– и он изобразил, будто с силой швыряет копье в воображаемого зверя.
– Нет, ты не убьешь детеныша волка, – несколько раз повторила девочка одну и ту же фразу, чтобы Зурр лучше понял ее.
– Зурр хочет сладкого мяса, – медленно сказал тот, поглаживая свой вздувшийся от боярки живот.
– Маленький Орел, скажи ты ему, – в отчаянии обратилась девочка к Лану.
Нет, Зурр и Муна не поняли величия случившегося! Лан повернулся к Зурру и глянул ему прямо в глаза:
– Нельзя убивать волка. Он нашел тебя в Черной пещере. Он показал нам путь к солнцу.
Зурр молчал.
– Тут много ягод, – продолжал Лан, показывая на обширные заросли боярки, барбариса и облепихи.
– Хочу сладкого мяса, – упрямо повторил Зурр. Лан подавил в себе вспышку гнева.
– Тогда убей другого зверя.
– Нету лука, копья…
– Волк не твоя добыча, – запальчиво крикнул Лан, – его добыл Большой Орел и дал Муне! Она может убить его, если захочет.
Зурр сердито засопел и вразвалку побрел в заросли боярки, волоча за собой палку.
А Лан мгновенно забыл о стычке. Его удивляло и раздражало, как Зурр и Муна не могут понять того, что с ними произошло: ведь они пришли в страну предков! Ой, да так ли это?..
Солнце спряталось за дальними горами, и в долину спустились сумерки. Тусклый свет луны разбавил синеву сумерек. Боярки больше не хотелось. В животе у Зурра что-то вздувалось и булькало. Он одиноко сидел у ствола дерева и прислушивался к себе.
Мальчик пытался думать о вкусной еде, о мясе, но ему становилось все хуже.
Какая-то сила опрокинула его на землю, нестерпимая боль пронзила низ живота, тугой комок тошноты подкатил к горлу…
Весь вечер страдал он и маялся в густом кустарнике.
Обеспокоенные, ребята не раз окликали его – он не отзывался. И только когда Муна приблизилась к кустам, где прятался Зурр, из зарослей высунулась его лохматая голова.


– Иди, иди! Зурр не пропал еще.
Муна поняла его состояние и успокоилась: Зурр объелся бояркой. Это бывает, это пройдет. Потом у речки мальчик осторожно смывал следы своей болезни и завидовал Муне, которая могла бесстрашно – он это видел не раз – входить в студеную воду. Зурр боялся холодной воды. Ему полегчало, правда, в животе еще скрежетало и перекатывалось, но тошнота прошла. Снова появилось ощущение голода, но боярки больше не хотелось.
Неожиданно между деревьев Зурр явственно увидел зверя, похожего на большого ежа. Он проворно вскочил на ноги. В несколько прыжков настиг зверя и остановился в нерешительности – уж больно велик был еж.
С ужасом глядел мальчик, как растет и округляется зверь. А когда он стал трястись, издавая шум наподобие дробного перестука тум-тума, Зурр попятился: не проделка ли это злых дивов?
Что-то острое кольнуло ногу мальчика, и он бросился наутек от невиданного зверя, жестоко обдираясь о колючки боярышника.
Остановился у речки. Зверь не гнался за ним. Прихрамывая, понуро побрел искать ребят.
Муна спала. Лан, обложившись камнями со всех сторон, бодрствовал, готовый в случае опасности разбудить девочку и скрыться в пещере, откуда с тихим плеском вырывалась речка.
Зурр ополоснул раны и царапины, с удивлением выдернул из ноги и разглядел при лунном свете длинную легкую иглу. Этой иглой зверь уколол его.
Утомленный переживаниями дня, Зурр улегся рядом с Муной и поплотнее завернулся в свою дырявую одежду. Нет, никогда раньше не приходилось ему видеть и слышать о таком звере. Это было его первое знакомство с дикобразом.
О СВЕТЛЫЙ ДИВ, СОЛНЦЕ, ДАЙ НАМ ОГОНЬ!
Бледный рассвет застал всех троих бодрствующими. Холод и наглые гиены не дали спать даже толстокожему Зурру.
Несчетное число раз поднимались они, чтобы камнями и палками отогнать дерзких зверей.
Отвратительные желто-бурые хищницы с темными устрашающими полосами на боках смело приближались к самой стоянке. Стоило Лану или Зурру швырнуть в них камень, они тотчас отбегали, чтобы вскоре вернуться на прежнее место.
Со страхом и отвращением глядела Муна на покатые спины гиен, на полосатые, словно у тигра, бока, на широкие уши и ощущала на себе их жадный нетерпеливый взгляд. Сон ее улетучился.
Мальчики все время засыпали, и, как только гиены подбирались совсем близко, она будила того или другого бесцеремонным толчком.
Всю ночь напролет слышались тревожные звуки: то визг и хрюканье дерущихся секачей, то стук рогов и трубные призывные голоса оленей, то рык барса, то пронзительный предсмертный крик жертвы.
С наступлением рассвета гиены исчезли.
Утром, оставляя четкий след на заиндевелой траве, пришел рыжий волк и положил возле Муны большую крысу.
Глаза Зурра жадно вспыхнули. За несколько мгновений он разодрал крысу на куски и те, что поменьше, отдал Лану и Муне, себе же оставил самый большой.
Девочка торжествовала: волк принес добычу.
Зверь, видимо, был сыт и задремал неподалеку, свернувшись в плотный комок и прикрыв нос пушистым хвостом…
– Ищите нору для жилья, – сказал Лан хмуро, – а то пропадем. Здесь спать нельзя. Я останусь и сделаю лук.
Долго глядел он вслед ребятам, уходившим вверх по ближнему распадку: Зурр, большой и угловатый, шел, прихрамывая и сильно опираясь на свою толстую суковатую палку. Муна, маленькая, едва по грудь Зурру, легкая, как козочка, зябко куталась в шкуру и старалась сдержать за ремешок волка.
Как, однако, вырос зверь! Совсем похож на взрослого. И ведь вернулся!
Лан не понимал, почему волк, вырвавшийся на свободу, сам вернулся к ним. Не голод и не страх заставили его. Что же? Неужели он забыл родную стаю ради них, людей? Или стая эта далеко?.. Разве зверь может жить с людьми?..
Лан прошелся по гальке вдоль берега речки, оглядел несколько обломков камней и наконец выбрал один из них, небольшой, черный, с острой зазубренной гранью.
Через час в руках у него была свежесрезанная толстая ивовая палка для дуги лука. Тетивой могла служить прочная жилка, которой связаны палки, оставшиеся от чудесной Вещи Мудрого Ауна, рождающей огонь.
Все, что делал Лан, делал он старательно и неторопливо, как любой другой охотник племени таж. Но мысли его были заняты одним – как, где добыть огонь.
Без огня они беззащитны перед холодом. Без огня не сегодня-завтра станут добычей какого-нибудь зверя – тигра, волка, барса… Без огня не добраться им до своего племени, не выполнить завета Мудрого Ауна.
Но как добыть огонь? Вещь потеряна, сломана, исчезла навсегда, и эти несколько палок, туго перетянутых жилой, уже не имеют чудесного свойства рождать крохотные теплые искры огня.
Мальчик мучительно вспоминал Вещь во всех подробностях: где был сучок, где жила… На ощупь палки казались гладкими, как замерзшая вода…
В чем, в чем была спрятана магическая сила? В лучке, похожем на те, что мастерят в племени мальчишки? Или в прямой палке, что так упоительно жужжала? А может быть, в брусе, рыхлом полусгнившем брусе?
Нет! Как он может так думать о чудесной Вещи предков!..
Несколько раз Лан пытался согнуть дугу и натянуть тетиву, но это ему никак не удавалось – не хватало сил.
«А что если… Нет!.. Почему не попробовать, пока не вернулись Зурр и Муна?!»
Мальчик содрал тетиву с почти готового лука, натянул ее на гибкий ивовый прутик, побежал к зарослям. Вот. Вот трухлявый пенек.
Трясущимися от нетерпения руками обточил сухую прямую палочку, набросил на нее петлю тетивы и попробовал быстро вращать.
Палочка больно сверлила ладонь, не вращалась. Он прижал ее сверху щепкой. Несколько оборотов – и палочка выскальзывала из-под щепки.
Весь в поту от волнения, Лан беспомощно оглянулся.
Неподалеку от него валялась почерневшая скорлупа ореха. Он надел ее на верхний конец палочки, прижал рукой и потянул лучок… вперед – назад, вперед – назад… палочка завертелась, зажужжала. Все быстрее, все неистовее.
Перед глазами мальчика поплыли светлые жучки от напряжения, пот заливал лицо, не хватало воздуха.
О светлый див, Солнце! Дай нам огонь! Дай нам огонь, брата твоего меньшего. О светлый див!..
Не переставая вращать палочку, Лан время от времени наклонялся к пню и жадно принюхивался, не пахнет ли дымком.
Сильно, нетерпеливо он рванул к себе лучок, и ивовый прутик надломился.
Лан в изнеможении опустился на землю. Вытащил палочку из лунки, высверленной в пне, и понюхал: дымом не пахло.
Руки безвольно опустились.

Но лунка, это было заметно, была темнее остального пня, – и – дивы! – она была горячей!
К Лану вернулись силы. Надо набрать сухого мха и хвороста. Он забыл об осторожности, в зарослях мог притаиться какой-нибудь зверь.
Быстро набрал он большую кучу хвороста, приволок несколько сухих корявых стволов деревьев и снова склонился над пеньком… Вот! Его широкие ноздри уловили слабый, чуть заметный горьковатый, такой знакомый запах дыма.
Еще и еще вращал он палочку. Не прекращал работу, боясь поверить счастью. И когда из лунки взвилась сизая змейка, Лан выдернул палочку: в черной дыре тлели оранжевые искры…
Через полчаса Лан бешено плясал вокруг весело потрескивающего костра. Он кувыркался на траве и снова скакал, будто олененок возле матери.
Но, конечно, он не мог понять, какой великий подвиг совершил, какое повторил открытие.
ПОБРАТИМЫ
Зурр легко поднимался вверх по распадку. Нога разошлась, боль исчезла, и он, словно козел, перескакивал с камня на камень шумливого горного потока.
Муна устала. Ей хотелось присесть на нагретый солнцем камень и опустить в воду натруженные ноги.
Раз девочка заметила, как по карнизу легкими тенями пронеслись косули, лишь мелкие камешки покатились под ноги ребятам. Волк прыгнул было вдогонку за ними, но, остановленный ременной петлей, захрипел, захлебнулся в бессильной ярости промахнувшегося охотника.
Он не хотел идти на поводке: то рвался в сторону, то упирался, но Муна не отпускала его, – снова убежит.
Зурр, шедший впереди, вдруг присел, на ощупь взял из-под ноги камень, крадучись, пополз вперед, сквозь заросли колючего шиповника. Потом приподнялся и с силой швырнул камень:
– Р-рах!
Поблескивая зеленоватыми крылышками, стайка скворцов скрылась за поворотом распадка.
Мальчишка досадливо заворчал: так хотелось добыть кусочек теплого мяса – не удалось. До сих пор ощущал он во рту приятный вкус утренней еды. В нескольких шагах сзади большой зверь, сколько мяса, и совсем легко убить его, а он, Зурр, вынужден охотиться за маленькими птицами!
Муна перехватила недобрый взгляд Зурра и начала отставать.
Отчего-то забеспокоился волк. Шерсть на загривке поднялась. Зверь напружинился, подобрался как-то весь. Он то нервно ловил запахи ветерка, то утыкался носом в камни. Хвост напряженно вытянулся.
Муна тотчас почувствовала изменение в настроении зверя и, не понимая, чем оно вызвано, тоже заволновалась. Она собиралась окликнуть Зурра, но тот уже скрылся за высокой замшелой скалой.
За поворотом глазам мальчика открылась довольно большая поляна со следами старого обвала. Всюду в беспорядке лежали глыбы скал, уже заросшие мхом, травой и даже деревцами. Посреди поляны – три раскидистые орешины. На полуоблстевших ветвях на фоне бледно-синего неба четко виднеются сдвоенные и строенные плоды в зеленой потрескавшейся кожуре – орехи.
Зурр облизнулся. Ему показалось, будто он чувствует во рту вкус спелых сладковатых ореховых ядрышек. Но тут же орехи были забыты: в низком карнизе на противоположной стороне поляны мальчик увидел небольшую дыру, как раз то, что они так долго искали.
– Вах-ха! – восторженно пробормотал Зурр. – Хорошая нора.
Он бегом пересек поляну, перепрыгнул через ручей и направился между громадными обломками скал к норе. Обломки образовали нечто вроде узкого извилистого коридора. У самой норы он остановился: что-то насторожило его – то ли неясный тревожащий запах, то ли нечеткий след на осыпи.
Из темноты пещеры послышался какой-то грозный звук, Зурр попятился. С безопасного расстояния он швырнул камень в черный зев норы: если там живут гиены, их надо прогнать.
Раздался ужасный рев, как будто скала раскололась, как будто по небу прокатились огненные дивы. Зурр хотел бежать, да ноги не послушались.
Косматый зверь, грозный медведь, сам огромный, как скала, нехотя вылез из пещеры и злобно заревел, раскинув зубастую пасть.
Судорожно сжимал в руках Зурр палку, такую жалкую перед этим могучим зверем, и отступал назад. На его лице застыла гримаса ужаса и обреченности.
А зверь свирепел все больше. Его маленькие глазки горели злым, беспощадным огнем. Расстояние между ними быстро сокращалось, но Зурр не мог бежать: чутье подсказывало ему – стоит повернуться спиной к зверю, и тот вмиг бросится на него.
Беда не приходит одна – случилось ужасное: Зурр оступился на толстом корневище орешины и упал на спину. Мгновенно зверь оказался рядом с жертвой. Хрустнула у него в пасти толстая палка, будто хворостинка. Смрадным запахом дохнуло на мальчика.
– Ву-у-а! – визгливо закричал Зурр. В отчаянии он старался отползти из-под нависшего над ним хищника, в кровь обдирая локти и не чувствуя боли.
И вдруг медведь отступил, завертелся на месте. В его реве послышалась боль и бешеная ярость. Мельком Зурр успел увидеть рыжего волка, жестоко вцепившегося в медвежий зад.
Неуклюжий с виду зверь на самом деле был проворен. Его толстая лапа со страшными белыми когтями мелькнула в воздухе. Но рыжий волк оказался проворнее и успел увернуться от смертоносного удара. Только медведь опять повернулся к своей жертве, как волк снова вонзил клыки в толстую медвежью ляжку и мгновенно отскочил.
Зверь задохнулся от слепой злобы и бросился вдогонку за маленьким обидчиком. Белый коготь самым кончиком достал до волчьего бока, однако этого оказалось достаточно, чтобы волк кувырком отлетел в сторону. Но это был настоящий боец. Он не взвыл от боли, хотя бок его тотчас потемнел от крови. Увернувшись от нового нападения, волк еще раз успел куснуть врага сзади.
Медведь совсем забыл про мальчишку. Теперь он зло следил за маленьким подвижным рыжим зверьком, с рычанием кружившим вокруг него и нет-нет больно кусающим сзади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19