он не мог вцепиться зубами в горе, ведь оно ходит по свету в шапке-невидимке.Алеша вспомнил маму, папу, утреннюю ссору. И снова возник неразрешимый вопрос: почему родные, любимые люди нарочно делают друг другу больно? Они считают, что все, что между ними происходит, не касается Алеши. Но это не так:Алеша страдает.Жизнь в представлении Алеши была разделена на две части: на детскую и взрослую. Детской жизнью была школа, утренние сеансы в кино, «детские» книжки, «детские» коньки, «детские» врачи. У взрослых все было свое: и книжки, и врачи, и кинофильмы. Детей не пускают во взрослую жизнь. На афишах пишут обидные слова: «Детям до шестнадцати лет вход воспрещен». В библиотеках говорят: «Эта книга для взрослых».Почему же Алешино горе было не из детской жизни? Почему жизнь не защитила его от взрослого горя? Ведь оно Алеше не под силу!Неподалеку от снежного поля боя, мимо платформы станции Мальчики, с простуженным свистом пробежал паровоз. Он выдохнул огромную порцию жирного дыма. Дым расплылся по голубому небу, вымазал сажей облака, закрыл солнце, и оно сразу стало тусклым и темным шариком, как в закопченном стеклышке. Нет, это было не маленькое стеклышко, которое можно оторвать от глаз. Облако черного дыма расползалось по небу, закрывая собой полсвета. И Алеша смотрел на небо в надежде, что ветер развеет дым и солнышко снова прозреет. Но было безветренно. И дым застыл без движения…Вы знаете, какое самое вкусное кушанье на свете? Печеная утка или котлеты с макаронами? Жареная картошка и сколько хочешь компоту? Нет! Самое вкусное – хлеб. Кусок черного хлеба, даже немного черствого. Это хорошо знает голодный человек. И наш маленький беглец неожиданно почувствовал сильный голод. Он не ел с самого утра: ушел из дому, так и не позавтракав. Самое вкусное, самое лакомое, самое прекрасное – хлеб. Но хлеба не было. Как, впрочем, не было ничего: ни дома, ни тепла, ни скамейки, чтобы присесть.Молча ходил Алеша по снежной крепости, по опустевшей площади, бывшей веселым бранным полем. И за ним по пятам шагал тоже голодный, но все же не такой несчастный пес Пятница. Оба они чувствовали себя как на необитаемом острове.Что будет дальше? Через час? Через день? Через год?Надо куда-то идти, что-то делать. А может быть, просто заплакать? Нет, нет! Покуда есть силы, надо крепиться.В сказках в такие минуты обычно появляются добрые феи. Фея не пришла к Алеше, потому что станция Мальчики не была сказочной страной, а была самой обычной: с продмагом, со школой, с киоском, обросшим сосульками, и милиционером, по фамилии Синяк.Но если на свете нет добрых фей, то доброго человека встретить не так уж трудно.– Алеша!Мальчик вздрогнул от неожиданности и оглянулся. К нему в пальто нараспашку бежал Марат.– Алеша! Пойдем к нам, мама зовет.Алеша стал было бормотать, что это неудобно, что ему и здесь хорошо, но Марат уже тащил его за рукав, а глаза так весело светились из-за стекол очков, что Алеша сдался и послушно пошел за Маратом.Так он очутился в совершенно незнакомом доме, у совершенно незнакомых людей. 13. Переживания Пятницы На крыльце, на досках, очищенных от снега, сидел пес Пятница. Вид у него был унылый. Уши опущены. Короткий хвостик не вертелся, будто у невидимой пружинки кончился завод. Из-под двери в щелку веяло теплом. Пятница приблизился к этому теплому течению и лег. Он вытянул лапы, положил на них голову. Он не спал. Он думал.«Неужели я ошибся в друге? Я его водил по всем знакомым мне тропкам и не бросил в трудную минуту, когда жестокие мальчишки (я-то хорошо знаю их нрав!) устроили ему испытание. А он оставил меня одного. Ему хорошо – он в тепле, а я дрожу в своей легкой шкурке. Он, наверное, грызет кости и ест теплую похлебку, в которую накрошены крупные куски хлеба. А я голоден… А может быть, он сейчас выйдет и вынесет мне мозговую косточку с хрящиками и остатками мяса или целую миску вкусной еды?…»На этом месте Пятница прервал свои мысли и открыл один глаз, чтобы посмотреть, не идет ли Алеша с костью или с миской. Но никто не шел. Тогда Пятница жалобно тявкнул: то ли хотел пристыдить друга, то ли позвать его. И снова он закрыл глаза. Он не уходил. Он верил в человека. И твердо решил окоченеть, но дождаться его. Таким был этот славный бездомный пес, получивший сегодня имя Пятница. 14. Обед У взрослых есть нехорошая привычка расспрашивать. Стоит маленькому человеку переступить порог незнакомого дома, как ему тут же будет задано по меньшей мере пять вопросов: «Как тебя зовут? Сколько тебе лет? На кого ты похож – на папу или на маму? Как ты учишься? Кем собираешься стать – летчиком или поэтом? ››Большинство взрослых, обращаясь к маленькому человеку с этими вопросами, порой даже не удосужатся выслушать ответы. Задав эти вопросы, они считают, что выполнили долг перед молодым поколением, проявили внимание, заботу, и так далее, и тому подобное.Когда Алеша, подталкиваемый другом, красный от смущения, вошел в дом, мама Марата не задала ему ни одного вопроса. Она только внимательно посмотрела на него и просто, как будто Алеша каждый день бывает у них в доме, сказала:– Раздевайся, Алеша. Мойте, ребята, руки, будем обедать.Алеша покраснел еще больше и, запинаясь, медленно сказал:– Спасибо… я не хочу.Он был человеком с характером и считал такой ответ достойным мужчины. Да у него и в самом деле в это мгновение от волнения пропал аппетит.Но мама Марата с притворной строгостью громко сказала:– Что?! Без разговоров!И Алеша сдался.Мама Марата была высокой, светловолосой. Она, как и Марат, носила очки. Держалась она так прямо, что, казалось, ей никогда не приходилось нагибаться. Движения у нее были широкие, немного резкие. "Строгая», – решил Алеша. Но в это время она сняла, очки, и лицо ее сразу стало добродушным и даже немного беспомощным. Казалось, вся ее строгость была в этих очках, как еила Черномора – в бороде.В это время из соседней комнаты вышел папа Марата – тоже высокий и тоже в очках. Лицо у него было такое моложавое и глаза такие озорные, будто он был не мужчиной, а очень большим мальчиком. В одной руке он держал раскрытую книгу, в другой – карандаш. Он только что завершил занятия и, как каждый человек, окончивший дело, был в хорошем расположении духа.– Поторапливайтесь, а то есть хочется! – сказал он и посмотрел на Алешу: – Здравствуй, Алеша!Алеша открыл рот, чтобы ответить на приветствие, но Марат уже тащил его за рукав в другую комнату. Стягивая с него шубу-дубленку, он говорил:– Ты не удивляйся, что у нас в семье все в очках. Мы, Карнаковы, все близорукие.Алеше показалось, что он произнес эти слова с гордостью. А Марат уже тащил его к умывальнику, совал ему в руки мыло, полотенце, торопил, будто не хотел ему дать опомниться.Когда человек маленький, у него всего одно имя. Когда он немного подрастает, к имени добавляется фамилия. А когда человек становится взрослым, появляется еще отчество. Говорят, в Европе у людей нет отчеств, а на Востоке есть даже старики, носящие одно лишь имя, без отчества и фамилии.Алеша думал об этом, не решаясь спросить у Марата, как звать его маму и папу. Но Марат хотя и не был человеком, умеющим читать чужие мысли, вдруг сказал сам:– Мою маму зовут Ольга Ивановна, а папу – Сергей Владимирович. – И добавил: – Ты не стесняйся. Они хорошие.Алеша почему-то вспомнил о своих папе и маме, и ему захотелось сказать: «Мои тоже хорошие», будто кто-то ставил это под сомнение.Хотя семья Карнаковых встретила незнакомого Алешу без обычных вопросов, мальчик понимал, что рано или поздно его спросят, кто он и откуда. И каждый раз, когда кто-нибудь во время обеда обращался к нему, сердце его обрывалось: «Сейчас спросят». Но речь шла о другом.– Знаете ли вы, что такое ПЭС? – спросил Сергей Владимирович, обращаясь к обоим мальчикам.Мальчики молчали. Они не знали, что такое ПЭС.– ПЭС – это приливная электростанция, – говорил папа Марата, и в глазах его вспыхивали огоньки. – Турбины ПЭС приводятся в движение морским приливом. Здорово?– Здорово! – сказал Марат.Алеша закивал головой: у него был полон рот.Сергей Владимирович работал зоотехником в соседнем совхозе, но он был человек увлекающийся, мечтательный. Порой создавалось впечатление, что он даже немного стеснялся своей обыденной специальности – вечно он говорил о плотинах, турбинах, реакторах. Его планы казались бы несбыточными, если бы он по вечерам не сидел за книгами и учебниками: он вдруг стал студентом-заочником энергетического института. А утром он снова спешил к своим, телкам, выслушивал их, взвешивал и трепал по холке.Ольга Ивановна была учительницей. Она относилась к своему мужу немного покровительственно, как обычно относятся к мечтателям. Но где-то в глубине души верила, что рано или поздно он создаст что-то удивительное.Обед шел полным ходом. Тарелки мелели, как моря во время отлива…В это время Алеша! услышал тихий лай. «Пятница!» – подумал он, и ему стало стыдно, что он обедает в тепле, а его дружок голодает на морозе. И тогда, превозмогая неловкость, он спросил:– Можно, я отнесу косточку Пятнице?

– Какой Пятнице? – спросил папа Марата и улыбнулся. – Что у тебя за Пятница, товарищ Робинзон?– Это собачка такая, – сказал Алеша, – она голодная.– Конечно, можно, – сказала Ольга Ивановна. – Можешь прихватить и мою косточку.И тут вмешался Марат:– Мама, давай пустим пса в кухню. Пусть погреется.Алеша даже не смел мечтать о таком счастье для Пятницы. А Ольга Ивановна посмотрела на него испытующе и, видимо, поняв, что это будет приятно Алеше, сказала:– Ладно. Только в комнату его не впускай.
Нет, в людей все-таки стоит верить! Недаром Пятница терпеливо поджидал своего друга на морозе. Его страдания вознаградились. И, похрустывая косточками в теплой кухне, он со стыдом думал, что мог хоть на минуту усомниться в своем друге. Откуда только взялся завод у пружинки – хвостик махал легко и безостановочно. Глаза весело поблескивали. А челюсти двигались с такой силой, что могли бы без труда разгрызть даже железяку. И если на свете бывает седьмое небо, то маленький черноносый пес Пятница был именно там – на седьмом небе. 15. Признание Обед кончился. Марат стал показывать другу коллекцию марок.– Самые ценные марки – африканские, – пояснял он Алеше. – Вот марка Танганьики. Видал?Марки мелькали перед Алешей. А вместе с ними перед его глазами проплывали пальмы, ливанские кедры, египетские пирамиды. И Алеше казалось, что он бредет по этим далеким незнакомым странам и нет ему возврата домой.И тревожные мысли снова вернулись к нему.Что будет дальше? Ну посидит он здесь полчасика, а потом надо будет уходить. Куда? Горе вышло из темного уголка и вплотную подошло к Алеше.– У тебя что-нибудь случилось? – спросила Ольга Ивановна. – Ты провинился?Алеша покачал головой.И вдруг слезы одна за другой потекли по его широким скулам, по большим веснушкам.– Они ссорятся… – говорил Алеша. – Все время ругаются из-за меня. Вот я и ушел куда глаза глядят…И в комнате стало тихо. И было только слышно, как всхлипывает Алеша.Любовь – это что-то незаметное и необходимое. Алеша очень любил своих родителей, но в обычные, хорошие дни он не замечал этой своей любви. Зато сейчас, далеко от дома, на незнакомой станции Мальчики, он почувствовал эту любовь. Но она не принесла ему радости, а, наоборот, причинила страдание. И он сквозь слезы сказал:– Хочу домой!Никто не знал, как трудно было ему произнести эти слова. Его гордость была унижена. Он почувствовал себя слабым и беспомощным. Он погибал. Но слова «хочу домой» стали для него тем спасательным кругом, который не дал ему пойти ко дну.Ольга Ивановна наклонилась к нему и сняла очки. И от этого она стала уютной и родной. И Алеша поднял на нее свои глаза, полные слез.Ему нужно было сказать, что он знает дорогу, что ему нужно только тридцать пять копеек на билет, а от вокзала он дойдет сам. И что деньги он обязательно отдаст: пришлет по почте. Но почему-то он не мог произнести ни слова.А Ольга Ивановна сказала:– Собирайтесь, мы поедем провожать Алешу!Она выпрямилась, надела очки и снова стала похожа на строгую полновластную хозяйку дома.– Вот здорово! – сказал Марат. – В Москву поедем!– Отлично! – сказал Сергей Владимирович. – Иду натягивать ботинки.И весь дом пришел в движение. Все собирались в дорогу дружно, без суеты, без споров, не мешая друг другу. Словно в доме, как на хорошем корабле, все знали, что кому надо делать.Алеша сидел на стуле и наблюдал за приготовлениями. В это время он почувствовал, что кто-то трется о его ногу. Он наклонил голову и увидел Пятницу. Песик смотрел на него глазами, полными счастья, благодаря его за верность и обед. «Не стоит унывать! – говорили его глаза. – Жизнь не так страшна, если смотреть на нее веселее. Слышишь, мой повелитель?»И Алеша решил, что никогда не расстанется с Пятницей. 16. Прощай, станция Мальчики! Прощай, станция Мальчики!До свидания, домики ростом в один этаж, дорожки, проложенные в снегу, киоск с сосульками, похожими на неровную ледяную челку. До свидания, холодные угольки костра. До свидания, мальчишки, в честь которых названа станция, и старшина милиции Синяк!Было уже темно, когда Алеша с Маратом, Ольгой Ивановной, Сергеем Владимировичем и неизменным Пятницей поднялись на пустынную платформу станции Мальчики. Теперь все они, конечно, исключая летнего пса, знали о том, что заставило Алешу пуститься в путь, и семья Карнаковых убедила его, что он не лишний человек в доме, что папа и мама, забыв обо всех своих ссорах и раздорах, наверняка сбились с ног, разыскивая сына. Они очень ждут его, и поэтому надо спешить.Алеша шел впереди со своим новым другом, и они вели разговор.– А у тебя есть марка со снежным человеком? – спрашивал Алеша.И Марат отвечал:– А разве такая марка есть?– Должна быть! – убежденно говорил Алеша. – Ведь есть марка со спутником, с атомоходом. Все, что открывают люди, рисуют на марках. Мне бы очень хотелось повидать снежного человека, а тебе?– Где его увидишь? – отвечал Марат.И друг тут же уточнял:– В Тибете! Вот бы попасть в Тибет!– У меня есть тибетская марка, – говорил Марат.
1 2 3 4 5