– Он стрелял из «Меткого коммандос» сорок пятого калибра. Строго говоря, эту штуку можно отнести к разряду полуавтоматического боевого оружия.
– Еще бы, при таком-то названии, – сказала Полли. – Ты б уговорил производителей давать оружию более мирные названия. Что-нибудь вроде «Благодушный увещеватель» или «Спутник домашней хозяйки».
– Но вот чего я не понимаю – с какой стати этот сучий потрох стрелял пулями «Гидрашок»?
– Ничего себе, – сказал Ник.
– Это же армейский боеприпас. С ним только на террористов ходить. Такая пуля взрывается внутри человека. – И Бобби показал на пальцах, как «Гидрашок» ведет себя в человеческом теле.
– Я тебя умоляю, – сказала Полли.
– Он что себе думал? – риторически вопросил Бобби Джей. – Что проповедник и хористы носят под облачением пуленепробиваемые жилеты? Какого вообще черта происходит нынче с людьми?
– Хороший вопрос, – откликнулся Ник.
– Ты-то что в связи со всем этим предпринимаешь? – спросила Полли.
– И почему всякий раз, как какой-нибудь… рехнутый почтмейстер учиняет стрельбу в церкви, все тут же тянутся к веревке, чтобы вздернуть нас? Можно подумать, что это мы вручили ему оружие и сказали: «Иди, перестреляй всех прихожан». Редекамп – репортер из «Сан» – звонит мне, и я просто слышу, как он пухнет от счастья. Он обожает массовые бойни. Это основной продукт его питания. Свинья безбожная. Я ему говорю: «Когда самолет разбивается из-за ошибки пилота, вы обвиняете корпорацию „Боинг“?»
– Неплохо, – сказал Ник.
– Когда какой-нибудь налившийся до бровей алкаш переезжает человека, вы бьетесь о двери «Дженерал моторс» и вопите «J'accuse»?
– Прямо так и сказал? – удивилась Полли.
– Ну хорошо, – сказал Ник. – И все-таки как ты справляешься с ситуацией?
Бобби Джей стер с губ пятнышко майонеза. Глаза его блеснули.
– Господь сам управился с ней.
Ник знал Бобби Джея как человека честного, усердного в молитве, которую он делил, как и автомобили, с другими, ему подобными, человека, склонного приправлять свою речь библейскими фразами, сообщая, скажем, что некто «точно брат Исава, продал себя с потрохами за миску чечевичной похлебки», но психом его отнюдь не считал. С ним можно было нормально поговорить на любую мирскую тему. Однако последнее высказывание насчет Господа, взявшегося улаживать идиотскую ситуацию, заставило Ника задуматься, не следует ли и Бобби занести в список пострадавших от обсуждаемого ими несчастного случая.
Оглянувшись через плечо, Бобби Джей склонился к собеседникам:
– Других объяснений я не вижу. Возможности вроде этой ниспосылаются только свыше. И только истинно верующим.
– Бобби Джей, – озабоченно поинтересовалась Полли, – ты хорошо себя чувствуешь?
– Выслушай меня, о маловерная, и после скажи, не Господь ли простер руку Свою над стариной Бобби Джеем. Я ехал в машине на работу…
– Вместе с Пригородными свидетелями Иисуса?
– Нет, Полли, и, кстати, не вижу тут ничего смешного. Я ехал один. Слушал телефонное шоу Гордона Лидди…
– Воображаю, – сказала Полли.
– Гордон, между прочим, мой друг. Ну, в общем, молотит он обычную лабуду об этой самой стрельбе, и тут раздается звонок, и он говорит: «Карбюратор-сити, вы в эфире», а следом женский голос произносит: «Я была в той церкви и хочу сказать вам, что человек, с которым вы только что разговаривали, совершенно неправ». Я чуть с дороги не слетел. А она говорит: «У меня есть пистолет, но, поскольку закон штата Техас не позволяет носить оружие с собой – только держать в машине, я оставила его в бардачке. Так вот, если бы пистолет был со мной в церкви, наш хор пел бы сейчас „Ходи со мною, Иисусе“.
Нику стало завидно. Хоть бы раз кто-нибудь позвонил, когда его распинали в очередной радиопередаче, и сказал: „Если бы я последние сорок лет не выкуривал по пять пачек в день, я бы давно уже копыта отбросил“.
Бобби Джей, вытаращив глаза, продолжал:
– Гордон был на седьмом небе. Он продержал эту бабу в эфире минут пятнадцать. И она раз за разом повторяла: какая трагедия, что при ней не было ее миниатюрного смит-вессона тридцать восьмого калибра, который позволил бы избежать такого несчастья. Она находилась от него так близко! Прострелила бы ему башку, и все! – Бобби протянул руку, прицеливаясь в человека за соседним столиком. – Бабах!
– Тише ты, Бобби, клиентов распугаешь.
– И как же ты поступил? – спросил Ник.
– Как я поступил? – забулькал Бобби. – Как я поступил? Это я тебе расскажу. Я дал по газам и понесся в аэропорт «Нэшнл», и потребовал билет на следующий рейс до Карбюратор-сити. Следующего рейса до Карбюратор-сити у них не оказалось, не оказалось вообще никакого. Попасть туда можно только через Даллас. Тем не менее я сумел добраться до гостиной этой маленькой леди уже к шести часам вечера.
– Маленькой леди? – переспросила Полли. – Видали наглеца?
– Полтора метра от силы, – огрызнулся Бобби. – На каблуках. И леди до мозга костей. Описательное предложение, не более того, так что позвольте я продолжу, мисс Заноза-в-глазу? Наши ребята с камерами прибыли туда уже к следующему полудню. И интервью с ней обратилось после соответствующего монтажа в лучший видеоклип в классическом стиле, какой вы когда-либо видели.
Бобби выставил перед собой ладони на манер режиссера, вглядывающегося в будущий кадр.
– Мы начали так: «Карбюратор-сити, штат Техас. Страдающий умственным расстройством федеральный бюрократ…»
– Недурно, – сказал Ник.
– Дальше лучше: «…напал в церкви на проповедника и хористов…» На экране появляются кареты «Скорой помощи», носилки, люди, скрежещущие зубами и рвущие на себе волосы…
– Так уж и рвущие, – сказала Полли.
– В общем, картина кровавой бойни и смятения, – продолжал Бобби Джей. – Багровый хаос!
– Багровый хаос? – переспросила Полли.
– Закройся, Полли, – сказал Ник.
– Вступает голос. Догадайтесь чей? – с напускной скромностью предложил Бобби.
– Чарлтона Хестона?
– Нет, сэр, – жеманно улыбаясь, ответил Бобби. – Попробуйте еще раз.
– Дэвида Дьюка, – предположила Полли.
– Джека Таггарди, – торжествующе произнес Бобби.
– Лихо, – сказал Ник.
– А ему разве не вшили чужие бедренные кости? Я читала в «Пипл».
– При чем тут бедренные кости, хотел бы я знать? – удивился Бобби Джей.
– Он ходить-то вообще может или не может?
– Ну, не может, ну и что с того?
– Ты давай дальше рассказывай, – сказал Ник. Бобби опять изобразил ладонями кадр.
– Значит, вступает голос Таггарди: «Можно ли было избегнуть этой ужасной человеческой трагедии?»
– Вопрос, – сказал Ник, – почему «человеческой»?
– А почему нет? Кто, по-твоему, пострадал, человеки или не человеки?
– Может быть, лучше «нечеловеческой трагедии»?
– Точно, – сказала Полли.
– Ладно, это мы подредактируем. Вы будете наконец слушать?
– Будем, – сказал Ник, – еще как.
– Следом появляется моя маленькая леди. Сидит в кресле, вся такая подтянутая и симпатичная. Не женщина – конфетка. Я к ней отличного парикмахера приставил. Она еще и намазаться хотела, но я не велел. Мне требовалось, чтобы у нее были красные от плача глаза. Так что мы ей малость потерли луком под веками – штука безвредная, нужное настроение создает, открывает слезные протоки.
– Луком?
– Да в общем-то и зря. Она как увидела сделанные полицией цветные снимки – я их держал прямо перед ней, у камеры, – разрыдалась что твое дитя. Сначала все твердила, до чего это ужасно, а после перешла прямо к пистолету, который ей пришлось oставить в бардачке. И вот тут она вдруг уставилась в камеру, в лицо зрителю, промокнула платочком уголки глаз – в сценарии ничего такого не было – и говорит: «Почему законодатели, которых мы избираем, не позволяют нам защищать самих себя? Неужели просить их об этом – значит просить слишком многого?» Затемнение. Тут снова вступает Таггарди, а его уж ни с кем не спутаешь: «Вторая поправка к Конституции гласит, что право народа хранить и носить оружие не может ограничиваться. Поддерживают ли избираемые вами законодатели Билль о правах? Или они просто пытаются запудрить вам мозги?» – Бобби Джей откинулся в кресле. – Ну, как оно вам?
– Впечатляет, – сказал Ник. – Мастерская манипуляция посттравматическим стрессом.
– Ароматнее, чем жимолость при луне, – ухмыльнулся Бобби Джей.
– Мои поздравления, – сказала Полли. – Настоящий шедевр.
– К сегодняшнему вечеру каждый член Конгресса от штата Техас и каждый член законодательного собрания этого штата получит по копии нашего ролика. К завтрему их получат все греховодники, каких нам удастся застукать в Конгрессе. Возможно, мы даже крутанем его по национальному телевидению. На этот счет мистер Драм решения пока не принял, но, я думаю, тут он меня послушается.
Босс Бобби Джея был одним из немногих в Вашингтоне начальников, настаивавших на том, чтобы его называли «мистером». Это была часть его мистической ауры, и ауры, сказать по правде, не маленькой. Когда он, много лет назад, принял на себя руководство неблагополучным Обществом, в Америке ходило по рукам всего-навсего пятьдесят миллионов единиц стрелкового оружия. Теперь их насчитывалось больше двухсот миллионов. В плане физическом это был представительный, хоть и совершенно лысый мужчина. Редекамп из «Сан» ухитрился выкопать где-то сведения о том, что в возрасте шестнадцати лет мистер Драм застрелил семнадцатилетнего приятеля, поспорив с ним о том, кому из них принадлежит коробчатая черепаха. Обвинительный приговор впоследствии отменили на том основании, что коробчатая черепаха, вскоре скончавшаяся – вероятно, от стресса, – не была предъявлена суду в качестве вещественного доказательства. Тем не менее настроенная против Общества вашингтонская пресса, то есть вся вашингтонская пресса за вычетом консервативной «Вашингтон мун», всякий раз, упоминая мистера Драма, поминала и этот прискорбный инцидент.
Подали кофе. Ник повернулся к Полли.
– А как поживают «умеренные»?
– Вообще-то вчера мы получили отличную новость, – сказала Полли. Это было нечто из ряда вон. Ник не помнил ни единого случая, когда за их столом произносились такие слова. – Верховный суд Мичигана постановил, что проверки водителей на трезвость прямо на дорогах неконституционны.
– Крышка празднику, – сказал Ник.
– Правда, Верховный суд США объявил их конституционными, так что теперь они конституционны везде, кроме Мичигана.
– Ты видишь? – спросил Бобби Джей.
– Что именно? – поинтересовался Ник.
– Схему, по которой они действуют. Сначала они нас разоружают, а потом выставляют засады на дорогах. Все идет по плану.
– Чьему?
– А знаешь, что помогает обмишурить эту их трубочку? – продолжал Бобби Джей. – Таблетки активированного угля.
– Может, использовать их в нашей новой кампании, в «Сознательном водителе»? – сказала Полли. – «Если уж садитесь за руль пьяным в стельку, так, пожалуйста, сосите уголек».
– Они продаются в зоомагазинах. Для очистки воздуха в аквариумных насосах. Не знаю уж, много ли от них там проку, потому как стоит мне купить моим ребятишкам новых рыбок, и те уже через день всплывают кверху брюхом. В общем, держишь таблетку под языком, и она разрушает молекулы этанола. – А полиция не спрашивает, почему у тебя торчит изо рта угольный брикет?
– А нету такого закона, чтобы не держать во рту уголь, – сказал Бобби Джей.
– Будет, – хором заверили его Ник и Полли.
То обстоятельство, что в любой наугад взятый миг некто, окопавшийся в «гигантской федеральной бюрократической машине», вводит нормы и правила, направленные лично против них, все они принимали как данность. Они были кавалерами Ордена Потребления, выстроившимися в чистом поле для битвы с круглоголовыми от неопуританизма.
– Кто меня действительно беспокоит, – сказала Полли, – так это мои пивные оптовики, которые прикатят сюда на той неделе.
– С чего бы это? – спросил Ник.
– Мне предстоит препираться с Крейгхедом перед их двухтысячной толпой.
Гордон Р. Крейгхед был видным «неизбираемым бюрократом», командовавшим Отделом по предотвращению злоупотреблений дурманящими веществами в Министерстве здравоохранения и социальных служб – «зануд и сволочных скудоумцев», как именовали министерских чиновников люди, работающие в алкогольной и табачной индустриях. Отдел Крейгхеда тратил около 300 миллионов в год на поддержку борцов с курением и вождением машин в пьяном виде. И хотя согласно статистике табачная промышленность расходовала на рекламу курения 2,5 миллиарда в год, или четыре тысячи долларов в секунду, Ник не упускал случая посетовать на «чрезмерно раздутый бюджет» ОПЗДВ.
– Ну, с Крейгхедом ты как-нибудь сладишь.
– С ним-то слажу, а вот с оптовиками… Они люди простые. Большинство начинало дальнобойщиками. Боюсь, если Крейгхед вякнет что-нибудь о новом повышении акцизных сборов или взносов на повторную переработку, они начнут кидаться в него чем ни попадя. Или обматерят сверху донизу. А что толку?
– Ответы на вопросы у вас запланированы?
Полли сказала: да, по завершении дебатов они будут отвечать на вопросы из зала.
– Тогда заставь своих мужланов представить вопросы в письменном виде. Мы как-то дискутировали с «Матерями против курения» – на конгрессе владельцев торговых автоматов. Вопросы задавались прямо из зала. Это был тихий ужас. Владельцы выдирали микрофон друг у друга и орали на матерей: «Ты вырываешь кусок хлеба изо рта моего малыша, а еще мать называется!» Я даже удивился. Мне всегда казалось, что у мафии принято относиться к матерям с определенным почтением. А теперь «Матери против курения» не желают даже отвечать на мои звонки. После этого я ввел правило – вопросы только в письменном виде. Девиз для съезда ты уже придумала?
– «Мы – часть Решения», – ответила Полли. – Как тебе?
Ник поразмыслил.
– Мне нравится.
– Пришлось помучиться, – сказала Полли. – Они требовали чего-нибудь поагрессивнее. Те еще склочники, мои оптовики.
– У меня есть для тебя хороший девиз, – сказал Бобби Джей. – Видел на футболке.
1 2 3 4 5 6 7