– Ну чего ты, чего? – забормотал он, подступая к ней снова и ловя ее за руки.
– Пусти, слышишь! Не то закричу…
– Кричи.
– Дядь Ва-а-нь!
– Ты чего, очумела? – опешил Семен, отступая.
– Ах ты, трус! Ах ты, мерзавец!..
Любка, раскрасневшаяся не то от гнева, не то от борьбы, вдруг ударила его наотмашь по уху.
– За что?
– За все.
– Бей еще!
– Другие добавят, – Любка пошла прочь.
– Может, все-таки пояснишь? – догнал ее Семен.
– А тебе непонятно?
– Допустим.
– Ты когда вернулся, что говорил? Устроюсь на работу – поженимся…
– Как же мы поженимся, если я не работаю?
– Так поступай на работу!
– Здесь, за семьдесят рэ? Нет, это не для меня.
– Ну, поедем в город…
– В общежитие, что ли? – усмехнулся Семен.
– Для чего же ты говорил? Для чего?!
– Мало ли что говорят.
– Вот именно… Язык без костей. Потешил – и пошел дальше. Ступай! Переживем. – Любка отвернулась и стала глядеть в землю, оглаживая носком дорожную пыль.
– Ты думаешь, я так, для забавы? По расчету, да? Эх ты… Я сам ничего не знаю.
– Пора знать. Ходишь, как бык в загоне, только землю топчешь. Хоть бы людей постыдился.
– А что мне люди? Может, у меня душа не лежит к этим местам. Не хочу я вилами навоз выкидывать от чужих коров.
– Заведи свою.
– Я про дело говорю. Ноне к коровам пошлют, завтра – к свиньям. А я хочу сам выбирать, делать что по душе. Поняла? Может, мне другие горизонты нужны. Размахнуться.
– Вот и ступай, размахивайся. Ищи свои горизонты.
– Ладно, – он снова потянулся к ней руками.
– Отстань! И не приходи больше на станы…
– Ты что ж там, одна, что ли? – криво усмехнулся Семен.
– Эх ты, кобеляка бесстыжий! Только приди – головешкой всю твою щетину спалю.

Поздно вечером старик паромщик сидел возле костра и ел уху. Его неуклюжий паром притулился темной глыбой к берегу. А с той стороны долго и настойчиво кричали:
– Паро-о-ом! Паро-о-ом!
Старик ел уху и ворчал себе под нос:
– И чего ты надрываешься… Пока не съем, никуда я не поеду.
– Хлеб-соль, дядь Иван, – раздалось из темноты.
Старик отвернулся от огня и с трудом разглядел пешехода. Это был Семен.
– Хлеб-соль, – повторил тот, подходя.
– Ем, да свой, а ты так постой, – ответил старик.
– А кто там орет, с того берега?
– Паро-о-о-ом! – раздалось оттуда.
– Кто его знает, – ответил старик. – Вроде бы знакомый голос, да никак не признаю.
Послушал и Семен.
– Нет, что-то не узнаю.
Он присел к котлу и бесцеремонно взял ложку.
– Куда! – сердито сказал старик.
– А стаканы-то есть? – спросил Семен, вынимая поллитру.
Старик молча наблюдал, как тот зубом сорвал металлическую пробку и, отхлебнув глоток, подмигнул старику.
– Найдутся. – Старик выплеснул чай из кружки и подал ее Семену, потом достал из мешка стеклянную банку.
Семен разлил водку.
– Ну, будем здоровы!
Старик выпил, крякнул и снова прислушался.
– Паро-о-ом! – неслось с той стороны не так уж громко.
– Нет, чужой, – сказал старик и пододвинул Семену рыбу.
Несколько минут они ели молча. И когда на той стороне совсем затих голос, Семен встал, отряхнулся и обтер руки носовым платком.
– К Любке? – спросил старик.
– Ну!
– Паром не погоню.
– А я на лодке.
Старик встал и крикнул на тот берег:
– Э-эй! На перевозе. Лодкой управлять умеешь?
– Уме-е-юуу! – раздалось оттуда.
– Ну, тогда поезжай, – сказал старик и сунул Семену весло.
1971

1 2