Если вы просите ссуду, реакция банка зависит от предоставляемых вами гарантий.
Шарриак сидел в стороне, но слушал очень внимательно.
– Короче говоря, – заметил он, – когда все идет хорошо, то будет идти все лучше и лучше, а когда дело не ладится – все хуже и хуже.
– Правильно, – одобрил дель Рьеко. – Именно так все и происходит. Теория зыбучих песков. Наступили – и все пропало.
– А если кто-нибудь выходит за рамки? – спросил я.
– Такого практически никогда не случается, – ответил дель Рьеко. – Если отклонение небольшое, то решение принимаю я в соответствии с логикой и исходя из своего опыта. Если же случай совсем неожиданный, редчайший, я беру телефон и консультируюсь с экспертами. Однажды некий хитрец предъявил мне закон, о котором я никогда не слышал. Мне понадобилось несколько часов, чтобы понять, что он его выдумал сам.
– Вы его наказали?
– И да, и нет. Соври вы в жизни – это может сойти. Но другие утрачивают доверие.
– Он выпутался?
– Мы добавили строчку в его личной карточке. Некоторых нанимателей наглость не отпугивает. Другие же относятся к ней настороженно.
– На каждого из нас будет заведена такая карточка? – поинтересовался Шарриак.
– Да, разумеется. В этом и цель.
– Вы можете дать нам образец? Взглянуть...
Дель Рьеко, смеясь, покачал головой:
– Нет-нет. Эти карточки только для нас.
– Каждый имеет право просмотреть любую карточку, которая касается лично его, – поддержал Шарриака эль-Фатави.
– Конечно. Это как годовой отчет. Каждый акционер имеет право ознакомиться с ним. Официальный отчет. Настоящий же держится в тайне. Я могу показать вам карточки, если вы так настаиваете. Но там вы найдете свои анкетные данные и ничего более.
– Это законно...
– Послушайте, – добродушно возразил дель Рьеко, – нанимать кого-то в соответствии с его астрологическим знаком законно? Да. Вы находите, что так будет лучше? Я же предпочитаю собирать информацию по возможности объективную. Того же хотят и наниматели. Это всех устраивает.
– Кроме тех, кого вы исключаете, – сказала Лоранс.
Дель Рьеко замахал руками:
– Нет, все не так. Первый отбор уже прошел в Париже. Здесь вы проходите тест на выживание. Как человек ведет себя с другими людьми, реагирует на неприятности... В анкете этого нет. Затем мы вас раскладываем по полочкам. Одних мы не будем защищать. Других постараемся пристроить на хорошие места, туда, где они могут проявить свои способности и где не так видны их недостатки. Третьих мы рекомендуем без колебаний. Если кому-то требуется кондитер, а предлагают классного слесаря, то это никого не устраивает, и наоборот. В организации – то же самое. Команда. В какой-то момент нужен боец, но если их уже, скажем, трое, они будут мешать друг другу и ссориться. А вообще-то место есть для каждого.
– Есть три миллиона чудаков, которые в этом не уверены, – буркнул эль-Фатави.
– Потому что они не нашли свою нишу. Или не приспособлены. Неплохих полно, хорошего найти труднее. Очень хорошего – крайне трудно. Мы, в "Де Вавр интернэшнл", ищем только очень и очень хороших. Потому-то и отсев у нас значительный.
– И сколько, по-вашему, здесь таких? – спросил Шарриак.
– А по-вашему? – парировал дель Рьеко. – Вы кого бы выбрали?
Шарриак не стал медлить с ответом:
– Пинетти, Дельваль. Хирш, может быть. Все.
– Благодарю, – произнес Моран.
Шарриак как-то странно посмотрел на него:
– Ты... у тебя уже есть работа...
К моему удивлению, Моран промолчал.
– Очень мило, – сказала Лоранс.
– Интересно... – сказал дель Рьеко.
– Вы мне не ответили, – настаивал Шарриак, не спуская глаз с дель Рьеко.
– Я вам отвечу. В пятницу вечером. Я всех буду вызывать по одному и объяснять мотивы нашего решения. Если кто-то и уйдет, то по крайней мере уйдет с полной характеристикой. Проверенный.
Он хлопнул себя по ноге, допил кофе и встал.
– Вот теперь вы все знаете. Все проинформированы. Желаю всем удачи.
Я удержал его:
– Еще один вопрос, если позволите. Вы так ведете себя со всеми или только с нашей группой?
– Как "так"?
– Приходите по-приятельски выпить кофе и выдать секреты невзначай.
Мои слова не смутили его. У парня были стальные нервы.
– Ах, это! Иногда прихожу на аперитив, а иногда – нет. Я делаю как вы: приспосабливаюсь к обстановке.
– А что вы думаете о нашей группе? – спросила Брижит Обер.
Дель Рьеко состроил ей гримасу и, не сказав ни слова, направился к выходу.
Шарриак посмотрел на меня:
– Он приходил узнать, не ускользаем ли мы от него. Провести границу. Думаю, мы его беспокоим.

* * *

Озеро лежало у моих ног. Мой разум словно разделился пополам. Одна часть неутомимо обрабатывала слова дель Рьеко. Гуру приходил неспроста, не из приступа доброжелательности. Он хотел что-то сказать нам и сказал. Что все закончится завтра? Это мы и так знали с самого начала. Нет. Было что-то другое, какая-то мелочь, слово. В какой-то момент прозвучал сигнал тревоги, и я отчаянно пытался отыскать его.
Но вторая половина разума упорно клонилась к философии. Почему мы все сразу пошли по аллее, которая спускалась к озеру, не решаясь сразу подняться? Почему мы сначала не пошарили за гостиницей, не осмотрели холм, в который она упиралась? Не было ли чего-то чарующего в этой неподвижной воде, ожидания появления из нее правды, откровения? Внесли ли они в наши карточки и эту готовность к выбору более легкого и надежного склона, который они заранее обозначили, стремление не терять из виду противоположный берег, связывающий нас с цивилизованным миром? Или то была естественная предрасположенность человеческого существа, магнитное притяжение к первичной воде, из которой однажды вышли одноклеточные живые организмы, с трудом превратившиеся в насекомых, рептилий, а затем путем естественного отбора в человека?
Все это ни к чему не вело. Запертые на этом острове, мы застряли в тупике, куда бросила нас неудавшаяся жизнь. Одни, перемахнув стену, окажутся на трамплине, другие угодят в мусорную яму. Нам оставалось двадцать четыре часа для устранения конкурентов; двадцать четыре часа, а то и меньше, чтобы убрать препятствия, уничтожить врага, окончательно доказать, кто из нас лучший, единственный, заслуживающий внимания.
Как и в первый вечер, я подобрал плоский камень и, чуть подавшись вперед, швырнул его. Камешек подпрыгнул три раза и утонул. Когда я выпрямился, она стояла рядом, прямая и тихая.
Не Лоранс. Лоранс больше не придет. Это была Бри-жит Обер в просторном свитере, доходившем ей до середины бедер.
Она присела на валун, расправив складки короткой юбки. Присутствие Брижит заставило меня тяжелее ощутить отсутствие Лоранс. Между нами ничего не было, и тем не менее мы с ней пережили что-то общее, которое останется в нас, – хрупкую паутинку недосказанности.
– Я подсела к стриженому, – выпалила Брижит Обер. – Когда плейбой закончил свой номер с демагогией.
Я едва слушал ее.
– Какой стриженый?
– Да тот, лысый с бородой. Помощник господина дель Рьеко.
– А... Его зовут Жан-Клод. Ну и что?
– Я подсмотрела, что он делал. У него был список. Он проверял, все ли мы здесь, и ставил точки.
Мне стало скучно.
– Ну и что?
– Там были не все.
– Неужели?
Брижит раздраженно вздохнула:
– Вы не понимаете. Не все фамилий были в списке. Не хватало трех. Вы слушаете меня?
– Да, слушаю. Но не пойму, к чему вы клоните.
Она сделала едва уловимый жест, словно желая встряхнуть меня:
– Эй, Карсевиль, проснитесь! Вы не понимаете? Список стажеров. Он неполный. Не хватает трех фамилий. На каком языке вам повторить? На английском? Three guys missing.
Кончиками пальцев я поаплодировал ее произношению. Брижит недоверчиво прищурилась.
– Порой я думаю, действительно ли вы умны. Вам что, рисунок нужен?
Образ Лоранс стерся, и я спустился на землю.
– Вы хотите сказать, что среди нас есть три нестажирующихся?
Она развела руки, наклонила голову, как в реверансе.
– Ну вот! Наконец-то! А теперь подсказать вам вывод или вы сами его сделаете?
– Троих они не тестируют. Эти трое – с ними, а не с нами. Кто?
Она продолжала подтрунивать надо мной:
– Вот видите, вы все понимаете, стоит вам захотеть... Стартер немного заедает, не забудьте, когда будете проходить техосмотр.
– Три предателя...
– Боюсь, что так.
Она принялась загибать пальцы, будто вспоминая, и делая паузу после каждой фамилии, чтобы продлить напряженное ожидание:
– Эме Леруа... Моран... и Мэрилин.
– По одному в каждой команде...
– Ну вот и хорошо, вы набираете скорость, можно взлетать.
Я щелкнул пальцами.
– Моран! И Шарриак это знал! Не зря он ему сказал: "Тебе не нужна работа, она у тебя уже есть..."
– Поэтому Мэрилин и выходила курить каждые пять минут. Она не травилась никотином, а бегала стучать.
– А Эме Леруа... он критиковал все и вся, чтобы показать, что не имеет никакого отношения к организации...
– Три стукача, – заключила она. – Что будем делать?
В этот момент послышался стук каблуков, и из мрака появилась Лоранс. Судя по всему, она бежала, ее грудь тяжело вздымалась, два-три раза Лоранс глубоко вздохнула.
– Жером, у меня новости...
Она осеклась, заметив Брижит. Та недоуменно окинула Лоранс взглядом, будто изумляясь, какой волной ее выбросило на берег. Странно, но сентиментальное чувство, владевшее мной, когда я о ней думал, неожиданно исчезло. Мы снова были в игре.
– То есть... Это по секрету... – выговорила она, запыхавшись.
– Говорите, Лоранс. Брижит может слушать.
Некоторое время она колебалась.
– Я видела их карточки. После кофе они все втроем ушли в сторону кухни. Не знаю уж, что они там собирались делать...
– Наверное, мыть посуду, – усмехнулась Брижит.
– ...тогда я бросилась к домику и вошла. Они оставили карточки на столе. Чистые. Только наши фамилии. И угадайте, что еще?
– Не хватало трех. У вас есть вопрос потруднее?
Лоранс запнулась, недоумевая:
– Откуда вы знаете?
– У каждого свои методы, подруга, – презрительно проговорила Брижит.
Их враждебность была почти осязаемой. Что могло их так восстановить друг против друга? Ведь до этого они не обменялись и тремя словами. Подумать только, значит, если существует любовь с первого взгляда, то есть и ненависть с первого взгляда...
– Они все знают, – вздохнула Лоранс. – Все. Ни одна фраза от них не ускользнула.
Брижит повернулась ко мне:
– Ну что, шеф, если вы пришли в себя и ничто постороннее вас не отвлекает...
Ее насмешки начали меня раздражать.
– Надо бы взять у них интервью, – предложила Лоранс. – Поищу Леруа и потребую объяснений.
Я остановил ее нетерпеливым жестом:
– Ничего не делайте без моего согласия. Нам совсем невыгодно сразу раскрывать свои карты. Они еще не знают, что нам все известно. Воспользуемся этим преимуществом.
– Вот почему он начальник, – обратилась Брижит к Лоранс. – Он видит дальше собственного носа.
Лоранс нахмурилась, но промолчала. А я продолжил:
– Итак, пункт первый: я должен повидать Шарриака. Этот проходимец все узнал раньше нас. И Моран знает, что тот в курсе. Головоломка составляется. Именно эту деталь я и искал только что. Но тогда почему они оставили Морана у себя? Шарриак шантажирует его? Нет, невозможно... Или он надеется, что тот выдаст себя... Я должен узнать! Я пошел...
На лице Лоранс появилось удовлетворение: сбылись ее предсказания.
– Я с самого начала была уверена, что Шарриак с ними заодно. А вы не слушали меня. Финал уже состоялся, Жером. Вы – против меня. Завтра можно кататься на лыжах, больше ничего не будет.
– О чем это она? – буркнула Брижит.
Жестом я заставил их замолчать.
– Не уходите далеко. Я повидаюсь с Шарриаком и поговорим.
Брижит хихикнула:
– Тарзан уцепился за лиану и бросился на льва! Как прикажете, шеф. Но если вы не возражаете, мы хотели бы вернуться, становится холодновато. И не очень людно...
Лоранс нарочито подчеркнуто подмигнула мне. Не я был причиной их взаимной неприязни. Хотя я и высоко себя ценил, но на это не претендовал. Между ними было классическое соперничество, ревнивое отношение некрасивой Брижит к гладкой коже Лоранс. Здесь ничего нельзя поделать, разве что не мешать им подкалывать друг друга. Главное – не превратиться в ставку в их соперничестве. Сейчас у меня были заботы поважнее.

* * *

Шарриак вкалывал сверхурочно. Не было его ни в баре, ни в номере. Нашел я его в зале на третьем этаже, где он работал за плотно зашторенными окнами. Перед ним стоял ноутбук с подключенным к нему принтером, сам он корпел над документами. Пинетти позевывал, сидя в уголке.
Когда я вошел, Шарриак быстро засунул несколько листков под кипу бумаг. Скрытность продолжалась. Он изучающе посмотрел на меня и тут же показал Пинетти на дверь.
– Господин Карсевиль желает поговорить со мной с глазу на глаз, если я не ошибаюсь...
Пинетти неторопливо вышел. Я уселся напротив Шарриака и вытянул ноги. С потолка свисала лампочка без абажура, и сцена напоминала игру в покер двух шулеров. Шарриак вынул из кармана тонкую сигарку и не торопясь закурил. Напрасно он рассчитывал свои движения: признаки нервозности были налицо. Почему-то все снова закурили после четырех дней стажировки.
– Ну? – спросил он.
– Один вопрос: когда вы узнали, что Моран работает на дель Рьеко?
Он поклонился, выражая восторг перед достижением.
– Браво, Шерлок Холмс! По правде говоря, я догадался сразу. Они явно были в курсе всех моих дел. Очень уж быстро отвечали на мои послания. Даже слишком быстро. Потом ваша подружка мадам Карре стала меня подозревать. Искала она не там, где надо, но о чем-то догадывалась. И это меня сильно встревожило. Ну а после стало проще. Политики поступают так: дают четыре варианта четырем лицам, а затем смотрят, какой из вариантов появится в прессе. И быстро устанавливают источник утечки. Это был Моран.
– А что вы сделали?
Он беспомощно улыбнулся.
– Ничего. А что я мог сделать? Я говорил ему то, что хотел, чтобы он передал дель Рьеко. Я превратил крота в двойного агента. Ну и наблюдал за ним. Я подмечал, что его особенно интересовало. В общем, знаете ли, как в детской игре:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29