Так что у христианского проповедника есть выбор: какую из этих существовавших традиций проповеди актуализировать сегодня. И из того, что у меня дома стоит полное собрание творений Иоанн Златоуста, еще не следует, что я из Златоуста беру именно речения ненависти.Было бы логично предположить подобную свободу и у иудейского проповедника.А потому надо помнить золотое правило этики (в том числе и евангельской): не поступай с другими так, как ты не хочешь, чтобы поступали с тобой. Если бы нам сейчас удалось добиться какого-то судебного продолжения этого «письма пятисот» в том виде, в каком оно было опубликовано и довести до какого-то постановления, то это бы означало, что мы вырыли могилу не только для еврейских религиозных организаций, но и для самих себя. Потому что дальше точно так же будут инициированы судебные дела против нас.Да, нам обидно, когда нас в еврейских текстах называют животными. Но, простите, что более резко: назвать своего оппонента животным или бесом? По нашей, христианской, шкале ценностей, конечно, если тебя назвали бесом – это хуже, чем животным. Но мы же точно знаем, что у святых отцов (например, св. Кирилла Александрийского) были очень резкие суждения об иудеях как о «бесах во плоти» (но опять же вспомним, что и нашего апостола Павла иудеи честят сатаной).А, значит, современные суды и прокуроры должны разбираться не с тем, что было, а с тем, что есть. И если будет доказано и выяснено, что именно сегодня некий иудейский проповедник или педагог предлагает своим ученикам руководствоваться уничижающими (а не иными) советами «Шулхан Аруха», что он знакомит учеников с этими текстами не как с памятником былых времен, а как с сегодняшней инструкцией, то деятельность такого педагога должна стать предметом судебного разбирательства – с этим педагогом, но не с книжкой.Если православный проповедник придет в школу, пусть даже в православную, и начнет говорить о том, что все некрещеные евреи носят в себе семя сатаны, они все бесы во плоти, и долг христианина в том, чтобы культивировать в себе ненависть к ним, то он станет нарушителем гражданских законов России. Если такой православный проповедник предстанет перед судом, он достойное по делам своим приемлет. Но если обнаружится раввин, который в таком же духе учит своих детей, то и он не должен быть неподсуден. Двойных стандартов быть не должно.– Ваши мотивы понятны. И что же именно Вы сказали в передаче «К барьеру»?– Я поблагодарил Альберта Михайловича Макашева за его любовь к России и к русскому народу. Но заметил, что любить свое не обязательно означает ненавидеть чужое. Затем я обратился к нему на его языке – языке военного человека: Вы – генерал-полковник, командующий округом. В случае войны округ разворачивается во фронт. Значит, Вы – командующий фронтом. А, значит, – стратег, полководец. Так вот, скажите, Вы всегда начинаете боевую операцию без предварительной рекогносцировки? Читали ли Вы «Кицур Шулхан Арух», книгу, цитаты из которой являются основным стержнем подписанного Вами письма?К моему удивлению, Макашев сказал, что он эту книгу читал. Более того – она у него с собой. И тут его помощники подали ему брошюрку страниц на 50. У меня же в руках было двухтомное издание «Шулхан Аруха» общим объемом за тысячу страниц. Поэтому я и спросил Альберта Михайловича: «Вы уверены, что мы одну и ту же книгу читали? Разница в объеме Вас никак не смущает?» Он сказал, что – нет.Ситуация почти юмористическая. Дело в том, что при переводе «Шулхан Аруха» на русский язык (как ранее и при переводах на другие европейские языки) оттуда были убраны почти все законы, касающиеся отношения иудеев к не-евреям. Однако, в 1883 году в Германии Арон Бирманн, еврей, принявший христианство, сравнил оригинал и переводы. Пропущенные тексты он опубликовал под псевдонимом Юстус и под названием «Еврейское Зеркало». Последовал судебный процесс, в ходе которого благодаря показаниям эксперта семитолога Якоба Эккера было доказано, что книга Юстуса не памфлет, а воспроизведение действительно существующих текстов. Эккер выпустил параллельное издание: тексты на языке оригинала и перевод[429]. Там и в самом деле были такие, например, заповеди: “Когда увидишь, что один из них упал в море, то не выручай его, даже если он хочет заплатить (Талмуд. Абода зара, 26). Согласно с этим, их нельзя и лечить даже за деньги, за исключением того случая, когда можно опасаться неприязни, потому Что тогда разрешается даже безвозмездно, когда нельзя уклониться от этого. А также дозволено испытывать на акуме (язычнике) лекарство, полезно ли оно"[430]. Толкование этого места с участием раввина Довида (Вадима Карпова), руководителя общины «Даркей шалом» в Синагоге в Отрадном (г. Москва), который не отрицал существование такого текста, в свое время шло в интернете[431].С соответствующей немецкой брошюрки и был сделан русский перевод[432], экземпляр которого и держал в руках генерал Макашев. То есть он обвинял евреев в издании книги, в которой сами евреи в порядке самоцензуры выпустили как раз те места, которые им ставил в вину их оппонент. В общем – Макашев был «не в теме». Генерал начал бой без рекогносцировки.Затем я попробовал пояснить ему его второй военный грех: «Вы всегда ставите перед своими войсками заведомо неисполнимые задачи? Письмо требует закрыть все вообще религиозные и общественные еврейские организации в России». С этим он тут же согласился: да, слово «все» было явно лишним. На этом наше общение в эфире завершилось (а вне эфира уже после передачи Макашев, который отказался подать руку Леонову, подошел и мне руку целовал – естественно не по моей инициативе и не по избытку своей собственной церковности).И вновь подставлю зеркало подписантам «письма пятисот»: как бы они отнеслись к тому, что в ответ на «жидоедскую» публикацию в каком-нибудь «Русском порядке» прокуратура потребовала бы закрыть все русские общественные, культурные и православные организации?Эту патологическую неспособность сохранить трезвость при обсуждении национальной тематики подметили еще трезвые эмигрантские публицисты. У Шульгина это описывалось так: «При помощи печати еврейство навело форменный террор на русскую интеллигенцию. Я знаю многих людей, которые освободились от политических и социальных предрассудков, коими они были опутаны до революции, но которые до сих пор трепещут при одной мысли, как бы их не причислили к антисемитам. И знал других, которые, зажмурив глаза, перепрыгнули через этот рубикон и, очутившись в непривычной для них обстановке, утеряли всякое чувство меры»[433].– Напоследок вопрос несколько иного ракурса. Вам не кажется, что своими выступлениями на еврейскую тематику Вы помешали евреям прийти в Церковь?– Не думаю. Вся эта книжечка просит у евреев немного: во-первых – осторожности, во вторых – толики покаяния.Когда я говорю об осторожности, то имею в виду и обретение навыка замечать собственные двойные стандарты, которые столь изумляют в еврейской полемической манере.Разве не двойной стандарт проявляет “демократическая” пресса, освещая параллельные события в Магадане и в Освенциме? В Освенциме польские католики установили крест на месте расстрела полутора сотен поляков. “Поскольку крест хорошо виден из лагеря, это сразу же вызвало протесты иудеев. Как объяснил мне главный редактор издающегося в Варшаве еврейского журнала “Мидраж” Константин Геберт, с крестом у евреев ассоциируется тысяча лет преследований, потому, по его словам, христианский символ на самом большом в мире кладбище евреев “неприемлем для нашего народа”"[434].А что в Магадане? – Над колымским городом, бывшем столицей ГУЛАГа, вознесен памятник жертвам репрессий, изготовленный скульптором Э. Неизвестным. В центре изваяния – фигура как бы распятого человека, гневно вздымающего сжатые кулаки, обращенные к небу… С точки зрения православных христиан, скульптура несомненно кощунственна. Но протест магаданского епископа Ростислава не был услышан. Жаждущее мести чудовище, срывающееся со креста, увенчало сопку, что возвышается над городом[435]… Так почему о боли евреев так громко печалуются, в то время как совершенно аналогичную боль православных не замечают?Другой пример “двойных стандартов”: в либеральной публицистике считается хорошим тоном показывать пальцем на Церковь, иерархи которой произносили в послевоенные годы хвалебные оды в адрес Сталина. "Из отравленного имперским соблазном семени вырастает Московская патриархия, представляющая собой уродливое воплощение и завершение основного исторического греха сложившейся в России церковной организации – ее близости с государством. Своего рода классическим примером отступничества от Христа войдет в историю осанна товарищу Сталину, вдохновенно провозглашенная Патриархом и архиереями”[436].Но дерзнет ли Нежный заявить, что классическим примером предательства был Борис Пастернак? Его слова о Сталине вряд ли можно назвать менее “вдохновенными”, чем слова Патриарха Алексия I: “Дорогой Саша! – пишет Пастернак Фадееву, – Когда я прочел в “Правде” твою статью “О гуманизме Сталина”, мне захотелось написать тебе". Прерву цитату: в статье Фадеева была фраза об отличии сталинского гуманизма “от всех и всяческих форм христианского гуманизма и от всех разновидностей старого “классического” гуманизма буржуазно-демократического толка”. Снова Пастернак: "Мне подумалось, что облегчение от чувств, теснящихся во мне всю последнюю неделю, я мог бы найти в письме к тебе. Как поразительна была сломившая все границы очевидность этого события, и его необозримость! Это тело в гробу с такими исполненными мысли и впервые отдыхающими руками вдруг покинуло рамки отдельного явления и заняло место какого-то то как бы олицетворенного начала, широчайшей общности, рядом с могуществом смерти и музыки, могуществом подытожившего себя века и могуществом пришедшего ко гробу народа… Какое счастье и гордость, что из всех стран мира именно наша земля стала родиной чистой мысли, всемирно признанным местом осушенных слез и смытых обид!”[437].Странно не то, что Пастернак понудил себя написать такие строки (впрочем, он был одним их первых создателей стихотворного сталинского культа). Странно то, что либеральная пресса ни словом его за это не попрекнула. А вот патриарха Алексия I за подобные же слова, сказанные в те же дни, она поносит неустанно. Почему грех, не прощаемый Патриарху, не замечается, когда вспоминают поэта? Дело в различии их служений, или все же в национальности? Если уж не судить за те слова, что тогда говорились по сути из-под пытки (пытки страхом), то не судить никого: ни Пастернака, ни церковных иерархов.А ведь в культе Сталина раввины заходили значительно дальше, чем православные епископы. 21 декабря 1949 года в симферопольской синагоге "состоялось богослужение в честь 70-летия со дня рождения Великого Вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина. В помещении синагоги (напротив кафедры) были вывешены две доски (изготовленные с разделкой под мрамор) с надписями на русском и еврейском со следующим содержанием: «Благословение ко дню исполнения 70-летия товарища И. В. Сталина. Тот, кто благословил наших предков Авраама, Исаака и Иакова, он же пусть благословит, возвысит и возвеличит вождя народов, мудрого учителя трудящихся всего мира, борца за мир во всем мире Генералиссимуса тов. И. В. Сталина. Господь Бог сохранит его на долгие, долгие годы, продлит ему жизнь на благо и счастье нашей любимой Родины и всего человечества. Аминь»[438].Кто-то видел мраморные таблички, висевшие в православных храмах с сообщениями о «богослужении в честь Великого Вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина»?Так что не надо искусственно противопоставлять русский народ и еврейский. Вместе мы делали революции, вместе славили Сталина, вместе разваливали СССР. Вопрос только – кто стремился возглавить все эти примечательные движения…[439]И разве призыв к покаянию мешает найти Христа? Увы, все «либеральные» (или еврейские) журналисты, откликнувшиеся на первое издание этой моей книги, проявили железобетонную решимость встать на защиту безупречности всех следов, оставляемых евреями в русской истории и культуре. Я же вновь скажу: для меня обсуждение темы ответственности христианства за холокост возможно только в жесткой увязке с осмыслением другой и одновременной трагедии – русской.Хамство еврейских комиссаров и публицистов способствует распространению антисемитизма. А, значит, хочешь сделать шаг к преодолению антисемитизма – признай существование хамов-провокаторов и осади их… О чем тут спорить-то?Да, апостол Павел говорил, что с эллинами надо быть как эллин, а с иудеями – как иудей. Но иногда надо с «иудеями» говорить именно в качестве «эллина»: на языке, понятном для «иудеев», но тем не менее о вещах, которые болезненны именно для «эллина». Появилась феминистская литература, которая пробует объяснить мужчинам, насколько мир женщины не похож на мир мужчин[440]. Появились работы, в которых представители одной культуры обращаются к носителям иной культуры с пояснениями, где именно от их контакта возникают не только пространства творческого взрыва[441], но и зоны болевого шока (например, африканцы объясняют свою боль от европейской колонизации). Есть множество работ, в которых евреи предъявляют свои раны и болячки миру (причем обвиняя этот самый не-еврейский мир). Естественно, что появляются и исповеди обратной адресации.Если же для кого-то эти мои размышления станут препятствием[442] – это не фатально. Милостью Божией, в Русской Православной Церкви есть немало священников-евреев. Это их естественная (хотя и очень трудная) задача – приводить своих братьев к вере во Христа. Так что еврей, который пожелает узнать о Христе из уст человека, более близкого и понятного для него, сможет найти себе такого собеседника в нашей Церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33