить. А Вольфганг пошел на сельву смотреть, прилива он,
видите ли, боится.
- А ты не боишься?
- Я всего боюсь, - мрачно сказал Ахмет. - Только не прилива. В любом
случае нужно эвакуироваться, приедет там ваш Чернов или не приедет. А
приедет, так будет уносить ноги вместе с нами. Кстати, правду говорят,
будто вы спасли ему жизнь на Капле?
- Глупости, - буркнул Муттик. - Кто это говорит? Это он меня спас, а
не я его. На это-то вся надежда.
- А-а, - протянул Ахмет. - Понимаю. Этот ваш Чернов - не иначе как
высоконравственный человек, купли-продажи не приемлет и любит человека за
сделанное ему добро, а не наоборот, так, что ли?
- Замолкни, сделай милость.
- Ничего он не сделает, ваш Чернов.
Симо пожал плечами и протер ладонью окошко. Со вчерашнего дня горы
отодвинулись вбок, будто кто-то сдвинул пленку в проекторе: во время
толчка, разбудившего всех, вагончик с треском и скрежетом съехал метров на
десять вниз по склону и, налетев на вросший в землю валун, застрял в
наклонном положении. Могло быть и хуже, следовало только радоваться, что
за толчком на сей раз не последовало камнепада. Обошлось. А могло бы не
обойтись, особенно теперь, когда вкупе с ливнем первый же толчок способен
родить хороший сель.
Симо с ненавистью посмотрел на господствующую вершину. Гора как гора,
округлый и скучный на вид конус, подпорка для снежных гигантов хребта
Турковского и ничего более. Названия у конуса нет, снега нет,
растительности нет, солидных камней по склонам и то что-то не видно,
гнейсовая скала над южным разломом рухнула еще на прошлой неделе, и что,
спрашивается, еще может с горы сыпаться? Однако сыплется, и еще как
сыплется. Только вчера с восточной стороны сошел такой оползень, что,
возьми он южнее, от станции осталось бы одно воспоминание. А передвинуть
станцию еще ниже нельзя, там - сельва, а с ней не шутят. Вольфганг прав:
если будет прилив, станцию захлестнет. Впрочем, прилив обычно бывает на
третий день после первого ливня, время терпит. Симо повернул голову к
Ахмету:
- Долго будешь копаться?
Ахмет отложил вычищенный скафандр, взял другой.
- Для Чернова готово, - сказал он. - А вам блестеть ни к чему,
по-моему. Пусть ваш Чернов блестит и радуется. И дезодоранта не дам, не
надейтесь.
- Это почему? - спросил Симо.
- Рангом не вышли, - объяснил Ахмет. - Вот когда вы, а не Чернов
будете определять стратегию в науке, тогда так и быть, дам немного. В
целях приспособления личного организма к доминирующим условиям. А кроме
того, радиоактивному горизонту все равно, чем пахнет ваш скафандр, разве
нет?
Симо усмехнулся:
- А если Чернов наденет не тот скафандр?
- Наденет то, что я дам, - заявил Ахмет. - И пусть попробует пикнуть.
Вообще, рамки для начальства должны определять подчиненные.
- У тебя это хорошо получается, - сказал Симо, забавляясь. Разговор
позволил отвлечься, и это было приятно.
- А если Чернов забыл о Капле, так я ему напомню, - сказал Ахмет.
Симо постучал согнутым пальцем по голове.
- Не вздумай.
- Ясно. - Ахмет вздохнул. - Я так понимаю, что меня это не касается.
А кстати, что это за имя для планеты - Капля?
- Имя как имя, - неохотно сказал Муттик - и вдруг почувствовал зуд в
спине, как раз там, где после Капли ему был вживлен изрядный клок
искусственной кожи. Чесотка возникала всякий раз при упоминании о Капле,
должно быть, эту кожу берегли специально для какого-нибудь неврастеника. -
Нормальное имя, - сказал он, стараясь не морщиться. - Чем тебе не
нравится? Жидкая планета, есть такой космогонический феномен. Твердого
ядра нет, потому - Капля. У нас там был исследовательский плот, пока Капля
его не растворила.
- Как это растворила? - Ахмет вскинул глаза. - Как сахар, что ли?
- Не как сахар. Как плот. Молча. В один день.
- А люди?.. А, ну да, извините. Вы ведь там с Черновым вдвоем были?
- Вдвоем. - Зуд стал совсем невыносимым, и Симо, кряхтя, завернул
руку за спину, поскреб. Стало легче.
- Меня там не было, - с завистью сказал Ахмет.
- И очень хорошо. Ты работай, работай.
- Я и работаю.
- Вот и не отвлекайся. Дочистишь скафандр - переходи к уборке
помещения. Вольфганг поможет, скажешь ему, что я велел. Меня найдете в
лаборатории. Если понадоблюсь. - "Если от нее еще что-то осталось", -
буркнул Ахмет. - Если понадоблюсь, - с расстановкой повторил Симо. - Что
кому убирать, разберетесь сами. А при Чернове, будь любезен, сделай так,
чтобы он твоего языка не слышал. И я тоже. Сиди молча и не высовывайся,
иначе ты со мной больше не работаешь. Уяснил?
- Даже очень, - со злостью сказал Ахмет. - А энтузиазм на морде
изображать?
- На морде - обязательно.
Ахмет с видимым наслаждением плюнул на забрало скафандра, размазал
плевок ветошью и, сверкнув глазами на начальство, потянулся к флакону с
чистящей жидкостью. Симо отвернулся. Идти в лабораторию уже не хотелось.
Он снова протер окошко и всмотрелся. Зданьице лаборатории было еще цело,
только чуть покосилось набок, будто присело на одну ногу, и снаружи
выглядело вполне благопристойно. Если не знать, что там внутри. "Не-ет, -
решил Симо, - Чернова я туда не пущу." Сегодняшний толчок уже ничего не
мог изменить к худшему. Строго говоря, лаборатория перестала существовать
после особенно мощного толчка, случившегося четыре дня назад, - к счастью,
погибло не самое ценное, только то, что Джулия не смогла отправить с
последней оказией. Не так уж много, но Чернову и этого будет достаточно,
чтобы подтвердить полученное еще месяц назад и пока что успешно
саботируемое распоряжение о немедленной эвакуации станции и персонала.
Пока еще не поздно. И нужно убедить его в том, что этого делать нельзя. Ни
в коем случае.
Камнепады начались в начале лета.
Еще в мае, который в нынешнем високосном году растянулся на сорок три
дня, горы временами вздрагивали от глубинных толчков, будто в сезон
землетрясений; где-то очень высоко, с уреза аммиачных снегов, чаще
обычного срывались лавины. Иногда, особенно ночами, был слышен
приглушенный гул далеких обвалов, и грохот катящихся камней походил на
сонное бормотанье не вовремя разбуженных гор. К концу месяца удары
рушащихся скал стали слышны и днем, кто-то впервые заметил набрякшую
желтую тучу над свежим обвалом по ту сторону ближайших уже вершин, а из
Межзоны пришло первое распоряжение об эвакуации. Поначалу Симо пытался
спорить и к отсылаемым в Академию отчетам прилагал пространные
объяснительные записки. Потом бросил. Прибывший на грузовой платформе
уполномоченный - мерзкая рожа - увез часть оборудования и двоих
сотрудников, пожелавших уехать. С Симо уполномоченный не разговаривал.
Кричал. Остающиеся предупреждены о вероятном исходе? Предупреждены. Они
согласны ждать до последнего? И, вероятно, полагают, что это их личное
дело? Они ошибаются, это дело Академии и администрации Международной Зоны.
И если необходимо эвакуировать научную станцию с территории чужого
государства по недвусмысленному требованию его правительства, это может
быть сделано и силой...
Наверное, следовало наорать в ответ. При желании всегда можно
переорать того, кто орет по обязанности. Ага, значит, силой? Силой, да?
Оч-чень любопытно, знаете ли. Следовательно, Международная Зона уже имеет
своих коммандос? Имеет? Я так и думал, что это не мое дело. И Зона, надо
полагать, не задумается послать их на территорию суверенного государства?
Так-таки всю роту инвалидов от чиновной науки, с геморроем и ловчими
сетями для поимки Симо Муттика? Ну то-то, не суйтесь немытым рылом в чужие
исследования, в которых вы там ни бельмеса, а Симо Муттик вам не
какой-нибудь дурак-энтузиаст и впредь мешать науку с политикой не намерен,
хватит с него Капли, хлебнул досыта на пару с Черновым... Ну, что
приутих-то? С Черновым, не с кем-нибудь. С ним и будешь иметь дело, если
сей момент не уберешься отсюда к чертовой матери. Пшел!
Вот примерно так и надо с ними разговаривать. Симо улыбнулся, и его
отражение в запотевающем оконце улыбнулось тоже. Да, это было бы сладко. И
глупо: не Черновым единым жива Международная Зона, черт бы ее взял, и
незачем дразнить красной тряпкой чиновную братию, она от этого звереет, а
академическая в особенности. И потому - молчать, а если спорить, то
недолго и всегда соглашаться, благодаря за ценные указания, долженствующие
обеспечить взлет мировой науки, держать пиетет, а еще очень следить за
глазами, глаза должны быть светлыми и выражать признательность за заботу,
иначе ничего не выйдет. Конечно! Обеспечим! Само собой! Еще день, ну два
на свертывание лаборатории - и распоряжение будет выполнено, мы же в своем
уме... Соглашаться! И делать то, ради чего ты здесь, а не в Межзоне, где,
положа руку на сердце, не в пример уютнее. И - сохранить станцию.
Так Симо и сделал.
Потом - перевести дух. Поднять глаза и встретить три взгляда:
недоумевающий - Вольфганга, гневный, с презрением - Джулии и ехидный - не
в меру проницательного Ахмета. Нужно еще выдержать эти взгляды, как
кулачный боец держит удары, вышибающие воздух из диафрагмы. Вот кто
энтузиасты, негнущиеся, вот кого ломают в первую очередь. А вы согнитесь!
Только потом не забудьте распрямиться, а я помогу, если будет трудно. Ну,
как? Не желаете? Нет, брезгует молодежь. Вот что я вам скажу: вы все очень
хорошие ребята, но вы совершенно не умеете думать - не головой, как раз
головой вы думать умеете, - а чем-то еще, спинным мозгом, что ли, а может
быть, и трясущимися коленками, и поэтому вы проиграете. Потухнут ваши
идеалы, так-то, и вспоминать о них вы будете с неловкостью и смешками. А
может, не вспомните вовсе. Учитесь же! Учитесь у мудрого змея Симо
Муттика, и пусть его шишки станут вам наглядным пособием, иначе к чему их
столько накоплено? Опять не хотите? Жаль... Жаль, времени мало, вот что.
1 2 3 4 5