Смирнов Алексей
Методом тыка
Алексей Смирнов
Методом тыка
Гомартели придержал посетителя за локоть.
- Как оно происходит? - спросил он, будто спохватившись. При встрече с непонимающим взглядом клиента он пояснил, кося глазами в сторону цветной татуировки: - Ну, вот это.
У клиента - рыжеволосого байкера лет двадцати - был синдром иммунодефицита, приобретенный по милости рецидивирующего гомосексуализма. Байкер знал о скорой своей смерти и нисколько не сокрушался. Его заботил лишь случайный застой в предстательной железе, который Гомартели - пользуясь перчаткой, разумеется, - успешно устранил посредством массажа.
- Рыбка, что ли? - оскалился байкер.
- Рыб, он, - кивнул Гомартели.
- Шутка, шалость, - байкер пожал плечами. - Больно было! Краска, техника... Тоже, что ли, хочешь?
Гомартели выставил ладони и улыбнулся:
- Нэт! Маи иголочки - уум! - он поцеловал кончики пальцев. - Сохрани Господь!
Клиент, оттопыривая губу, полюбовался разноцветной рыбкой, украшавшей его левое плечо. Он почесал джинсовый шов, врезавшийся в ложбинку на заду, и снисходительно сообщил:
- Больно, конечно. Но чего не сделаешь ради? Верно, генацвале?
- Очень верно, - кивнул Гомартели.
Байкер шутливо козырнул и вышел из частного кабинета Гомартели. Доктор покачал головой, размышляя о рыбке. Его чрезвычайно интересовало все, касавшееся кожи и путей ее прокалывания. Частный характер кабинета вынуждал его не ограничиваться акупунктурой, и Гомартели практиковал массаж всех мыслимых разновидностей, мануальную терапию, иридодиагностику и психоанализ. Правда, иглоукалывание оставалось его коньком. Не в силах расстаться с любимым занятием даже дома, он имел своеобразное хобби, но об этом - ниже.
Почесав сизый подбородок, Гомартели махнул на что-то рукой и выглянул в коридор. Там одиноко сидела напряженная, перепуганная особа лет сорока. Гомартели старался оборудовать предбанник по возможности роскошно, не скупясь на безвкусные бра, приглушенную классическую музыку и журнальный столик с последними выпусками "Космополитена". Поклонившись, он сделал приглашающий жест.
Женщина встала, смерила взглядом низенького, подобострастного кавказца, содержащего в круглом брюшке месячный запас пещерной похоти. По гостье было видно, что, захоти Гомартели разгрузиться, она отважится на это без лишних споров и торгов, но думать будет о своем, навязчивом и тайном. Доктор суетливо посторонился, пациентка быстро вошла в кабинет и остановилась, не зная, куда сесть. Ей пришлось выбирать между симпатичной, ситчиком обтянутой кушеткой и неуютным офисным стулом, поставленным в опасной близости от врачебного стола. В кабинете курились благовония, на столе лежал солидный том, озаглавленный: "Космическое сознание". В конце концов женщина сочла стул менее двусмысленным и села, крепко сдвинув ноги и даже подвернув их кзади, под сиденье. От взгляда Гомартели не укрылось ничего, доктор чуть заметно улыбнулся и занял свое место, уважая страхи пациентки и стараясь на первых порах держаться от нее как можно дальше.
- Что с вашей печенью? - спросил он в лоб.
Та слегка опешила и нервно заозиралась, словно печень, пока она шла по кабинету, ухитрилась вывалиться и куда-то закатилась. Гомартели был абсолютно невозмутим. Он отлично знал, что полные женщины, как правило, страдают от более или менее серьезных заболеваний печени. А если нет, то начинают страдать сразу же после лобового вопроса. Промах исключался, доктор разил наверняка и давал понять, что все-все-все ему заранее известно. Это способствует контакту, повышает рейтинг, вызывает доверие, располагает к откровенности, порождает интерес, пробуждает желание.
- Мне два месяца назад сказали, что у меня повышен билирубин, призналась женщина, чуть заикаясь.
- Вот! - Гомартели едва не перепутал и не выставил со значением средний палец вместо указательного, но вовремя спохватился.
- А что такое? - отпрянула та.
- Печень! - доктор воздел руки. - Камбынат здоровья! Вам известно, мая дарагая, какой у человека самий грязный орган?
Женщина слабо улыбнулась.
- Душа, - ответила она то ли слышанное, то ли читанное где-то.
Гомартели нахмурился. Он не жаловал чересчур умных и прытких.
- Дюша! Дюша - не орган! Я говорю про орган, а не про дюша!
- Я уже догадалась, что печень, - кивнула пациентка. - Я об этом уже слышала. Только меня беспокоит не она, а шея. Хрустит, болит, и по утрам очень кружится голова.
Тут Гомартели кое о чем вспомнил и мысленно обругал себя собакой. За женщину, сидевшую перед ним, очень долго и многословно просил его коллега-земляк - не далее, как вчерашним вечером. Он же, увлеченный домашним хобби, слушал невнимательно, абстрактно крякал и каркал в трубку, обещая помочь всем мыслимым и немыслимым, после чего, естественно, о разговоре забыл. От печеночной темы, равно как и от дальнейшего проникновения в глубинный интим организма пришлось отказаться. Впрочем, Гомартели не слишком расстроился. Он сделал вид, что помнит решительно все.
- Я знаю, вы пришли поставить иголочки. Мне звонили. Давно болит шей?
На лице пациентки обозначилась отчаянная решимость.
- Вы меня извините, пожалуйста, доктор, но боюсь, что я еще не готова на это пойти.
И Гомартели снова выругался - опять про себя, но не в свой адрес, а в ее. Чертова кукла! Шуба на тридцать тонн гринов, а она чего-то жмется! Ведь ясно, что жалко денег. Когда опытный Гомартели слышит, что кто-то к чему-то не готов, ему сразу становится ясно, в чем дело. Однако на сей раз он слегка ошибся, причина заминки заключалась в другом. Она была не такая уж небывалая, эта причина, - просто встречалась реже прочих.
- Мне сказали, что действие иглоукалывания до сих пор не до конца изучено, - заговорила клиентка быстро и взволнованно. Сразу стало видно, что мучавшая ее тема обрела словесное выражение, и дама спешит, желая сбросить с плеч непосильную ношу. - Его даже считают волшебством, и многие целители не рекомендуют к нему прибегать. Потому что мы можем нечаянно повредить нашей карме, вызвать цепную реакцию, и даже близкие люди могут пострадать. . .
Гомартели покровительственно улыбнулся.
- И это всо?
- В общем-то, да, - снова кивнула посетительница.
- Тогда я вам отвэчу, - заявил Гомартели торжественно. - Видите это? он показал на "Космическое сознание", лежавшее на столе мирно, но всегда готовое ввязаться в бой. - Здэсь говорится, что у нас есть астралный двойник. Его нэ видно, но он окутывает нас, как палто. А его окутывает еще одын, а потом - еще.
Женщина подобралась и слушала чрезвычайно внимательно. Все, что касалось невидимых сил, возбуждало в ней великий интерес.
- И вот, - Гомартели вышел из-за стола и начал прохаживаться по кабинету, заложа ручки за спину, - когда нэздоров двойник... или тройник, его нэдуг отражается на органызме. Как ему помочь? - он резко остановился, подался вперед и впился в пациентку пронзительным взором.
- Как? - повторила за ним та, млея от близости к тайнам.
Гомартели опять пошел по кабинету, включив на ходу тихую музыку, но не классическую, а буддистскую.
- Очень просто, - ответил он, разговаривая как бы с самим собой. Двойник связан с тэлом через многие и многие энэргэтические пучки. Энэргия, попадая в тэло через точки, растэкается по нэвидимым каналам. Прокалывая кожу и дэйствуя на точки, мы воздэйствуем на болного двойника и лэчим его.
- Но вдруг мы ему навредим? - разволновалась женщина снова.
- Нэ навредим, - обиделся Гомартели.
Пациентка замолчала, поджала губы и уставилась на доктора.
- Очень нэ навредим, - твердил Гомартели, прохаживаясь.
- Ну, хорошо, - сдалась женщина. - Если вы гарантируете, что мне это не опасно...
- Очень гарантирую, - закивал тот и пошел к шкафчику с инструментами. Он вынул пробирочки со стерильными иглами различной длины, ушные кнопки, маленький игольчатый молоток, миниатюрные конусы, слепленные из молодой полыни.
- Раздэвайтесь, пожалуйста, ложитесь на кушетку, - пригласил Гомартели, и пациентка взялась за пуговицы. Музыка сделалась громче, а свет, как ей показалось, слегка потускнел. Доктор, пока она освобождалась от одежд, мыл руки, протирал их спиртом, гремел лотками и железными коробочками.
- Готово? - спросил он, оборачиваясь.
Пациентка, съежившись, несмотря на жару в кабинете, сидела на краешке кушетки. Гомартели одобрительно вскинул брови, но тут же сдвинул их обратно, вспомнив о коллеге-земляке.
- Лягте, лягте! - велел он строго. - Сэйчас мы сдэлаем мэй-хуа...
- Что сделаем? - встревоженно переспросила женщина.
- Да мэй-хуа. Я постучу вас этим молоточком по ногам. Там проходит мэрэдыан печени... А после мы сдэлаем дзю по почкам... Знаете, что такой дзю?
Пациентка не знала.
- Дзю, - объяснил Гомартели, помахивая молоточком, - это прогрэвание точек полынными конусами. Конус ставится на точку и поджигается... Полынь должен быть свэжий, июньский... В начале лэта я всэгда выезжаю на природу, в особое мэсто... и там собираю полынь. Одын мешок, второй, третий...
- А ожога не будет? - женщина, похоже, забыла про астральные тайны и сосредоточилась на бренной материи.
- Ни в коем случае, - успокоил ее Гомартели, ставя конусы на точки. Он вынул спички, поджег каждый по очереди и отступил на шаг, любуясь картиной. Больная лежала, не смея шелохнуться; дымилась сухая трава, подмигивали тлеющие угольки.
Доктор раскупорил пробирки, вынул иголки. Склонившись над женщиной, он принялся бормотать:
- Мы возьмем точечку бай-хуэй по меридиану печени... и точку сюе-хай...и да-хэн...а после - инь-лин-цюань...
Так, приговаривая, он ловко вкручивал иглы в намеченные участки, получая нескрываемое удовольствие от самого процесса. Потом присел на стул и начал осторожно подкручивать каждую иглу по очереди: сначала - шесть вращений против часовой стрелки, потом - девять по ходу. А кое-какие иглы, торчавшие не под углом, а вертикально, он не крутил и лишь пощелкивал по ним аккуратным ногтем.
Пятью минутами позже он обнаружил, что женщина спит. Гомартели, будучи порядочным и честным человеком, решил не пользоваться этим обстоятельством и продолжал трудиться, тихонько напевая под нос "Сулико".
* * *
Доктор закончил работу к шести часам вечера. Пациентка, довольная и счастливая, заплатила за десять сеансов вперед, и Гомартели, прощаясь, почтительно приложился к ее руке, над которой колдовал десятью минутами раньше. Когда она ушла, иглотерапевт бросил взгляд на часы и начал убирать инструменты. У него было превосходное настроение.
Гомартели надел пальто, шапку пирожком, затянул пояс, огляделся - не забыл ли что выключить. Вышел в коридор, запер кабинет и резво побежал по лестнице, спеша домой. На улице крякнул, ошпаренный январским морозом, достал из кармана ключи от машины. Он уже собрался отпереть дверцу, когда ему козырнули и предложили показать документы.
Гомартели мрачно поднял голову. Справа возвышался румяный милицейский сержант с автоматом через плечо, а чуть подальше - еще один, молодой и худосочный.
- Пожалуйста! - Гомартели полез во внутренний карман за паспортом, но его немедленно ударили дубинкой по спине.
- Руки на машину! - рыкнул милиционер. - Ноги на ширину плеч!
Доктор повиновался. Сержант быстро обшарил его карманы, вынул паспорт, а заодно и бумажник.
- В чем я виноват? - подал голос Гомартели, уткнувшийся носом в родной "фиат".
- Увидишь, морда, - отозвался сержант, копаясь в бумажнике. Он нашел, наконец, гонорар, но с изъятием не спешил. Ответил его напарник:
- Больно ты похож на одну крысу. Тут по соседству взрывчатку заложили в почтовый ящик. Не твоя ли работа?
- Зачем так говоришь? - возмутился Гомартели. - Я живу в Пэтэрбурге двадцать четыре года! У меня есть прописка!
- Сейчас не будет, - пообещал сержант, берясь за паспорт и делая вид, будто вот-вот порвет его в клочья. - Ну что, пройдем в отдэлэние? передразнил он доктора.
- Нэ надо в отдэлэние, уважаемый, - быстро ответил Гомартели. - Давай договоримся, как люди.
Мент усмехнулся.
- Ты, что ли, человек? Ну, попробуй.
Гомартели скосил глаза.
- Там, в бумажнике... возьми, сколько надо.
- Взятка, да? - сержант вскинул брови. Он снова вытянул задержанного дубинкой по хребту, и Гомартели ойкнул.
- Ишь, черножопый, - хмыкнул милиционер. - Капусты-то немерено! А коренное население голодает, дрожит по углам... - Он выдернул купюры, засунул в карман, швырнул на капот пустой бумажник и паспорт. - Проваливай! Благодари Бога, что на нас напоролся - другие вообще убили бы.
Худосочный, что было сил, хватил своей дубинкой по автомобилю и пошел, не прощаясь, следом за старшим. Гомартели нырнул в салон и трясущимися руками включил зажигание.
- Ай, шакал! - шептал он, белея от ярости. - Ну, шакал! Погоди, генацвале, ты меня скоро узнаешь...
"Фиат" рванул с места и вылетел на проспект. Гомартели сжимал баранку до боли в суставах и пытался сообразить, где находится ближайший канцелярский магазин - или, на худой конец, "Детский мир". Нужный ему товар мог оказаться либо там, либо там.
"Детский мир" попался первым. Гомартели выскочил из машины, ворвался в магазин.
- У вас есть пластилин? - спросил он, тяжело дыша, у приветливой продавщицы.
- Конечно, есть, - кивнула та услужливо. - Вам какой нужен?
Гомартели зловеще улыбнулся.
- Самый большой коробка.
Продавщица отошла, полезла в большущий шкаф со всякой всячиной и вернулась с пластилином.
- Вот самая большая. Подойдет?
Улыбка на лице Гомартели разрослась до зверского оскала.
- Очень подойдет! - Не в силах удержаться, он добавил: - У меня, знаете ли, есть ма-а-ленькое увлечение...
И доктор сложил в щепотку пальцы, показывая, насколько его увлечение маленькое.
Продавщица ласково улыбнулась в ответ.
... Держа пластилин под мышкой, Гомартели вернулся в машину.
- Сдэлаем куколку, - приговаривал он, покуда мчался по ярко освещенным улицам. - Куколку, куколку... куколку, куколку...
Со стороны могло показаться, что доктор кого-то заботливо баюкает.
Дома он быстро разделся и даже отказал себе, поглощенный задуманным, в ужине.
1 2