Банана Ёсимото
Цугуми



Банана Ёсимото
Цугуми

Почтовый ящик привидения

Что верно, то верно: Цугуми была действительно неприятной молодой женщиной.
Оставив свой родной город, который мирно жил за счёт рыболовства и туризма, я уехала в Токио учиться в одном из университетов. Здесь я каждый день чувствую себя счастливой.
Меня зовут Мария Сиракава. Меня так назвали в честь Девы Марии.
Дело не в том, что я чем-то похожа на неё, скорее наоборот. Но почему-то все мои новые друзья, которых я приобрела после переезда в Токио, говоря обо мне, любят употреблять слова «великодушная» и «уравновешенная».
Правда заключается в том, что я обычный человек из плоти и крови, со вспыльчивым характером. Но и меня часто удивляет то, что люди в Токио раздражаются по любому поводу – то дождь идёт, то отменили занятия, то собака помочилась. Я считаю, что чем-то все-таки отличаюсь от них, ибо, когда выхожу из себя, то очень скоро чувствую, что недовольство начинает убывать, как волна, Уходящая в песок… Долгое время я предполагала, что это связано с тем, что я выросла в провинции, но на днях этот противный профессор отказался принять моё эссе просто потому, что я опоздала всего на одну минуту, и когда я, дрожа от ярости, шла домой, то, глядя на багровый закат, неожиданно подумала, что причина заключается совсем в другом.
Во всём виновата Цугуми, или, скорее, это всё из-за Цугуми.
Каждый, включая меня, раздражается из-за чего-нибудь хотя бы один раз в день. Но я заметила, что, когда это случается со мной, я непроизвольно начинаю монотонно произносить, как буддистскую молитву, одну фразу: «Это ничто по сравнению с Цугуми». Похоже, что за все годы, проведённые с ней, я убедилась: сколько ни сердись, это, в конечном счете, ничего не изменит. И поняла кое-что ещё, пока смотрела на постепенно темнеющее небо, – кое-что, от чего почувствовала, что вот-вот заплачу.
По какой-то причине я решила, что любовь никогда не должна кончаться. «Это как водопровод Японии, – подумала я. – На сколько бы вы ни оставили водопроводный кран открытым, можете быть уверены, вода будет непрерывно течь».

Это мои воспоминания о последнем посещении приморского городка, где я провела своё детство. Владельцы гостиницы «Ямамотоя», о которых пойдёт речь, сейчас уже уехали из этих мест, и маловероятно, что я когда-нибудь встречусь с ними. Поэтому единственное место, куда стремилось моё сердце, – это то, где я провела последние дни с Цугуми, и только оно.

С момента рождения Цугуми была чрезвычайно хилым ребёнком с различными поражениями функций внутренних органов. Доктора предсказывали ей раннюю смерть, и семья была готова к худшему. Нечего говорить о том, что все вокруг баловали Цугуми, как только могли, и мать, не жалея сил, возила её по лучшим клиникам Японии, чтобы хоть как-нибудь продлить ей жизнь. Цугуми постепенно взрослела и неожиданно превратилась в подростка с чрезвычайно агрессивным характером. Она достаточно окрепла, чтобы вести более или менее нормальную жизнь, и это только усугубило её нрав. Она стала злобной, грубой, язвительной, эгоистичной, невероятно избалованной и, в довершение всего, потрясающе нахальной. Ехидная, самодовольная ухмылка появлялась на её лице каждый раз, когда она отвратительным тоном говорила то, чего никто из присутствующих не хотел слышать, и ее умышленная настойчивость вызывала у всех ассоциации с дьяволом.
Мы с матерью жили во флигеле гостиницы «Ямамотоя», а Цугуми жила в главном здании гостиницы.
Мой отец находился в Токио, пытаясь получить развод с женщиной, с которой не жил уже много лет. Он и моя мать хотели пожениться официально. Поэтому ему часто приходилось ездить в Токио и обратно, хотя это было крайне утомительно. Мои родители всегда мечтали о том дне, когда мы все вместе сможем открыто жить в Токио как настоящая семья, и эта мечта, похоже, поддерживала их. Так что, хотя со стороны всё выглядело довольно сложным, я росла единственным ребёнком в дружной семье, с родителями, которые сильно любили друг друга.
Младшая сестра моей матери, тётя Масако, вышла замуж за владельца гостиницы «Ямамотоя», и мама помогала ей на кухне. Семья Ямамото состояла из четырёх человек: дядя Тадаси, который управлял гостиницей, тётя Масако и две её дочери, Цугуми и старшая сестра Ёко.
Если расставить приоритеты между тремя главными жертвами возмутительно гадкого характера Цугуми, то это, несомненно, выглядело бы следующим образом: тётя Масако, Ёко и затем я. Дядя Тадаси держался в стороне от Цугуми. Тем не менее включать себя в этот список было, наверное, с моей стороны слишком самонадеянно, первые двое в процессе воспитания Цугуми проявляли столько нежности и доброты, что уже давно превратились в ангелов.
Ёко была на год старше меня, а я на год старше Цугуми. Однако я ни разу не чувствовала, что Цугуми младше. Мне казалось, что она с детства совсем не изменилась и только продолжала совершенствоваться в своей испорченности.
Каждый раз, когда состояние здоровья Цугуми ухудшалось и ей приходилось ложиться в постель, ужасный характер принимал ещё более устрашающие размеры. Для того чтобы как-то способствовать выздоровлению, ей была выделена красивая комната на третьем этаже гостиницы, ранее бывшая двухместным номером. Из окна открывался лучший вид на море, которое днём ярко сверкало в лучах солнца, в дождь становилось бурным, а затем обволакивалось туманом, а ночью в темноте на нём светились огни рыболовных лодок.
Будучи здоровым человеком, я не могу себе даже представить, насколько это может быть тяжело: жить изо дня в день, зная, что скоро умрешь. Единственное, что я могу себе представить, так это то, что, если бы мне пришлось, подобно ей, столько времени лежать в постели, я бы хотела сделать этот вид на море и запах набегающих морских волн главным ощущением своей жизни. Но Цугуми, определённо, думала иначе. Она срывала шторы, плотно закрывала все окна, иногда переворачивала тарелки с едой, разбрасывала по всей комнате книги, стоявшие на полках, превращая комнату в сцену из книги «Экзорсист», что приводило её добрую семью в ужас. Однажды Цугуми серьёзно увлеклась колдовством и, называя их «посыльными беса», развела у себя огромное количество слизняков, лягушек и крабов (крабов было особенно много в этой местности), а затем стала потихоньку запускать их в комнаты гостей. Естественно, последовали жалобы, и, в конце концов, тётю Масако, Ёко и даже дядю Тадаси её поведение довело до слез.
Но даже и в этот момент Цугуми ехидно смеялась.
– Вы все почувствуете себя еще хуже, если я сегодня ночью неожиданно умру. Поэтому прекратите плакать.
Её усмешка, как ни странно, была похожа на улыбку бодисатвы Майтрея.
Но что правда, то правда: Цугуми была красивой. Длинные чёрные волосы, прозрачная светлая кожа и большие, очень большие глаза с густыми Длинными ресницами, которые отбрасывали тень каждый раз, когда она опускала свой взор. Кожа на её длинных пальцах и точеных руках и ногах была настолько тонкой, что вены, казалось, располагались сразу под ней, её тело было изящным и безупречным, и могло почудиться, будто это кукла, созданная самим Богом.
Учась в средней школе, Цугуми начала флиртовать с мальчиками из своего класса и часто гуляла с ними по берегу моря. Это уже превратилось в развлечение, поскольку она постоянно меняла своих кавалеров, а в таком маленьком городке, как наш, это могло породить скверные слухи. Однако все без исключения были очарованы её добротой и красотой, и она казалась всем совсем другим человеком, чем была на самом деле.
Вечер. Цугуми и её поклонник идут по дамбе вдоль моря, откуда открывается прекрасный вид на темнеющие воды залива. По берегу бегает одинокая собака, а сам берег простирается далеко вперёд, напоминая собой белую пустыню. Виднеющиеся вдали силуэты островов постепенно заволакиваются туманом, и окрашенные бледно-красным цветом облака медленно опускаются в море. На волнах ветер качает несколько лодок.
Цугуми идёт медленно, очень медленно. Обеспокоенный мальчик предлагает ей руку. Опустив голову, она вкладывает в нее свою тонкую руку, затем поднимает лицо и слегка улыбается. Её щёки светятся в лучах заходящего солнца, и постоянно меняющийся цвет вечернего неба отражается на нежном лице. Белые зубы, тонкая шея и большие глаза, пристально смотрящие на спутника, – всё это смешивается с песком, ветром и шелестом волн, и кажется, что вот-вот исчезнет. И это действительно так. Если Цугуми исчезнет, это не покажется странным.
Белая юбка Цугуми развевается на ветру.
Каждый раз, наблюдая, как она умудряется с такой лёгкостью трансформироваться в другого человека, мне почему-то хочется плакать. И эта сцена находит мучительный отклик в моей душе, поскольку я отлично знаю истинный характер Цугуми.
Цугуми и я стали близкими подругами в результате одного случая. Конечно, мы общались друг с другом, когда были ещё детьми. Если смириться с её злобным характером и ядовитым языком, то с Цугуми было интересно играть. В её воображении наш маленький рыбацкий городок был миром без границ и каждая песчинка несла в себе особую тайну. Она была умной и любила учиться, так что её оценки в школе были достаточно высоки для человека, пропускавшего по болезни столько занятий, сколько она. Она также читала различные книги и поэтому знала довольно много. К тому же трудно придумать столько злобных выходок, не имея головы на плечах.
В младших классах начальной школы мы с Цугуми играли в игру, которую называли «Почтовый ящик привидения». Школа располагалась у подножия небольшой горы, за ней был сад, в котором стоял остов старого ящика для приборов. Мы придумали, будто этот ящик связан с потусторонним миром и в него могут приходить оттуда письма. Днём мы клали в него вырезанные из журналов страшные рассказы и картинки, а затем в середине ночи возвращались и вынимали их. Днём этот сад с ящиком не представляли собой ничего необычного, но ночью пробираться туда было довольно страшно. В течение некоторого времени мы были поглощены этой игрой, но затем пришли Другие игры, и постепенно мы забыли о «Почтовом ящике привидения». Когда я перешла в среднюю Школу то поступила в баскетбольную секцию, тренировки были довольно напряжённые, и мне стало не до Цугуми. Приходя домой, я сразу ложилась спать, а потом были ещё и домашние задания, так что Цугуми превратилась просто в двоюродную сестру, которая жила по соседству. Но однажды произошёл один случай. Как я помню, это было во время весенних каникул, когда я училась в восьмом классе.
В ту ночь шёл небольшой дождь, и я сидела в своей комнате. В приморских городках, подобных нашему, дождь несёт с собой запах моря. Звук падающих дождевых капель соответствовал моему подавленному настроению. Только что умер мой дедушка. До пяти лет я жила в его доме, поэтому мы были очень близки. И после того, как мы с матерью переехали во флигель гостиницы «Ямамотоя», и даже теперь, когда училась в школе, я продолжала часто бывать у дедушки, и мы регулярно обменивались письмами. Я не пошла на баскетбольную тренировку, но не могла заставить себя что-нибудь делать и просто сидела на полу, прислонившись к кровати. Мои глаза опухли от слёз. К двери моей комнаты подошла мать и сообщила, что звонит Цугуми, но я попросила сказать ей, что меня нет дома. У меня не было настроения встречаться с ней, и мама, зная её ужасный характер, согласилась с этим. Я вновь забралась в постель, начала перелистывать какой-то журнал и задремала. В это время в коридоре раздался громкий звук шагов, и когда я, открыв глаза, подняла голову, с шумом раздвинулась дверь и в проёме появилась мокрая Цугуми. Она тяжело дышала, и с капюшона её плаща на ковёр падали крупные капли дождя. Широко раскрыв глаза, она произнесла дрожащим голосом:
– Мария!
– Что случилось? – до конца не успев проснуться, испугалась я.
– Ой! Проснись. Страшное дело! Посмотри на это, – сказала она агрессивно.
Из кармана плаща Цугуми осторожно достала листок бумаги и протянула мне. Я в растерянности взяла его, удивлённая тем, что Цугуми ведёт себя так требовательно. Но как только я взглянула на листок, мне мгновенно показалось, будто я очутилась в центре яркого луча прожектора.
Энергично написанные на листке иероглифы, несомненно, принадлежали руке моего дедушки. И письмо начиналось, как все его письма ко мне:

Мария, моё сокровище, до свидания.
Береги свою бабушку, отца и маму. Расти прекрасной девушкой, достойной имени Девы Марии.
Рюдзо

Я была в шоке. На какое-то мгновение образ дедушки предстал перед глазами, я увидела его прямую спину, как он обычно сидел за столом, и моя душа затрепетала. Затем я резко спросила:
– Что это такое?
Цугуми в упор смотрела на меня, её ярко-красные губы дрожали. Затем она серьёзно ответила страстным голосом, будто произносила молитву:
– Можешь ли ты в это поверить? Это лежало в «Почтовом ящике привидения».
– Что? Как такое может быть?
Я полностью забыла о том старом ящике, но сейчас он мгновенно воскрес в моей памяти. Цугуми понизила голос до шёпота:
– Послушай, я значительно ближе к смерти, чем все остальные, поэтому могу чувствовать подобные вещи. Я легла в постель раньше обычного, и дедушка пришёл ко мне во сне. Даже когда я проснулась, то продолжала чувствовать что-то необычное. Похоже, что он что-то хотел сказать. Когда я была ребёнком, он меня часто баловал, и я чувствую себя обязанной ему. Дело в том, что ты тоже была в моём сне и дедушка, кажется, хотел поговорить с тобой, он ведь больше любил тебя, правда? Затем меня как будто ударило. Я пошла и заглянула в почтовый ящик… Ты при жизни дедушки говорила ему о «Почтовом ящике привидения»?
– Нет. – Я покачала головой. – Думаю, что нет.
– В таком случае это просто ужасно. – Помолчав, она мрачно сказала: – Значит, этот «почтовый ящик» действительно посещает привидение.
Плотно сложив ладони, она поднесла их к груди и закрыла глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15