Государство должно знать всё обо всех. Рейх опирается на абсолютное знание.
– На тотальную слежку, вы хотите сказать?
– Это вопрос терминологии. Уверяю вас, Мария, что человеку нечего бояться, если у него нет дурных замыслов… Хотите чаю или кофе? Может быть, коньяку?
– Чего-нибудь. – Она растерянно пожала плечами.
Карл открыл дверцы старинного шкафчика и достал пузатые бокалы.
– Зачем вы хотели видеть меня? – спросила Мария тихо. – Это военное ведомство? Здесь всюду люди в форме СС.
– Нам нужно поговорить. – Он звякнул бутылкой, наливая коньяк. – Хочу предложить вам перейти работать ко мне. Вы получаете какие-то жалкие триста марок, сидите за машинкой с семи утра до пяти вечера. Так? Это скучно и бесперспективно.
– А у вас?
– Экспедиции, раскопки, древние рукописи, эксперименты. – Рейтер остановился перед ней и протянул бокал.
– Звучит заманчиво… Но почему я? Мы виделись всего дважды, и вы ничего не знаете обо мне, герр Рейтер. Я говорю не об анкетных данных, а о моих склонностях, пристрастиях, слабостях. Или вы осведомлены обо всём?
– У меня есть веская причина.
В его глазах Мария уловила что-то такое, чему она не могла подобрать определения, но что она отнесла на счёт мужского интереса к женщине.
– Вам нужна именно я?
– Да.
– Зачем? Вы хотите затащить меня в постель?
– Фройляйн, поверьте, что у меня с этим нет трудностей. Любая женщина Рейха с радостью ляжет со мной, – произнёс он насмешливо. – Я не думал, что вы такого плохого мнения обо мне. Вдобавок не забывайте, что в вас есть примесь неарийской крови. Такие связи не одобряются, а иногда за них можно и пострадать.[4]
– Ваши службы отслеживают даже личную жизнь членов партии?
– Что поделать! – Карл пожал плечами и глотнул коньяка. – Таковы реалии. Некоторые особенности нашего общества меня огорчают, но с ними приходится мириться. Я принимаю обстоятельства такими, какие они есть, и это даёт мне возможность заниматься любимым делом. Вы необходимы мне для моей работы.
– Но я ничего не смыслю в археологии. И я не историк.
– Вы нужны мне по другой причине, Мария. Мой астролог сказал, что мы с вами связаны мистически.
– Астролог? Какая жуткая мешанина: древние рукописи, раскопки и астрология… Похоже, в Германии все просто помешались на астрологии. – Она слабо улыбнулась.
– На приёме у фон Штрассена я сразу обратил на вас внимание. Внутреннее чутьё. Это вам знакомо? Астролог лишь подогрел мой интерес.
– Любопытно. Что же он поведал вам?
– Об этом позже. Давайте я для начала покажу вам мои владения.
Она поставила на стол пустой бокал.
– Спасибо за коньяк. На редкость хороший.
Он подал ей руку, и она поднялась из кресла.
– Что это за эмблема? – спросила она, указывая на небольшой золотой значок на груди Рейтера, напоминающий перевёрнутую букву «Т» и украшенный вязью тонких рунических узоров.
– «Аненэрбе», – ответил он и уточнил, увидев, что собеседница не удовлетворена ответом: – Общество «Наследие предков». Мы восстанавливаем древнюю культуру Германии, опираясь на опыт мировой дохристианской истории. Мы работаем под личным контролем рейхсфюрера СС. Надеюсь, вы понимаете теперь, насколько серьёзна эта работа и насколько обширны наши полномочия. В «Аненэрбе» входит более пятидесяти научных институтов…
Он провёл её по пустынным коридорам в подвальные помещения.
– Здесь хранилище? – поинтересовалась Мария.
– Тут можно найти уникальнейшие предметы старины.
Возле дверей стояли два охранника. При появлении штандартенфюрера они синхронно щёлкнули каблуками и выбросили вверх правые руки, отдавая нацистский салют.
– Входите. – Карл пригласил спутницу внутрь.
Сразу за дверью находился письменный стол, заваленный стопками бумаги. Сидевший за ним худощавый писарь стремительно вскочил и тоже отдал честь. Рейтер небрежно махнул ему рукой, позволяя сесть.
Склад был уставлен деревянными и металлическими ящиками. Всюду меж ними стояли большие и малые статуи, вазы, сосуды всевозможных форм и расцветок.
– Полюбопытствуйте, – сказал Карл, подходя к одному из деревянных коробов.
Он поднял крышку, едва не поцарапав руку торчавшими из досок гвоздями, и вытащил из соломы предмет, напоминавший небольшой щит. Золотой ободок был сделан в виде плетения, середина инкрустирована бирюзой разных оттенков и несколькими небольшими золотыми пластинами, выложенными в виде какого-то угловатого знака.
– Нагрудное украшение Ацтеков, – пояснил он. – Взгляните, какая дивная работа.
Он обеими руками приложил украшение к её груди.
– Чувствуете прикосновение времени? – спросил он тихо.
Десять золотых конусов, подвешенных по нижнему краю щита, тонко звякнули, заколыхавшись.
– Жаль, я не понимаю смысла этого знака. – На лице Карла появилась досада.
– Вы убеждены, что все нанесённые орнаменты несут какой-то тайный смысл? – спросила Мария, поглаживая украшение.
– Без сомнения. Те, о ком принято говорить как о дикарях, были гораздо ближе к истинным знаниям, чем нынешние цивилизации.
– Странно слышать это от представителя СС. Насколько я понимаю, вы бьётесь за чистоту арийской расы и считаете всех, кроме немцев, людьми неполноценными.
– Видите ли, Мария, – он доверительно понизил голос, – наши руководители сильно запутались. Они смешали всё в одну кучу. Я вынужден пользоваться термином «арийцы», хотя не считаю его верным. Никаких арийцев нет и в помине. Но есть другое… Человечество стоит перед серьёзной проблемой. Оно деградирует на глазах. Пришло время перетрясти планету и очистить её от мусора. И в этом я согласен с политикой партии. Многое следует разрушить до основания. И прежде всего я говорю о людях. А вот знания мы будем хранить и оберегать. В этом я вижу мою главную задачу. Истинные знания придётся собирать по крупицам.
– Вы сказали «разрушить до основания». Так нынче выражаются в советской России. Там это делают с помощью расстрелов.
– Нам тоже придётся совершить много неблаговидных, с точки зрения большинства людей, поступков. Германия рискнула возложить на свои плечи огромную ответственность, хотя уже сейчас я вижу массу глубочайших ошибок, которые приведут к краху.
– Вы говорите о войне?
– Я говорю о создании нового человека. Гитлер и Геббельс сделали ставку на идеологию, как все политики. Но идеологическая муштра превращает людей в солдафонов. Строительство нового мира надо осуществлять не с помощью идеологической пропаганды, которую я, конечно, не отвергаю полностью, а лишь отодвигаю на второй план. Строить надо, опираясь на науку, на знания, на самые разнообразные знания. Науки должно быть много. И она обязана быть всеобъемлющей.
– Что вы хотите этим сказать?
– Лишь то, что нельзя опираться на одну-единственную школу. Пусть будет Дарвин, но пусть будут и Розенкрейцеры! Одно не исключает другое. Да, будет много нестыковок, начнётся противостояние. Но без этого не бывает движения вперёд. Сейчас мы получили некоторые возможности. Но я боюсь, что скоро мы лишимся того, что имеем. Поэтому я тороплюсь. Нашему Институту приходится немного форсировать события. И мы вынуждены слишком глубоко вгрызаться в природу человека и, как сказали бы моралисты, прибегать к жестоким методам.
– Вы проводите опыты над людьми? – Мария содрогнулась, и голос выдал её.
– По всему миру наука экспериментирует в лабораториях над подопытными животными, не считая это преступлением. Но себе подобных люди почему-то боятся убивать.
– Мы не вправе лишать жизни тех, кому её не давали. Мы не имеем права ставить себя на одну ступень с Богом. Только он решает…
– Но ведь и крысам жизнь дали не мы. И всяким кроликам, и собакам тоже. Однако учёные мужи кромсают их, пускают им кровь, разглядывают их мозги под микроскопом, извлекают из них клетки для своих научных работ, утыкивают электрическими датчиками. Разве люди вправе делать это? Бог не давал нам такого права… Или давал?
– Но всё-таки есть мораль.
– Мария, люди признают мораль лишь до тех пор, пока она не мешает им. Затем они перешагивают через неё, совершают преступления и объявляют во всеуслышание, что их поступки были продиктованы крайней необходимостью. Я же считаю, что лучше отправить человека в качестве подопытной крысы в лабораторию, чем уничтожить его ради собственного обогащения.
– Вы говорите страшные вещи!
– Не пугайтесь. – Он посмотрел на неё внимательно и взял за руку. – Не настолько я страшен, как вам сейчас показалось. Просто я несколько сгущаю краски, чтобы вы могли понять меня.
– Никогда не сталкивалась ни с чем подобным! – растерянно отозвалась она. – Сгущать краски, чтобы донести мысль?
Мария не понимала, говорил ли Рейтер правду или же жестоко шутил, преследуя какую-то свою неведомую цель.
– Вы хотите, чтобы я участвовала в опытах над людьми?
– Хочу привлечь вас к исследованиям. Надеюсь, что, приступив к работе в Институте, вы откроете в себе некоторые способности.
– Какие способности?
– Не знаю, там видно будет. Пойдёмте, я вам кое-что покажу. Это моя гордость.
Он подвёл Марию к дубовому шкафу и отворил дверцу. Внутри лежал полупрозрачный череп.
– Какое чудо! – выдохнула Мария, испытав прилив какого-то благоговейного восторга.
– Череп из хрусталя. До сих пор никто не знает, для какой цели создавались такие предметы. Я уверен, что они имели оккультное значение.
– Вы всё сводите к оккультизму, герр Рейтер.
– Потрогайте. – Он бережно взял предмет в руки. – Вы сразу поймёте, что эта вещь никогда не предназначалась просто для любования ею… От него исходит сила. Только вот что это за сила? – В глазах Рейтера вспыхнул незнакомый Марии огонёк. – Как определить её? Как зафиксировать?
– Этим вы и занимаетесь?
Он улыбнулся, и в его улыбке Мария прочла нескрываемую гордость.
– Да, мой отдел реконструирует древние ритуалы. Мы воссоздаём атмосферу, чтобы выявить присущую ей энергетику. Мне посчастливилось заниматься тем, о чём я мечтал с детства. Я бредил древностью, бредил магией. И вот в моём распоряжении есть все доступные на сегодняшний день технические средства, я задаю направление исследований, определяю задачи…
– Вы интригуете меня.
– Наконец-то вы проявили какой-то интерес, – искренне обрадовался Карл.
Он повёл её дальше.
– На днях это пришло из США.
Они остановились перед большим деревянным ящиком. Рейтер протянул руку и достал из соломы объёмистый свёрток из мягкой белой замши, украшенный длинной бахромой.
– Смотрите! Это священный колчан, сделанный из шкуры белой выдры. В нём никогда не хранились ни лук, ни стрелы, потому что он был священной связкой, а не частью военной или охотничьей амуниции. Видите, он завязан с обоих концов шнурами? Этому колчану индейцы дали имя.
– Какое?
– Белый Дух. Этот священный свёрток – хранитель силы. Им пользовались во время церемоний, обращались к нему за помощью. Внутри лежат всевозможные камешки, раковины, птичьи лапки.
– Священный свёрток? Можно потрогать его?
– Я хотел просить вас об этом, – ответил Рейтер очень серьёзно. – Возьмите его. Подержите. Почувствуйте.
Мария провела рукой по свёртку.
«Надо же! Этот странный колчан, не знавший лука и стрел, считался священным. Возможно, глядя на него, дикари испытывали такой же трепет и восторг, какой приходит ко мне, когда я стою перед иконой Богоматери. И если его почитали, значит, он и впрямь обладал какой-то силой. А что же я? Сумею ли я проникнуть в его тайну? Коснётся ли меня его таинственная сила?» – думала она, ведя ладонью по шершавой поверхности замши.
В некоторых местах колчан был испачкан жирными пятнами, кое-где виднелась въевшаяся в него сажа, на самом краешке, где свёрток был туго оплетён ремешком, темнело бурое пятно.
– Это кровь? – спросила Мария. – Вы думаете, это кровь?
– Похоже. За этот колчан многие отдали свою жизнь.
Мария взяла свёрток в обе руки, пальцы нащупали сквозь замшу какие-то небольшие предметы.
«Что за странное ощущение зреет во мне! Будто я вот-вот узнаю что-то важное. Будто откроется мне глубочайшая тайна. Господи, до чего же я наивна и легковерна! Вот уже я включилась в эту нелепую игру. И в каком обществе! Рядом со мной стоит штандартенфюрер СС, предлагает мне не думать о жестокостях национал-социалистов, убеждает в реальности туземной магии! Более того, я уже, кажется, поверила во всю эту чушь!»
Она ещё раз взвесила колчан в ладонях, с каким-то необъяснимым удовольствием наблюдая за колышущейся бахромой. От свёртка пахнуло костром и разнотравьем. Она протянула его Рейтеру.
– Ну что? – спросил он, пристально глядя на неё.
– Мне кажется, вы увлечены Америкой.
– Я возлагаю гораздо больше надежд на Тибет и Египет. Хотя в детстве я, как и все мои сверстники, обожал читать Карла Мая.[5] Вы не поверите, но Винниту был моим кумиром. Такого вождя Апачей никогда не существовало, он не имел ничего общего с настоящими краснокожими, но он был великолепен. Столь высокой идеи человеческого благородства и дружбы, как в книгах о Винниту, мне не встречалось больше нигде. Меня подкупила романтика Карла Мая. Вам доводилось читать его романы?
– Я не знакома с произведениями этого автора. Я воспитана на других книгах.
– Тогда вам не понять мои юношеские восторги. Ах, молодость!.. Впрочем, в настоящее время индейцы меня интересуют совсем по другой причине.
– По какой же, если не секрет?
– В связи с вашей личностью.
– Вы продолжаете интриговать меня. – На её губах заиграла скупая улыбка.
– Я уже сказал вам, что мой астролог высчитал нашу с вами кармическую связь.
– Ах, вы опять об этом…
– Мы с вами встречались в прошлых жизнях.
– Вы думаете? – Мария иронично усмехнулась.
– Разве ничто не шелохнулось у вас в душе, когда вы взяли этот свёрток?
1 2 3 4 5 6 7