Найденную «караулку» посты «бодрствующих» занимали по крайней мере 30 лет. Это прекрасное помещение с мозаичными полами и фресками; в середине атрия бьет фонтан; вокруг атрия расположены комнаты; имеется баня.
В состав «бодрствующих» входили и рядовые пожарники, и специалисты пожарного дела, обученные технике тушения огня. Они делились на семь категорий (поэтому, надо думать, когорта пожарников и состояла только из семи центурий, а не из десяти, как это было правилом в армии): в каждой сотне были свои специалисты, по которым сотня и называлась: siphonarii – механики, следившие за состоянием помп и ремонтировавшие их; aquarii, обязанные в точности знать, в каком месте их района находится вода, и организовать ее подачу к месту пожара; uncinarii (uncus – «крюк») и falciarii (falx – «серп»), действовавшие крючьями и «серпами» – это были огромные шесты, снабженные на конце крепким серповидными орудием; centonarii, в распоряжении которых находились громадные суконные и войлочные полотнища – их смачивали уксусом и набрасывали на огонь; emitularii – «спасательный отряд», который расстилал у горящего здания толстые матрасы, чтобы людям было безопаснее выбрасываться из горящих этажей; наконец, ballistarii – античные «пушкари», ведавшие камнеметами – баллистами. При каждой когорте обязательно врачи – не меньше четырех: число значительное, если сравнивать его с количеством врачей в остальной армии.
В случае пожара трибун стремительно выстраивал цепочкой рядовых пожарников у водоема, указанного акварием, и они из рук в руки передавали ведра с водой (ведра сплетены были из спарта – крепкого волокнистого растения и хорошо осмолены), а других ставил к помпам; одни из центонариев взбирались по лестницам на крыши и в этажи и набрасывали на огонь пропитанные уксусом рядна, в то время как другие действовали снизу надетыми на высокие шесты большими губками, из которых струйками стекал уксус; «крючники» и «серповщики» держали наготове свое снаряжение, и, не спуская глаз с огня, стояли «пушкари» около своих заряженных и уже нацеленных камнеметных машин.
В пожарном инвентаре много таких орудий, которые на пожаре могут действовать только разрушительно: топоры разного вида, крючья, багры, пилы; среди пожарников-специалистов три категории не заливают огонь, а тушат пожар так же, как тушили его раньше и у нас по деревням: они растаскивают и уничтожают постройки, на которые огонь может перебраться и, получив новую пищу, разлиться еще шире. Если огонь разгорался уже так жарко, что подобраться ближе не было возможности, тогда за дело принимались баллистарии и камнями разбивали угрожаемые здания. Создать вокруг горевшего дома пустое пространство – вот главный способ борьбы с огнем в древнем Риме. И объясняется это тем, что ручные помпы, которые только и были в распоряжении римского пожарника, подавали слишком мало воды: большой огонь было не затушить Ручная помпа (antlia, или machina ctesibii), изобретенная Ктесибием (замечательный механик, живший в Александрии во ii в. до н.э.), подверглась впоследствии значительным изменениям. Витрувий (время Августа) и Герон (150–120 гг. до н.э.) называют ее «сифоном» и подробно описывают, причем Витрувию знакомо устройство помпы более совершенное. Во времена Герона «сифоном» уже пользовались для борьбы с пожарами. Плиний Младший, наместник Вифинии при Траяне, с возмущением пишет, что в Никомедии пожар произвел страшное опустошение, так как в городе не оказалось «ни одного сифона, ни одного ведра» (pl. epist. x. 33. 1-2). Возможно, что в Риме «сифоном» стали пользоваться сразу же по учреждении пожарной команды. Остатки этих «сифонов» найдены были и в Риме, и в остальной Италии, и в отдаленных частях империи: в Диводуруме (Метц) и в Сильчестере (Англия). Особенно интересен «сифон» из Больсены, соответствующий описанию Витрувия (x. 7); «сифон» из Чивита Веккия сконструирован в точности по Герону: именно о нем он говорил, что это орудие «для борьбы с огнем».
Как наполнялись эти насосы водой? Может быть, из ведер, которые из рук в руки передавала цепочка пожарных, но, возможно, что и с помощью труб. Кроме свинцовых и глиняных водопроводных труб, римляне знали и деревянные: «в соснах, пиниях и ольхах выдалбливают середину, чтобы пускать по ним воду» (Pl. XVI. 224); употребление кожаных мехов для вина и оливкового масла легко могло навести на мысль о кожаных трубах. Отдельные рукава, соединенные между собой металлическими скрепами, легкие и удобопереносимые, могли образовать временный «водопровод» для подачи воды в помпы.

.
«Бодрствующие» обязаны нести не только пожарную службу: они еще и ночная полиция. Патрули их с факелами в руках, с топорами и ведрами обходят положенный им район: их дело не только начать борьбу с занявшимся пожаром и дать о нем знать, – они должны еще следить за тишиной и порядком на ночных улицах.
Мы говорили уже, что в Риме собиралось достаточно всякого преступного люда, и в темноте южных ночей и воришкам, и ворам, и убийцам было раздолье. «Когда дома будут заперты, в лавках все умолкнет, задвинут засовы и протянут цепи, тогда найдется человек, который тебя ограбит, а порой появится и бандит, который будет действовать ножом» (Iuv. 3. 301–305). Богачу, возвращавшемуся в окружении целой свиты со множеством факелов, можно было грабителей не бояться; с бедняка им нечего было взять. И однако главная опасность угрожала именно ему, одинокому и беззащитному, если он, запоздав, возвращался домой в темноте со своим жалким фонарем, в котором чуть мерцала свеча. И не от грабителей и убийц. Ювенал очень живо изобразил, как толпа подвыпившей молодежи издевается далеко не безобидным образом над бедняком-прохожим (3. 288–301), и в данном случае вряд ли он, вопреки обыкновению, сильно преувеличивал. Такая забава была в духе того времени. Вот что рассказывает о Нероне Светоний: «Когда становилось темно, он надевал колпак отпущенника или крестьянскую шапку и начинал хождение по харчевням, слонялся по кварталам, и забавы его были опасными. Он нападал на прохожих, возвращавшихся с обеда, и если они сопротивлялись, наносил им раны и бросал в сточные канавы. Он разбивал лавки и грабил их» (Ner. 26. 1, ср. Tac. ann. XIII. 25). Знатная молодежь радостно следовала его примеру; составлялись целые шайки, занимавшиеся подобными же подвигами; «ночь в Риме проходила, как в городе, который взят приступом» (Tac. ann. XII. 25). Император Отон в молодости имел обыкновение ночью бродить по городу; встретив человека слабого или пьяного, он приказывал растянуть плащ и подкидывать на нем вверх несчастного (Suet. Otho, 2. 1). Толка от ночных патрулей было, видимо, не очень много, и префект «бодрствующих», обязанный всю ночь быть на ногах и сновать по городу, предпочитал искать записных злодеев и обходить их высокопоставленных подражателей.
В караульном помещении VII когорты, о котором уже упоминалось, найдены были на стенах надписи, из которых мы узнаем, что на пожарников возложена была еще одна обязанность: ее они выполняли поочередно в течение месяца. Называлась она sebaciaria и состояла в заботе об уличном освещении и его организации. Появилась она, вероятно, при Каракалле, когда термы велено было закрывать уже после наступления темноты, и естественно возникла мысль об освещении хотя бы некоторых, особенно глухих улиц. Обязанность эта почиталась очень трудной. «Я устал, дайте мне смену» – этот вопль пожарника-"свечника" сохранился на стене караулки. В его ведении находились факелы, воск, фитили – все, что необходимо для уличного освещения; судя по этому материалу, улицы освещались либо факелами, либо свечами, вставленными в подвешенные фонари. Обязанность солдата-"свечника" (sebaciarius) заключалась, видимо, в том, чтобы следить за исправностью освещения, зажигать потухшие свечи и факелы, заменять сгоревшие новыми. Если в его ведении находилось только несколько улиц того района, где была караулка, то и в этом случае «свечник» имел право плакаться на усталость: вряд ли ему приходилось за ночь хоть раз присесть отдохнуть.
Префект пожарников был лицом высокого ранга. Его назначал император из лиц всаднического сословия на срок неопределенный. Выше его – только префект претория, префект Египта и префект анноны.
Его суду подлежали грабители, воры и поджигатели. Он расследовал случаи каждого пожара; если он вызван небрежностью, префект имел право наложить на виновного денежный штраф, а если это был человек несвободный и не римский гражданин, то и подвергнуть его телесному наказанию. Поджигатель присуждался к смерти. Префект пожарников имел право осматривать кухни, проверять состояние печей и отопительных приборов, а также устанавливать, какое количество воды должно быть запасено на случай пожара в данной квартире и во всем доме. Рабы-сторожа, по небрежности которых произошла кража, представали на суд перед ним же. Дел у префекта было много, и во II в. у него появляется помощник – субпрефект, которого назначает тоже император и тоже из числа всадников Причина, вызвавшая назначение помощника префекту «бодрствующих», заключалась не только в том, что дел у этого последнего было очень много, но и в необходимости поставить возле него человека юридически образованного: юрисдикции префекта пожарных подлежал ряд случаев из области уголовной и гражданской, а старый солдат не всегда разбирался в тонкостях права. Надгробная надпись, которую сыновья велели выбить на памятнике их отца, Лекания Новатиллиана, субпрефекта пожарных, выразительно подчеркивает его осведомленность в юриспруденции (cil. vi. 1621). Конечно, если префектом оказывался юрист (таким был Модестин, префект пожарных в первую половину iii в.), то в помощники ему назначали военного «кадровика», обычно примипила, для которого сразу стать субпрефектом пожарных было головокружительным повышением.

.


Раздача хлеба

В жизни Рима даровая раздача хлеба бедному населению (plebs urbana) была явлением первостепенной важности. Со времени Августа и до Северов даровой хлеб получают 200 тыс. человек; зерно для них и для всего города поставляют Египет – 20 млн модиев и Африка – 40 млн (60 млн модиев – 1 млн 750 тыс. гл.). Одной из главных забот императоров было снабжение столицы хлебом. Стоило только поползти слухам о недороде, о том, что надвигается голод, как население города сразу же начинало волноваться, и удержу здесь часто не было. Однажды, когда по причине непрерывных неурожаев с продовольствием было плохо, толпа задержала Клавдия на Форуме, осыпала его бранью, забросала его хлебными огрызками (хлеб, видимо, выпекался плохой); императору с трудом удалось ускользнуть во дворец (Suet. Claud. 18. 2). Клавдий принял меры, чтобы обеспечить подвоз хлеба даже в зимнее время; он пообещал возмещать хлеботорговцам убытки, которые они могут понести от непогоды; строителям торговых судов был предоставлен ряд привилегий, сообразно социальному положению каждого: римский гражданин освобождался от обязанности вступать в брак; человек, имеющий «латинское право», получал римское гражданство; женщины – «право четырех детей», т. е. освобождение от всякой опеки. «Эти постановления соблюдаются и поныне» (Suet. Claud. 18. 2-19).
Хлеб из Египта и Африки прибывал по морю; плавание это не всегда кончалось благополучно, и понятна радость жителей Путеол, когда весной справа от Капри появлялись особые суда, которые привозили известие о скором прибытии александрийского флота (Sen. epist. 77. 1). Не все опасности, однако, оставались позади: от Путеол надо было пройти вдоль берега до Остии, и плавание это было опасным. Тацит рассказывает, как 200 кораблей с хлебом погибли в самой Остийской гавани от сильной бури, а 100 сгорели, поднимаясь по Тибру (ann. XV. 18).
Раздача хлеба существовала и при республике, но как она происходила, мы не знаем. Только со времени Августа мы можем хотя бы до некоторой степени ознакомиться с ее организацией. Август поручил приемку и ссыпку хлеба префекту анноны (должность эта была учреждена вскоре после 7 г. н.э.). Император назначал префекта на неопределенное время; его юрисдикции подлежали все проступки в деле торговли хлебом; скрытие хлебных запасов, продажа зерна по вздутым ценам, недобросовестный вес или мера и т. п. Люди, виновные в этих преступлениях, назывались странным именем дарданариев. Турнеб, ученый филолог xvi в., производил его от имени Дардана, знаменитого волшебника, который, по народным представлениям, мог своими чарами уничтожить зерно в амбарах и отвести глаза покупателю так что тот не видел, какой мерой отвешивают ему хлеб. Дарданариев наказывали штрафом, иногда запрещали торговать, часто высылали, а если это были люди происхождения незнатного, то приговаривали их к общественным работам.

. Раздачей хлеба, уже привезенного и ссыпанного, ведали «префекты по выдаче хлеба» (praefecti frumenti dandi). Обязанность префекта анноны состояла в том, чтобы не допускать обмана или небрежности при ссыпке; следить, чтобы зерно не испортилось от сырости и не сгорелось; чтобы принятое количество хлеба в точности соответствовало указанной мере (Sen. de brev. vitae, 19. 1; написано в 49 г. и посвящено Помпею Павлину, префекту анноны этого года). «Префекты по выдаче хлеба» (это были люди сенаторского звания) исчезают при Калигуле и появляются только при Траяне, но с припиской – «по постановлению сената» (ex senatus consulto); видимо, они назначались в случае раздач экстраординарных. Начиная с Клавдия, управление всем хлебным делом поручается одному префекту анноны. Компетенция его значительно расширяется; у него свое «ведомство» (statio), помещавшееся на южном конце Коровьего рынка, между Тибром и Авентином, своя казна и канцелярия и целый штат служащих: весовщики, смотрители хлебных складов, писцы, «бухгалтеры». Клавдий продолжает здесь политику своих предшественников: представители сената отстраняются, и «забота о продовольствии» (cura annonae) оказывается целиком в ведении императора. Со времени же Клавдия раздача хлеба происходила в Минуциевом портике, находившемся на Марсовом Поле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57