Ведь у вас такой опыт…
– Вы забываетесь, товарищ Берёзкин, – сквозь зубы процедил Виктор Альбертович. – Вспомните, кто вы и кто я!
– Я – старший тренер команды великого эмира, – холодно парировал собеседник, – а вы какой-то знаменитый своими выходками тип с выщипанными волосами. И прошу вас оставить ваши вечные поучения и указания. Будете играть у меня в полузащите.
– Кто? Я?! – взвизгнул уязвленный Есаулов.
– Ну, конечно, вы. И смотрите, если будете лениться на тренировках!
– Нерадивых игроков согласно распоряжению царственного эмира сажают на кол, – проинформировал Шахерезад. – Будут ли у вас ещё какие-нибудь вопросы?
– Все понятно, чего там! – махнул рукой Валерий Макарович.
– Тогда возьмите перья и пишите следующее:

«Пресветлому эмиру, факелу мудрости и сосуду
справедливости, да укрепит аллах его печень.

Заявление
Мы, нижеподписавшиеся Рамсей и Бест, просим всемилостивейшего владыку разрешить нам переход из сборных команд Англии и Ирландии во вверенный ему коллектив. Только в команде благородной Бухары мы сможем совершенствовать своё мастерство, чего не могут нам дать ни сборная Англии, ни сборная Ирландии и ни один другой клуб во Вселенной. Кроме того, в Бухаре у нас проживает беспомощная больная бабушка, которой необходим уход.
Просим учесть также, что все наши жёны родом из Бухары и, видит аллах, было бы прискорбно и недостойно мусульманина отрывать их от родного очага и от могил предков.
К тому же климатические условия Британских островов противопоказаны нашему здоровью, в связи с чем медики настоятельно нам рекомендуют переехать на жительство в Среднюю Азию.
Учитывая вышеизложенное, убедительно просим соответствующие инстанции разрешить нам выступать за команду благоверной Бухары. Да посодействует нам аллах!»


Визирь объявляет войну

– Написали, почтеннейшие? – спросил Шахерезад. – Давайте сюда ваши заявления и следуйте за мной, ибо вас ожидают игроки команды, которая отныне станет вашим вторым домом, мир им обоим!
Они вышли из дворца, прошли мимо стражи, которая почтительно их приветствовала, и направились к видневшимся неподалеку ажурным воротам стадиона. Игроки были уже в сборе. Они сидели поджав ноги в центральном круге футбольного поля и слушали какого-то толстого человека с надменным лицом, восседавшего на огромной кочке.
– Это благочестивый Перман-Ашир, визирь по футбольным делам, – шепнул своим спутникам Шахерезад. – Ему вменено в обязанность следить за тем, чтобы игроки не сбились с пути добродетели.
– А разве он не пострадал вместе со старшим тренером, когда ваша команда заняла последнее место? – поинтересовался Есаулов.
– Это новый визирь, – пояснил летописец. – Он вступил в должность лишь перед началом сезона, после того как прежнего визиря продали в рабство туркам.
– Мир тебе, досточтимый Перман-Ашир, – поклонился Шахерезад, когда они подошли ближе. – Познакомься со своими новыми сослуживцами. Это прославленный тренер Рамсей, чьё искусное руководство не раз приводило корабль его команды к берегам блистательных побед. Рядом с Рамсеем ты видишь знаменитого нападающего Беста, слава о мастерстве и дерзких выходках которого столь велика, что с ней может сравниться только бывшая длина его волос.
– Я рад видеть тебя, почтеннейший Рамсей-бек, – с поклоном сказал визирь. – Полагаю, что мы с тобой сумеем заставить этого дерзкого нападающего вести себя в команде подобающим образом. Пускай выкидывает свои фокусы в свободное время.
– Я тоже так думаю, – согласился Берёзкин. – Однако вы, кажется, проводите с командой беседу. Продолжайте, пожалуйста, а я, с вашего разрешения, послушаю, чтобы скорее войти в курс дела.
– Хорошо, – важно кивнул Перман-Ашир, снова садясь на свою кочку и поворачиваясь к вверенным его попечению футболистам. – Итак, продолжим собрание, посвященное искоренению из наших рядов омерзительной гиены пьянства. Пусть каждый из вас, кто знает имена нарушителей режима, встанет и назовёт их!
Игроки сидели молча. Одни разглядывали облака, другие ловили в траве божьих коровок. Визиря слушал внимательно только рябой футболист с богобоязненным лицом и капитанской повязкой на чалме.
– О многомудрый и добродетельный наставник! – поклонившись, сказал он. – Дрова твоих слов разожгли в моей душе костёр гнева и нетерпимости к пьяницам! Я полагаю, что не будет ошибкой отчислить из нашей команды нападающего Ширмата, который, как всем известно, из-за своей пагубной страсти к спиртному совершенно потерял голову.
– Я не согласен с тобой, Сафар, – недовольно покачал головой Перман-Ашир. – Как можно утверждать, что у Ширмата нет головы на плечах, если все видели, что в последней игре он именно этой головой чуть не забил в ворота противника два мяча? Не так уж много у нас столь искусных нападающих. А то, что он после многотрудных сражений на футбольном поле любит иногда промочить пересохшее горло, не представляется мне тяжким грехом. Просто нужно прикрепить к Ширмату для нравственного очищения какого-либо благочестивого и непьющего члена команды.
– О высокорождённый, – возразил капитан. – Но к Ширмату уже прикрепляли однажды защитника Кадыра, не берущего в рот ни одной капли даже по праздникам.
– Да освежит аллах мою память, что это за защитник? – удивился визирь. – Я что-то не помню такого…
– Это, наверно, потому, – предположил Сафар, – что с тех пор благочестивый Кадыр уже второй год лечится от запоя.
– В таком случае подождём немного, – заметил Перман-Ашир. – Когда вылечится, прикрепим его снова. Кто ещё хочет довести до ушей коллектива имена недостойных? Мы не должны закрывать глаза ни на один случай! Выметем веником непримиримости мусорные кучи пьянства!
– Позволь мне вооружиться этим веником, о визирь, – вмешался Шахерезад. – Не далее как вчера мне своими глазами, да пошлёт аллах сто процентов зрения им обоим, довелось увидеть, как центральный защитник Амиджан в весьма нетрезвом виде возлежал в сточной канаве. И многие достойные и благочестивые мусульмане проходили мимо и могли лицезреть его.
– Зато на поле этого защитника никто не пройдёт, – вступился Перман-Ашир. – А в канаву он просто прилёг отдохнуть, дабы укрыться от знойных лучей дневного светила.
– Пусть обрастёт мой язык волосами, если этот грешник Амиджан забрался в канаву в поисках тени! – обиделся летописец. – Все могут подтвердить, что его свалили с ног презренные сорок градусов.
– Однако, почтенный Шахерезад, – ответил визирь, – ты должен согласиться, что сорок градусов – это и впрямь не шутка; такая жара способна свалить с ног кого угодно. Меня самого вчера едва не настиг солнечный удар. И вообще, это не тот случай, с которым нужно бороться. Пусть лучше горит земля под ногами настоящих пьяниц, которым нет места среди нас! Объявим им жестокую войну! А сейчас объявляю перерыв.
Лица футболистов сразу приобрели осмысленное выражение. Все встали и дружно направились в чайхану.
– Не хотите ли и вы отведать яств, приготовленных нашим чайханщиком? – предложил многомудрый наставник. – У него есть замечательная халва.
– Нет-нет, только не халва! – горячо возразил Есаулов, вспомнив указание, отданное эмиром Шахерезаду. – Я вполне могу обойтись чашкой кофе и бутербродами.
– Чего вы боитесь? – шепнул Берёзкин. – Вы же не левый крайний, а полузащитник. Так что вам абсолютно ничего не грозит. Если, конечно, вы будете хорошо играть.
– Вы… – зашипел Виктор Альбертович, – вы забыва…
Но в этот момент он поймал на себе грозный взгляд футбольного визиря.
– Да, да, о великий визирь, – льстиво улыбнулся Есаулов, – мы с большим удовольствием отведаем халвы…

«Убью – не отвечаю!»

– Будешь ли ты сегодня проводить тренировку, битвопобедный Рамсей-бек? – поинтересовался Перман-Ашир. – Или до завтрашнего матча можно распустить этих бездельников по домам?
– Мне бы хотелось посмотреть их в деле. Давайте организуем двустороннюю игру: основной состав против дубля, – предложил Берёзкин.
– Ничего нет проще, – сказал визирь и хлопнул в ладоши.
Через минуту на поле уже кипело сражение. Валерий Макарович смотрел на игроков, и лицо его постепенно вытягивалось.
– Что за нахал ваш центральный нападающий, – наклонился он к Перман-Аширу. – Уселся в штрафной площадке на корточки и ждёт, пока мяч прикатится ему в ноги. Надо немедленно гнать из команды этого лодыря!
– Нельзя, – покачал головой визирь. – Это любимец старшего брадобрея пресветлого эмира. Старший брадобрей весьма почитает футбол и часто оказывает нам честь, давая перед матчем советы по тактике и стратегии игры. Кстати, он любезно согласился помогать своими указаниями и тебе.
– Пусть он лучше помогает своими указаниями младшим брадобреям, – проворчал тренер. – А чей любимец вон тот полузащитник, под номером шесть? Похоже, что он крив на один глаз, потому что из пяти его ударов по воротам четыре раза мяч попадал в меня. Это, должно быть, любимец дворцового окулиста?
– Ты ошибаешься, доблестный Рамсей-бек. Это любимец старшего евнуха.
– Как?! – поразился Берёзкин. – Но ведь старшим евнухом числится Есаулов… э-э… то есть Бест! Нечего сказать, – обратился он к Виктору Альбертовичу, – вы без году неделя в команде, а уже любимчиков завели…
– Бест только оформлен старшим евнухом, – снисходительно пояснил Перман-Ашир. – А фактически эту должность исполняет главный повар.
– Вот тебе раз! – ещё более изумился Валерий Макарович. – Он что же, совместитель?
– Нет, главный повар он только по документам. А кушанья светлейшему эмиру готовит главный звёздочет.
– И у него тоже есть любимцы?
– О великий аллах, – выпучил глаза визирь. – Как ты догадался?! Их у него целых два: вратарь и левый защитник.
– Так я и думал, – вздохнул тренер. – Самые бездарные игроки. Если, конечно, не считать того типа, что сидит на корточках. И где вы только таких выискали?
– Вратаря мы переманили из команды Ходжента, шестого номера привезли из Дамаска, левого защитника аллах помог нашим верным людям похитить в Коканде, а центрального нападающего прислал нам турецкий султан в обмен на верблюда и малиновые шаровары.
– С обменом вы, конечно, дали маху! – посочувствовал Берёзкин. – Верблюд играет в футбол лучше этого бездельника. Однако я вижу, местных игроков у вас совсем мало…
– Клянусь ушами своей первой жены, это неправда! – воздел руки к небу Перман-Ашир. – Местных игроков у нас в команде нет вовсе! Разве могли бы мы доверить каким-то презренным самоучкам защищать честь Благородной Бухары в столь ответственных состязаниях! Или футболодоблестный Рамсей-бек думает иначе?
Но задумавшийся Рамсей-бек не отвечал. Он вспомнил комнату футбольной славы и голову бывшего тренера на стене.
«М-да, видимо, этот стенд обновляется у них ежегодно, – с тоской подумал он. – С такой командой на другой исход рассчитывать не приходится. И надо же мне было влипнуть в эту дурацкую историю! Ведь давно собирался врезать в дверь своей нюховской квартиры глазок, да всё лень было. Вот теперь и расплачивайся! Завезли чёрт знает куда, феодалы проклятые! Ладно, вам счастья тоже не будет, это исторический факт! Свергнут вас к чёртовой матери! Жаль только, что я до этого дня не доживу. Разве только со стенки увижу благодаря эль-Масини… Впрочем, на стенке висеть мне как-то не хочется, хотя бы и в комнате славы. Пыльно, грязно, мухи на нос будут садиться… Нет, мне эта слава ни к чему! Однако что же делать, как её избежать?.. Может, прикинуться ненормальным – вдруг домой отошлют? Да нет, говорил же этот старый хрыч Дадабай, что эмир не станет из-за пустяков гонять машину времени…»
В этом месте размышления Валерия Макаровича были прерваны кривым любимцем старшего евнуха, который в пятый раз ухитрился попасть мячом в нового тренера.
– Ты что, нарочно?! – вскипел Берёзкин. – Тебя подкупил хивинский хан?!
– О нет, – побледнел футболист. – Клянусь своими способностями, я целился по воротам!
– Неужели я похож на ворота? – рассердился тренер. – Ну, вот что: если я ещё раз… А впрочем… а впрочем, – задумчиво повторил он, – постой-постой…
Валерий Макарович решительно пересёк поле и остановился за противоположной боковой линией, метрах в сорока от ворот.
– Ну-ка, попробуй теперь попасть в меня…
– Нет, нет, я нечаянно, я больше не буду, – противным голосом затянул бомбардир.
– Не бойся, я разрешаю. Целься мне прямо в голову. Да ну, бей же! Приказываю тебе!
Протеже евнуха растерянно пожал плечами, тщательно прицелился в Берёзкина, разбежался и стукнул. Мяч описал какую-то непонятную дугу и со свистом влетел в угол ворот. Вратарь разинул рот от удивления.
– Гол! – закричал Шахерезад. – Великий аллах, на моей памяти это первый случай, когда Саид попал по воротам! Я запишу это в летописи золотыми буквами!
– Спокойно, – сказал тренер. – Попробуем ещё раз. – Он сместился по боковой линии метров на пять в сторону ворот и скомандовал: – Бей сюда! Ловлю!
Саид прищурился и нанёс прицельный удар. Мяч снова пролетел метрах в сорока левее Берёзкина и, миновав вратаря, застывшего в ближнем углу ворот, затрепыхался в сетке у дальней штанги.
– Чудесно! – похвалил Валерий Макарович. – За тебя я теперь спокоен. Слушай меня внимательно: в завтрашнем матче будешь всё время целиться в бокового судью. Твой удар станет отныне нашим главным оружием, потому что ни один вратарь в мире не сможет догадаться, что ты собираешься поразить ворота. Судья будет во время игры перемещаться вдоль боковой линии, и, в зависимости от этого, мячи, посланные тобой в него, будут влетать то в левый угол ворот, то в правый. Понятно?
– Понятно, о мудрейший Рамсей-бек.
– Ну вот и хорошо. Отработайте этот приём с моим помощником, – указал он на Есаулова. – А теперь займёмся остальными… С кого же начать?.. Ну, вот ты. Как тебя зовут? Ширмат? Встань, встань с корточек, Ширмат, а то радикулит получишь. Вот так… Раз ты не умеешь бегать, сделаем тебя… Кем же тебя сделать?
1 2 3 4 5 6 7 8