Биографические основы

При осмысливании развития шизоидной личности мы приходим к предположению о том, что сверхценный страх перед самоотдачей соответствует акценту на угрозу собственной личности, на способ самосохранения. Конституциональные особенности шизоида свидетельствуют о предрасположенности к ранимости, хрупкости, большой душевной чувствительности, лабильности. В качестве самозащиты предлагается соблюдение дистанции между шизоидом и его окружением, так как психическая близость, по аналогии с радаром, «громко сигнализирует» о повышенной душевной проницаемости. Таким образом, соблюдение дистанции необходимо для жизни шизоида и его существования в мире. Дистанция служит ему источником безопасности и защиты, делает взаимоотношения с другими умеренно враждебными и лишенными соревновательности. Его склонности и предрасположенность уподобляют шизоида открытой системе, человеку, «лишенному кожи» (hautlos), что вызывает потребность в ограничении и частичной замкнутости, чтобы не утонуть в изобилии окружающих раздражителей. Мы принимаем во внимание не только конституциональные факторы в узком смысле этого слова, имеющие соматическое происхождение, но также и в равной степени широко известные пусковые факторы внешней среды. Они связаны с соматическими и другими существенными механизмами, через которые проходит ребенок в начале своих взаимоотношений с родителями, с их ожиданиями, представлениями и разочарованиями, особенно исходящими от матери. Эти разочарования связаны не только с тем, что мать имеет нежелательную для шизоида половую принадлежность, но и с другими психическими чертами, которые тяжело даются матери, но дают шизоиду необходимую для него близость и тепло, без чего он чувствует себя нежеланным и даже лишним. В добавление к этим конституциональным аспектам развитие личности и, вместе с тем, собственно предрасположение проявляется в том, что в качестве важнейших пусковых механизмов развития шизоидной личности присоединяются факторы окружающей среды. Чтобы лучше понять это, мы должны представить себе ситуацию, в которой находится ребенок после рождения и в течение первых недель своей жизни. В противоположность другим существам, ребенок после рождения на протяжении длительного периода беспомощен и полностью зависим от своего окружения. Адольф Портман говорит об этой взаимосвязи как о врожденном качестве людей. В связи с тем, что ребенок всегда относится с доверием к окружающему его миру, исходя из того, что мир должен пробуждать его доверие, предполагается, что окружающая среда по своей сути с самого начала соответствует потребностям ребенка. Маленький ребенок нуждается в атмосфере, которую можно определить как безопасность, чувство открытости, уюта и комфорта, как существование в колыбели соответствующих жизненных условий. Эта «райская» фаза сама собой предполагает переживание исполнения потребностей. Исходя из этого, любой выход из такого первичного доверия связан с опасностью для жизни без страха и обречен на полное поражение. У нас иногда странным образом сохраняется бессознательное представление об этом периоде детства, когда требуется выполнение определенных жизненных условий. В большинстве же случаев способность к дифференциации и восприятию в грудном возрасте скрыта от нас также, как и влияние на нас внешних условий в этот период жизни. Очень впечатляющим в этом плане является изучение новорожденных швейцарским детским врачом Штирниманом. Приведем несколько цитат из его книги «Психология новорожденных детей»: «В абсолютно серьезных книгах... поддерживается мнение о том, что восприятие боли у детей до 6 недель исключено... То, что это не так, я наблюдал при инъекциях: при повторной инъекции новорожденные начинают плакать уже при проведении предварительной дезинфекции». И о памяти: «...Они (новорожденные) имеют предродовые воспоминания: по данным наблюдений ночных сестер, дети домохозяек часто бодрствуют до полуночи и при этом не плачут, тогда как дети женщин, работающих в булочной, утром от 2 до 3 часов становятся беспокойными. Таким образом, рабочий ритм и ночной покой матери перед рождением ребенка отражаются на обычной смене ритма активности и покоя после рождения ребенка». Эти факты много раз со всей очевидностью подтверждались исследованиями, и на основании этих и других наблюдений Штирнимана мы можем с уверенностью сделать вывод о том, что восприятия, представления и чувствительность новорожденных по-прежнему недооцениваются. Квалифицированный уход за грудным ребенком, кормление и гигиена казались нам в течение длительного времени самым главным элементом, полностью удовлетворяющим его потребности. Добросовестные исследования раннего детства, прежде всего проведенные с помощью психоанализа 3. Фрейдом и его учениками, дали нам дополнительное понимание поведения ребенка. Мы благодарны им за знания о значении первых впечатлений и процесса питания, а также о значении первых недель жизни для формирования личности ребенка Правда, еще Гете (беседа с Кнебелем в 1810 г.) имел подобные представления, когда говорил: основное зло для нас заключается в том, что первые шаги по воспитанию так неумелы. А ведь именно в этот период формируются основы характера, вся сущность будущего человека". Такие интуитивные представления остаются, однако, единичными и не влекут за собой необходимых последствий. Ныне мы знаем, что первое окружение ребенка помимо естественного ухода за ним должно включать в себя эмоциональное тепло, симпатию, соответствующее соотношение покоя и стимулов, истинную стабильность его жизненного пространства, на что он реагирует открытостью и доверием. Особое значение для ребенка имеет переживание удовлетворения от нежного обращения с его телом, от соматической близости. Если ребенок вспоминает об этом раннем периоде как о времени отчужденности, заброшенности и пустоты или прошедшем чрезвычайно быстро и перенасыщенном впечатлениями, то это сопровождается страхом. Доверие и расположенность к миру в этом случае сменяется недоверием и подозрительностью. Таким же образом воздействует на ребенка пустота мира, которую он переживает, будучи на длительное время предоставлен самому себе; при большом количестве раздражителей, быстрой их смене или большой интенсивности, что шизоидизирует его. Таким образом, первый страх нарушает его обращенность к миру и возвращает ребенка к самому себе. Рене Шпитц в своих исследованиях детей из детских домов показал, что ребенок, который на протяжении первых недель жизни был оторван от матери или очень рано лишился материнского тепла, имеет очень тяжелые, вплоть до невозместимых, нарушения в развитии, несмотря на самое лучшее питание и безупречные гигиенические условия, которые он имеет в детском доме, где одна детская медсестра обслуживает десять детей. Все дети, запущенные с раннего возраста или испуганные обилием раздражителей, обнаруживают, как минимум, задержку, односторонность, отставание или несоответствие возрасту и незрелость в своем развитии. В связи с тем, что они испытывают недостаточность или отсутствие необходимых жизненных условий, эти дети в течение длительного времени испытывают страхи, соответствующие более раннему периоду развития. Особенно легко наступает такая ранняя шизоидизация у детей, с самого начала их жизни нелюбимых и нежеланных, рано оторвавшихся от родителей вследствие длительного содержания в клинике из-за болезни или рано лишившихся матери. В равной степени это относится к матерям, не любящим своих детей или равнодушным к ним, а также к юным матерям, недостаточно зрелым для материнства, к так называемым детям из «золотой клетки», которые часто лишены способности любить и характеризуются как «равнодушные личности», а также к таким матерям, которые не имеют достаточно времени, чтобы заниматься своими детьми, так как вскоре после родов вынуждены вновь приступать к работе и предоставлять ребенка самому себе, не имея возможности дать ему то, в чем он нуждается. Кроме недостаточности любовного внимания в раннем детстве, в качестве другого источника шизоидного развития личности выступает избыток раздражении, наступающий тогда, когда матери не предоставляют ребенку необходимого покоя и не испытывают чуткости к его потребностям. Это, быть может, кажется очевидным и потому описано лишь приблизительно: для ориентации в потребностях маленького ребенка совершенно необходима стабильность в окружающей его среде. Постепенный рост доверия ребенка включает в себя доверие к нему, и, таким образом, доверие есть база для развития доверчивости, способности к интимности. Ребенок не может переработать частую смену лица, осуществляющего связь с ним и уход за ним, частую смену обстановки и обилие впечатлений (например, длительный громкий шум от включенного радио или телевизора, яркое освещение в часы, когда наступает время сна, частые беспокоящие ребенка раздражения и т. д.). Такая нестабильность окружения ребенка и беспокойство его матери одновременно обрушиваются на него, отвергая при этом его потребность в покое и исключительности. При этом затрудняется обслуживание ребенка и развитие его собственных импульсов, что приводит к тому, что ребенок отказывается от ухода за ним, замыкается, испытывает страх, перевозбуждается. Кроме того, такие средовые факторы приводят к чрезмерной требовательности и, вследствие этого, шизоидизации ребенка, так как ему не представляются возможности для органичного, гармоничного развития. Создаются условия, при которых ребенок принужден лавировать между трудностями в своем развитии и незрелостью, что делает его неподготовленным к тяготам реальной жизни. Он должен таким образом чувствовать настроение и понимать ситуацию, чтобы снять напряженность и уменьшить изменчивость гнетущей его атмосферы, для чего он нередко принимает на себя роль родителей, поскольку не находит у них никакой поддержки. Этому обычно предшествует чрезмерная требовательность родителей, из-за которой он берет на себя роль взрослого, который должен думать, быть посредником, понимать и сглаживать конфликты и в глазах которого посторонние живут гораздо более естественной, натуральной жизнью, чем он сам. Их обделили в детстве или их сущностные корни недоразвиты, их безопасность и их жизненное самоощущение покоятся на хрупкой основе. Мир так устроен, что мы одерживаем победу над драконом, проникшим в наше естество, оставаясь при этом невредимыми, несмотря на свою незащищенность и уязвимость. Что же делает нас невредимыми? Очевидно, что если такая защищенность недостижима, то следует существовать в этом мире анонимно, надевая на себя шапку-невидимку. Эта шапка-невидимка – тот гладкий и чистый фасад, за который никто не может проникнуть, и посторонние не знают, что происходит за этим фасадом. Насколько соответствующие чувства не удается скрыть, настолько развивается способность сознательно ими управлять, дозировать их. Рефлекторно или путем сознательного обучения эти чувства допускаются или отменяются, но ни в коем случае не оставляются на произвол судьбы в случае, если они могут представлять опасность для личности шизоида. Когда подруга одной юной пациентки сообщила ей о том, что родители той жаловались ей на холодность и враждебность дочери, девушка, немного подумав, сказала: «Хорошо, я выключу свою ненависть», после чего ее поведение по отношению к родителям стало еще более отстраненным и независимым. Мы присоединяемся к мнению о том, что взрослые имеют определенную границу толерантности в отношении внешних впечатлений. Так, из опросов людей в разных странах известно, что они уменьшают шум или выключают свет, для того чтобы создать соответствующие условия для сна; длительное одиночество или пребывание в темноте вызывают аналогичные действия по преодолению этих превышающих толерантность человека факторов. Естественно, что границы толерантности для маленького ребенка значительно уже. Для развития личности имеет особое значение то, вскармливается ли ребенок грудью или искусственно питается из бутылочки. Постоянный возврат к матери, их взаимная интимная радость при кормлении грудью не только дает ребенку возможность постепенно знакомиться с персоной, которая надежно обеспечивает удовлетворение его потребностей, но является первым уроком человека в обретении им надежды, благодарности и любви. Ребенка, находящегося на искусственном вскармливании («бутылочное дитя», «Flaschenkind»), всегда окружают меняющиеся персоны, которые могут по-разному относиться к ребенку, что, по меньшей мере, затрудняет его развитие. Это приостанавливает комплексный процесс развития, затрудняя развитие чувства интенсивной привязанности к человеку, как это бывает при грудном вскармливании. Когда в становлении шизоидной личности мы в качестве одной из самых распространенных характеристик определяем недостаток связей, мы должны представить это и как утрату детской интимности между матерью и ребенком. Во всяком случае, следствием описанных расстройств является то, что в самом начале своей жизни ребенок вынужден обороняться или защищаться от окружающего его мира, в противном случае его ждет разочарование. Если вовне он не находит для себя адекватного партнера, то ухватывается за самого себя, обретая партнера в себе самом. При этом реализуемые им шаги от себя к другому недостаточны. В его дальнейшем развитии, если оно не корригируется опытом, возникает описанная выше пропасть, склонность к независимости и эгоцентризму, фиксация на связи с самим собой. Очевидно, что шизоидное развитие личности зависит от большого числа факторов внешней среды. Мы должны здесь также понять, что поколение, которое в раннем детстве пережило войну, подверглось воздействию упомянутых выше неблагоприятных средовых факторов (беспокойство в первые недели жизни вследствие ночных бомбардировок, вынужденного бегства, разрыва семейных связей, лишения родины и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38