– Это не майка, дядя Георгий, это футболка, – Кира снисходительно хихикнула.
– Ну правильно, футболка. В ней надо в футбол играть, а не по улицам бегать. Вы бы еще голыми ходили… Так что ты Володя, до дяди еще не дорос, даром, что лысый.
– Я бритый…
– Ну, я и говорю, что лысый… А Кира у нас, между прочим, уже взрослая. Какой ты ей дядька? Она в этом году школу заканчивает.
– А… Ту, что за решеткой? – живое лицо ожило еще больше.
– Типун тебе на язык. Что ты такое говоришь? Очень хороший интернат. И делают они там, что хотят. Любой позавидует.
– Ну да, конечно, что хотят… Я слышал, у них там даже есть секта… – Лицо, живущее свой жизнью, смеялось.
– Какая там секта, Володька? Что ты несешь? Группа там, они ушу занимаются… Кира, а ты чего молчишь? Расскажи этому невежде про вашу школу.
– А что рассказывать? – Кира пожала плечами. – Школа как школа. Интернат. Там хорошо. Мне нравится.
– Ты ему про секцию ушу расскажи.
– Ну, есть секция. Ушу там занимаются. Но принимают не всех. Туда что-то типа экзамена сдать надо… Только правильно Владимир… Вольтерович говорит. Секта она и есть секта. Под видом секции ушу…
– Кирочка, и ты туда же…
– Ну да. Сами просили рассказывать, – Кира надула губы. – Я занималась там ушу, медитацией, поисками пути и истины, ну и иже с ними. Давно, правда, уже… Меня выгнали. Я не подходила. Я им там все перебаламутила. Они перепугались и на дверь мне указали. – Кира посмотрела на деда. – А Сандро до сих пор туда ходит. Вы у него спросите. – Она хитро прищурилась.
– Ладно, спросим, – дед оскалился. – Вот, Володька, видишь, какая она у нас сложная девушка. Говорит – не думает. Может, ты ей объяснишь, что можно говорить, а что нельзя.
– Да ладно, Георгий, все она прекрасно понимает и знает, кому и что говорить. Правда, Кира?
– Ну да.
– И хорошо, раз «ну да», – дед поднялся и направился к двери. – Общайтесь. Ты просил тебя с Киркой познакомить, получи. Только смотри, чтобы она тебя ненароком не проглотила.
– А может?
– Запросто. И не заметит… – Дед вышел и плотно закрыл за собой дверь.
– Ну, будем знакомы, зови меня Владимиром. – Он еще раз протянул Кире руку.
– Зачем? – Кира плюхнулась в кресло.
– Что зачем?
– Зачем звать? Мне и без вас неплохо. Было. И, надеюсь, будет всегда. Так что мне вас звать не придется. А вот если я вам нужна… Вот тогда вы можете попробовать звать меня Кирой.
– Ладно, идет.
– Ну, и зачем я вам понадобилась?
– Много слышал о тебе, хотел познакомиться.
– Познакомились?
– Ну да.
– Теперь все? Я могу идти?
– Можешь. Но можешь и остаться.
– Зачем?
– Чтобы послушать, что я тебе скажу. Я завтра уезжаю. И у тебя не будет больше возможности со мной поговорить. В ближайшее время, по крайней мере.
– Ну и не надо, – она встала и направилась к двери. Но что-то внутри повернулось, дернулось и заставило Киру остановиться. Она обернулась. – А куда уезжаете?
– В Штаты. Я живу там, где ты провела детство. Не помнишь меня?
– Нет, не помню.
– Хотя, ты и не должна. Я тогда в университете учился и приезжал редко. Я племянник Гоги. Гогу помнишь?
Гогу Кира помнила. Она вспомнила и долговязого молодого человека, который приезжал иногда к ним погостить. Они ходили на рыбалку, и Кира отпускала назад в воду рыбу, которую он ловил…
– Помню.
– Ну вот, – Владимир облегченно вздохнул. – Тебе привет от Гоги, от Артема и от Муслима. Они все живы, здоровы и очень просили повидать тебя. Это друзья твоего деда Ивана.
– Я его никогда не видела, – спрятав иголки, сказала Кира. – Он умер, когда я родилась. А друзей его помню, правда плохо. Я тогда маленькая была. Но все равно спасибо, – уже совсем добродушно сказала Кира. – И им всем привет.
– Передам обязательно. Как тебе здесь живется? Никто не обижает?
Кира стрельнула в него глазами.
– Ну да, обижать тебя себе дороже… Как учеба, как родители? Ну и вообще…
– С учебой нормально. Заканчиваю с медалью, – сказала Кира и почему-то сама застеснялась того, что сказала. Как-то это не модно и не современно – учиться на отлично. Ну, вылетело, так вылетело… – У родителей вроде тоже все нормально. По крайней мере, когда я их видела в последний раз, они цвели и пахли.
– Хорошо пахли?
– Наверно, я не очень разбираюсь в запахах… Сильно пахли… Дорого…
– А когда был последний раз?
– Летом. Мы с папой летали на Кубу, а потом с мамой отдыхали в Сочи.
– Понятно… И с тех пор не виделись?
– Нет, по телефону только…
– А как Георгий? Не очень тебя напрягает?
– Нет. Он хороший и добрый. Я его люблю… Он меня учит всему. Учит держаться границ, не выходить за рамки… Главное – поймать баланс. Это очень интересно. Еще учит побеждать страх. Но у меня пока не получается.
– Это хорошо, что учит. Научишься не боятся, научишься всему. Но знаешь, и здесь нужно поймать баланс, как ты говоришь. Хотя страх и является врагом, он единственное, что способно закалить дух.
– Как же так?
– Все так. И об этом нужно всегда помнить. Все состоит из противоречий. Все будет так, как будет, и мы ничего не можем с этим поделать, но с другой стороны, если мы хотим, чтобы так было, нужно все делать для этого. Ты очень сильна и находишься под защитой. Но чтобы эта защиты работала, а сила твоя тебе помогала, а не доставляла одни неприятности, ты сама должна быть активной в этом направлении, постоянно работать над собой и быть предельно внимательной.
– И вы туда же. Да заберите вы вашу силу. Не нужна она мне, – зашипела Кира. – Не хочу так. Хочу, как все. Просто жить…
– Во-первых, успокойся. А во-вторых, поверь мне, просто жить не очень интересно.
– То есть быть здоровым и счастливым не интересно. А быть больным, и постоянно контролировать свою болезнь, не имея шансов выздороветь – интересно?
– Именно. Хотя я не называл бы это болезнью… Это… Это движение, если хочешь, – активное состояние. Сила – это то, что прямо или косвенно сообщает движение нам самим или другим телам, то есть обнаруживает в себе активное состояние, ту самую жизнь, к которой ты так стремишься. А материя, ведь счастье твое – это тоже определенное состояние материи, так вот, она оказывает сопротивление движению, обнаруживая, таким образом, пассивное состояние, то есть застой, смерть.
– Тогда я выбираю смерть.
– Смерть сама выбирает. Тебе придется подождать. Только будь готова, что это ожидание может стать вечностью…
– А если я все-таки умру, я смогу победить вечность?
– Не знаю, только я на твоем бы месте занялся чем-нибудь более интересным, чем поисками смерти.
– Тогда я именно этим и займусь. Я же не вы. Ура! Я нашла себе занятие. Быть счастливой не получается. Что ж, попробую стать мертвой.
– А ты, действительно, противная девчонка, – он засмеялся. – Думаю, ты все же способна сделать правильные выводы из нашего разговора. Потом, когда я уйду и тебе не перед кем будет выпендриваться. Мне пора, к сожалению. Рад был с тобой познакомиться.
Дверь бесшумно отрылась.
– Такси у подъезда, – сказал дед Георгий, протягивая Владимиру небольшую спортивную сумку. – Вижу, она тебя не съела. Прими мои поздравления.
– Даже и не пыталась, – Владимир подмигнул Кире, которая с трудом сдерживала слезы.
«Доброго дня, Part.
Это мое последнее письмо, но об этом ниже.
Я полностью разочарован, но и об этом ниже. Сначала комментарии к письму.
Реальность есть вокруг нас, независимо ни от чего. А иллюзии – у нас в голове.
Посланник – он что, чистильщик мозгов? Ну да ладно, это схоластика. Вы меня запутать хотите или сами полностью запутались в элементарных вещах.
Кира для вас трофеи? Вы шутите. Здесь никто, кроме вас, не воюет. К тому же теперь она вами так запугана, что умрет, но вам не сдастся. Учитель не хочет переговоров? Ну и ладно. Фиг с ним. Воюйте дальше. Я не до конца уверен, но думаю, что договориться о совместных действиях (вместе с Кирой) можно было бы за полчаса. А не затевать театрализованные представления, слежку, прослушивания с большим отрицательным результатом. И это вместо получасовых переговоров (приятных). Если бы Давид сразу мне рассказал о ваших целях (о которых я и теперь только частично догадываюсь), а не три месяца мы переписывались бы за гранью абсурда, возможно, я бы привез ее к вам добровольно и с интересом с ее стороны. Если сейчас у нее забрать ту силу, которая что-то там может быть и закрывает, Кира, скорее всего, умрет и если внутри у нее есть Давид (я уверен, что это не так), то они умрут вместе.
Я разочарован в вашей закрытости. Из-за этого не вижу смысла в нашей дальнейшей переписке. Благодарю за предоставленную информацию. Жаль.
Я сильно расстроен из-за идиотизма ситуации. Вы не хотите союзников, ну что ж, воюйте с друзьями. Тем не менее, удачи. С уважением, Кирилл».
«Я оценил твой порыв. Да и ты прав, наверно. Только зря ты думаешь, что Давида послал Учитель. Учитель был против любых контактов с ней. Он хотел, чтобы она оказалась в клинике, но когда она там оказалась, навещая меня, произошла какая-то роковая цепь случайностей, которые не позволили ее задержать, а дальше, как во сне – она все время уходила из расставленных ловушек. А Давид действительно был в нее безумно влюблен, и он ненавидел то, что в ней, и все время пытался активизировать Силу, чтобы она уже наверняка убила посланника. Он называл его чудовищем, и от нее бы тогда отстали все искатели „счастья“, на которое ему было наплевать. Он просто хотел быть с ней, злился и пребывал в отчаянии из-за ее безразличия и из-за того, что она была нужна Учителю, которого он боготворил. Я тоже ее люблю, но как-то отрешенно, знаешь, как произведение искусства, я точно знаю, что она никогда не будет со мной, но мне все равно, моя любовь абсолютно бескорыстна. А Давид хотел ее всю и ужасно ревновал ко всем, и особенно к тебе. И он действительно хотел ее убить, причем убить ритуально и изощренно, чтобы она не досталась никому, в том числе и Учителю. Он действительно потерял рассудок из-за этой любви, которая перешла за десять лет в болезнь. Ему даже стало наплевать на Учителя. Последнее время он нес полную отсебятину. Так что я думаю, что если бы его убила не она, это сделал бы Учитель. Давид был обречен по-любому. Я даже рад, что это сделала она. Давиду это было, наверно, приятнее. Я прекрасно пониманию, что это был единственный выход. Когда я приезжал к нему, я понял, что это конец – он был абсолютно невменяем. Кроме того, последнее время он сильно злоупотреблял различными стимуляторами, освобождающими сознание. А они хуже наркотиков. Я говорю сумбурно и, наверно, не очень убедительно. Но, знаешь, что я понял, наблюдая за всей этой ситуацией? Судя по всему, все, кто гоняются за посланником, входя с ней в контакт, теряют голову от нее чисто по-человечески, и посланник становится уже не так интересен, как она сама. Вот механизм действия Силы. Все очень просто. Я, конечно, могу ошибаться. А что касается нашей встречи, то я имел в виду, что не принадлежу себе и для меня сложно, почти невозможно войти с тобой в контакт, чтобы этого не заметил Учитель. Вот и все. Извини и удачи тебе. Part».
Хотя мы и отбились, я не сомневался, что можно действовать более эффективно. «Обратная сторона» усиливала свое влияние, а мои методы защиты стояли на месте и могли оказаться несостоятельными в любой момент. Кира раньше уже говорила мне (но я не слушал), что пустота должна действовать особенно, а не так, как другие. Тогда я не придал значения ее словам, потому что не ощущал себя пустотой. Сегодня вечером, ужиная в кафе, я еще раз попросил Киру вернуться к этому вопросу.
– Пустота, а ты являешься активной пустотой, должна действовать исходя из своих качеств, – Кира отложила вилку с ножом. – С одной стороны, пустота – это вроде как пустое место, с другой – она бесконечна и все время накапливается за счет непустоты. При этом, оставаясь пустотой, начинает приобретать массу – особенную пустотную массу, почти как черная дыра, с коэффициентом корня квадратного из минус единицы… – Кира недоверчиво на меня посмотрела. – Впрочем, не бери в голову, это не важно, как получается… Важно, что из этого следует, а следует то, что пустота убивает поглощением. Она не может наносить удары силой, у нее нет силы, у нее ничего нет, кроме ее самой. Она засасывает. Как болото. И продолжает оставаться все той же пустотой, только уже чуть большей массы. В общем, ей это на пользу. – Она вопросительно и немного с издевкой посмотрела на меня. – Между прочим, я это уже тебе говорила…
– Хорошо, хорошо. – Я задумался. Кажется, до меня начало доходить, что я делал неправильно. – Я буду думать.
– Поздно. Все уже хорошо.
– Хорошо, если хорошо. – Я был уверен в обратном, но не хотел об этом говорить. – Кстати, ты не спрашивала у мамы о старых знакомых, адрес кого-нибудь нашелся?
– Совсем забыла тебе сказать. Мама отыскала телефон и адрес какого-то Муслима. Он с дедом моим химичил. Но только он в Америке живет… В Калифорнии. Даже e-mail есть, но неизвестно, действующий ли… – внутреннее ликование отобразилось на моем лице. – Особенно не надейся… – она попыталась меня охладить.
Ночью я сам атаковал зеленую звездочку. И серую рядом с ней. Внешне это выглядело так, как будто бы я просто лег спать. Разделся, плотно задернул шторы, поправил простыню, выключил свет и прыгнул в кровать. Расслабил все тело. Начал, как обычно, со стопы правой ноги, представляя, что по ней не проходят нервные импульсы, потом голень, бедро, вторая нога. Я делал это привычно и быстро. Когда все тело было расслабленно, я начал действовать по своему плану, сначала больше для пробы, а потом увлекся. Не хотите переговоров, их и не будет. Я поглощал. Если что-то не хотело поглощаться, я менял уровень зрения и видел его как комплекс из множества мелких вихрей. Я поглощал один маленький вихрь за другим. Часа через два зеленая звезда погасла. Я перешел к серой. Серая не давала раскручивать свои вихри, сопротивлялась, но понемногу дело двигалось. Все же я не доделал начатое. Меня затошнило. Внимание ослабло. Серая звездочка потемнела, сделалась почти невидимой, я часто терял ее из виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42