Дикими лошадьми, оленями и койотами. К тому же наш радар способен различить даже след, оставленный одним-единственным автомобилем. В пятидесятые годы там собирались добывать уран, так что грузовики туда заезжали довольно часто. Разумеется, на поверхности никаких следов не осталось.– И как среди этой мешанины следов и тропинок различить пути, проложенные индейцами? – растерянно пролепетала Нора.– Вы слишком нетерпеливы, – усмехнулся Холройд. – Чем старше дорога, тем глубже она залегает. К тому же самые старые из них несут на себе явные следы эрозии. Камешки, которые то и дело попадались под ноги древним пешеходам, несколько сглажены. На совсем недавно созданных дорогах они значительно острее. Ну а острые камешки отображаются куда более отчетливо, нежели гладкие.Его пальцы снова забегали по клавиатуре.– Если мы увеличим мощность двух волн одновременно, или же разделим их, или одну возведем в куб, а из другой извлечем квадратный корень и вычтем косинус возраста собственной мамы, мы можем получить самый впечатляющий результат, – бормотал он себе под нос.– Звучит не слишком научно, – заметила Нора.– Да, но иначе тут нельзя. Когда работаешь с подобной информацией, приходится полагаться на интуицию и творческие способности.Несколько минут он сосредоточенно возился с компьютером, казалось, не замечая ничего вокруг. Изображение на мониторе претерпевало постоянные изменения. Иногда оно становилось более отчетливым, иногда расплывалось. Нора попробовала что-то спросить, однако Холройд лишь нахмурился и молча завертел головой. Внезапно все дороги исчезли. Питер, тихонько выругавшись, отдал несколько новых команд, и изображение вернулось на экран.Время тянулось медленно. Судя по разочарованному лицу Холройда, интуиция все еще не подсказала ему верного пути. На лбу у него выступили бисеринки пота, и он колотил по клавишам все сильнее, словно желая выместить на них собственную досаду. У Норы от долгого сидения заныла спина. Она тихонько ерзала на табуретке, пытаясь найти более удобное положение.Наконец Питер чертыхнулся и откинулся на спинку стула.– Я перепробовал все возможные способы. Но с этими вашими анасази мои трюки почему-то не работают. Получается какая-то ерунда.– Что вы имеете в виду?– На экране возникает миллион дорог или ни одной.Он поднялся и подошел к холодильнику.– Хотите пива?– Не откажусь.Нора посмотрела на часы. Уже семь, а в квартире по-прежнему стояла невыносимая жара.Холройд протянул ей банку, вновь уселся на стул и закинул ноги на стол рядом с экраном. Из штанин показались бледные, безволосые лодыжки.– Скажите, в дорогах этих ваших анасази было что-нибудь необычное? Какая-нибудь особенность, которая отличает их от звериных троп и современных путей?После недолгого раздумья Нора покачала головой.– А для чего они использовались?– Вообще-то их трудно назвать дорогами в прямом смысле слова.– Почему? – Холройд убрал ноги со стола и повернулся к ней.– Дороги анасази – одна из самых больших загадок археологии, – пояснила Нора. – Анасази не знали колеса. Животных для перевозки грузов у них тоже не было. По существу, и в самих дорогах они, в общем-то, не нуждались. До сих пор никто так толком и не объяснил, зачем они потратили столько усилий на их создание. Археологи пока не знают ответа на этот вопрос.– Ясно, – кивнул Холройд. – Дело темное.– А когда археологи заходят в тупик, они все списывают на религию. Так случилось и с этими дорогами. Принято считать, будто они служили религиозным целям. Существует теория, согласно которой анасази проложили их для духов, а не для живых людей. По ним души умерших якобы должны возвращаться в подземный мир.– И как они выглядели, эти дороги мертвецов?– Все, что обнаружено до сих пор, выглядит совершенно одинаково. Ширина ровно тридцать футов. Покрыты саманными кирпичами. Великая северная дорога, кроме того, сплошь усыпана черепками. Судя по всему, горшки разбивали здесь намеренно, для освящения пути духов. А еще вдоль них часто встречаются гробницы, так называемые херрадуры. Мы до сих пор не имеем понятия…– Погодите-ка, – перебил Холройд. – Вы сказали, они были покрыты саманными кирпичами. А из чего он состоит, этот кирпич?– Главным образом из глины.– Они откуда-нибудь привозили эту глину?– Нет, использовали местную. Смешивали ее с водой и гравием.– Скверно.Оживление, засветившееся было в глазах Холройда, погасло так же быстро, как и вспыхнуло.– Больше про них и сказать-то особо нечего. Где-то в тысяча двести пятидесятых годах анасази оставили Великую северную дорогу, а перед этим устроили целое ритуальное действо. Притащили на нее множество вязанок хвороста и разом запалили. И все гробницы вдоль дороги тоже сожгли. Там встречались захоронения и другого типа. Одно из них мне посчастливилось найти в прошлом году, мы назвали его «могилой раба». Так вот, их тоже предали огню. Возможно, устраивая такое грандиозное пожарище, анасази хотели подать кому-то знак. Например, тем же духам. А впрочем, одному богу известно, что было у них на уме.– Говорите, они сожгли множество вязанок хвороста? – подавшись вперед, уточнил Холройд.– На Великой северной дороге. Нет никаких доказательств того, что на других они устраивали нечто подобное.– Хвороста действительно было много?– Очень много. Мы обнаружили толстый слой золы.Холройд допил пиво, повернулся на стуле и застучал по клавишам.– Зола содержит углерод, который всегда отображается на радаре. Даже в малых количествах. Так что, если на этих чертовых дорогах много угля, их ни с чем не спутаешь.Изображение на экране стало изменяться.– Значит, вот что надо было искать с самого начала, – бормотал Питер. – А я все время ходил вокруг да около. Не какое-нибудь особенное отражение, а всего-навсего тень.Он в последний раз нажал на клавишу и уставился на монитор.Прежнее изображение исчезло. А потом с ужасающей медлительностью стали проступать очертания совершенно нового. Через пустыню ползла длинная черная линия, похожая на синусоиду. Во многих местах она прерывалась, но основное ее направление не вызвало сомнений.– Вот, полюбуйтесь, – с деланым равнодушием процедил Холройд.Взгляд его, однако, светился торжеством.– Это и есть моя дорога? Дорога на Квивиру? – дрожащим голосом спросила Нора.– Нет. Это наша дорога на Квивиру. 8 Голова гудела от усталости. Пробираясь по запруженным машинами вечерним улицам, Нора прилагала героические усилия, чтобы проспект перед глазами не распадался на разноцветные параллельные полосы. Даже в университете во время сессий она не доводила себя до подобного изнеможения. Вчера Холройд предложил заночевать у него, но Нора отказалась и поехала в институт. До Санта-Фе она добралась лишь поздним утром, в начале одиннадцатого, и сразу, не заезжая домой, отправилась на работу. Весь томительно-долгий день, рассеянная и сонная, она пыталась заняться делами, коих в конце триместра накопилось неимоверное количество. Мысли упорно возвращались в Квивиру, но ей так и не удалось сообразить, какие шаги следует предпринять теперь. Повторный визит к Блейквуду совершенно определенно не имел ни малейшего смысла. За шефом не водилось привычки изменять собственные решения, и даже потрясающая находка, сделанная накануне Холройдом и Норой, вряд ли смогла бы его переубедить. После полудня она столкнулась с директором в коридоре, и тот поприветствовал ассистентку подчеркнуто прохладно.Нора снизила скорость, свернув в Верде-Эстейтс. До дому оставалось совсем немного.Рабочий день завершился на тревожной и совершенно неожиданной ноте: ей позвонили из офиса Эрнеста Годдара и сообщили, что он ждет ее завтра утром. Прежде Норе ни разу не доводилось даже словом перемолвиться с главой институтского совета, и сейчас она терялась в догадках о причине подобного вызова. Одно совершенно ясно: на приятную беседу рассчитывать не приходилось. Ассистент Келли отсутствовала на работе два дня, не поставив в известность руководство, классификация артефактов, привезенных из Рио-Пуэрко, до сих пор не закончена. Скорее всего, Блейквуд пожаловался главе совета, и тот счел необходимым устроить молодой сотруднице хороший нагоняй.Проезжая по извилистым улочкам, Нора включила фары. Ее «форд» выбрался в Верде-Эстейтс, район небольших особнячков, напрочь лишенный напыщенных претензий на роскошь, столь характерных для новых кварталов Санта-Фе. В небольших садиках перед домами росли фруктовые деревья и ели, а теплый воздух, казалось, пропитало ощущение безмятежного спокойствия. Возле самой стоянки Нора ощутила, как умиротворение проникает и в ее душу, растекаясь по телу уютной волной. Она уже предвкушала как полчасика отдохнет на собственный манер, приготовит легкий ужин, примет душ и завалится спать. У нее имелся личный испытанный способ прийти в себя и расслабиться – Нора мастерила тростниковые флейты. Многим подобное увлечение могло показаться не слишком интересным, но ее кропотливая возня с тростником неизменно успокаивала.Вынув ключ из замка зажигания, она подхватила портфель, сумку с продуктами и направилась к дверям своего дома, мысленно перечисляя все, необходимое для предстоящего времяпрепровождения. Прежде всего, ей, конечно, понадобится хороший тростник, а еще ювелирная лупа, шелковая нить и рыбья кожа для затыкания отверстий. Мистер Роум, ее учитель музыки, часто повторял, что мастерить хорошие музыкальные инструменты так же трудно, как подковывать блох. Малейшая неточность, и все потраченные усилия идут насмарку, уже ничего не исправишь.Оказавшись в прихожей, Нора опустила сумку с портфелем на пол, в изнеможении прислонилась к дверям и закрыла глаза. На несколько мгновений у нее не осталось сил даже включить свет. Из кухни доносилось ворчание холодильника, а где-то вдали надрывно лаяла собака. Внезапно ее ноздрей коснулся странный, малознакомый запах. Надо же, подумала она, стоит уехать всего на два дня, как успеваешь отвыкнуть от дома.А потом Нора сообразила – чего еще не хватает. Вместо привычного цокота когтей по линолеуму и влажного холодного носа, уткнувшегося ей в колени, ее встретила тишина. Глубоко вздохнув, она оттолкнулась от двери и зажгла свет. Фарбер, десятилетний бассет-хаунд, как сквозь землю провалился.– Фарбер!Ответа не последовало. Нора собралась было выйти на улицу и поискать собаку по окрестностям, однако передумала. Ее пес принадлежал к числу убежденных домоседов. Большой мир, раскинувшийся за стенами дома, ничуть его не привлекал.– Фарбер! – позвала она во второй раз.И снова не дождалась никакого отклика. Бросив портфель на стол, Нора увидела записку: «Пожалуйста, позвони, как только приедешь. Скип». Прочтя обнаруженное послание, она понимающе ухмыльнулась. Слово «пожалуйста» не входило в лексикон ее непутевого братца. И уж коль скоро Скип его употребил, следовало не сомневаться – ему опять нужны деньги. Кроме того, наличие записки объясняло и отсутствие Фарбера. Нора попросила Скипа кормить пса, пока сама не вернется из Калифорнии. Наверняка брат забрал его к себе, решив не тратить время на лишние хлопоты.Плюхнувшись на диван, Нора принялась снимать туфли, когда заметила слой пыли, покрывавшей пол. Чертова пыль, всегда появляется с упорством, достойным лучшего применения, вздохнула она про себя. Придется делать уборку. Но только не сегодня.Прямо в уличной обуви Нора поднялась на второй этаж в ванную, где выбралась из блузки, вымыла лицо и руки и натянула любимую футболку с эмблемой Университета штата Невада. Она всегда мастерила флейты именно в ней. У дверей спальни хозяйка дома на мгновение задержалась, окинув взглядом помещение. Квартира Холройда, поразившая ее аскетизмом и почти художественным беспорядком, по ее мнению, не носила отпечатка личности обитателя. Но разве собственное жилище Норы сильно отличалось в лучшую сторону? Следовало признать, она никогда не прилагала особых усилий для создания здесь домашнего уюта. И если обстановка в доме есть отражение внутреннего мира его хозяина, какое мнение можно составить, глядя на ее безликие комнаты? По всему выходило, что поселившаяся тут женщина слишком любит уделять внимание развалинам древних человеческих жилищ и не желает заниматься своим собственным. Почти вся мебель когда-то принадлежала ее родителям. Вот Скип наотрез отказался забрать себе что-либо, за исключением отцовской библиотеки и старого револьвера.Нора задумчиво покачала головой, машинально потянувшись за щеткой для волос, лежавшей на туалетном столике. Щетка исчезла.От неожиданности она так и замерла с протянутой рукой. Профессия археолога выработала у нее привычку оставлять все вещи строго на своих местах. Три дня назад, в последнее утро, проведенное дома, Нора, как обычно, вымыла голову, расчесала волосы и положила щетку на туалетный столик. Тут у нее не возникало ни малейших сомнений.И все же щетка исчезла. Нора в недоумении уставилась на столик. Место между коробкой с бумажными носовыми платками и деревянной расческой определенно пустовало. Вот оно что! Чертов Скип, наверняка без него тут не обошлось, промелькнуло у нее в голове. Догадка породила ощущение досады и в то же время доставила немалое облегчение. Ванну у себя в квартире братец довел до катастрофического состояния и, наведываясь к Норе, не упускал случая принять душ. А помывшись, он решил причесаться и, конечно, засунул щетку черт знает куда.Безмолвный, но яростный монолог, адресованный Скипу, внезапно иссяк на полуслове. Внутренний голос упорно подсказывал ей не возводить на брата напраслину. Обратила же она внимание и на странный запах, и на пыль в холле, а главное, на ощущение, охватившее ее, как только Нора переступила порог дома. Она ведь сразу почувствовала – что-то не так. Ее глаза лихорадочно заметались по сторонам в поисках новых пропаж. Все остальные вещи по-прежнему лежали на месте.А затем снаружи донесся легкий шорох. Нора бросилась к окну, однако сумела разглядеть лишь собственное отражение на темном стекле.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10