C доставкой сайт Водолей
.. Прощайте, мисс Клара.
И, взяв виконта под руку, он поспешил его увести.
III
НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Кто же такие были Бриссо и какая причина заставила их решиться поселиться в этой далекой австралийской колонии?
В продолжение целого столетия, по крайней мере, несколько поколений Бриссо содержали магазин шерстяных тканей под вывеской «Белая роза» на улице Сен-Дени в Париже. Этот магазин, не очень обогащая хозяев, имел, однако, своих постоянных покупателей, поэтому, когда Бриссо, отец Клары, заступил на место своего отца, удалившегося от дел с несколькими тысячами франков годового дохода, можно было предполагать, что он будет вести спокойную и размеренную жизнь своих предков.
Но, к несчастью, Бриссо, о котором идет речь, имел характер беспокойный и ревнивый. Он очень ревновал свою молодую и красивую жену, которая, стоя за прилавком с утра до вечера, была окружена толпой поклонников. Трудно сказать, поощряла ли мадам Бриссо горячие восторги в свой адрес, но бедный муж жестоко страдал, и нескольких злых намеков, долетевших до его ушей, оказалось достаточно, чтобы в семействе Бриссо случилась катастрофа, положившая конец благоденствию этой фамилии.
Однажды днем квартал был встревожен криками, раздававшимися в квартире супругов Бриссо, вслед за которыми последовали два выстрела.
Сбежавшиеся соседи поспешили войти в комнату, откуда слышались жалобные стоны, и увидели молодого человека, который часто бродил около магазина, лежавшего на полу с простреленной грудью. Он был мертв. Мадам Бриссо была ранена в плечо и, то ли от волнения, то ли от боли, лишилась чувств. Муж ее, виновник этого двойного покушения, заряжал свой пистолет, без сомнения, намереваясь застрелиться, когда на него бросились и обезоружили.
По случаю ужасного происшествия началось следствие. Бриссо признался, что, застав свою жену с молодым человеком, он выстрелил в обоих в припадке ревности. Но мадам Бриссо опровергала его показания. По ее словам, она пошла в спальную переодеться, как вдруг молодой человек, неизвестно как проникший в квартиру, внезапно явился перед ней и бросился к ее ногам, произнося бессвязные слова. Удивленная и испуганная, она умоляла его уйти, когда вошел муж, держа в руке пистолет. Прежде чем она успела сказать хоть слово, незнакомец упал, смертельно раненный, вторая пуля попала ей в плечо, и она потеряла сознание.
Который из этих двух рассказов соответствовал истине? Пока пытались ответить на этот вопрос, Бриссо, обвиненного в убийстве, заключили в тюрьму.
Процесс по милости прессы получил громкую огласку. В день судебного заседания супруги помирились, Бриссо по-прежнему обожал свою жену, а она, может быть, сознавая за собой некоторую вину, была расположена к снисхождению. Бриссо осудили к году тюремного заключения, да и то половина срока была убавлена по милосердию императора.
Когда Бриссо оказался на свободе, супруги, не смея встречаться с соседями и друзьями, поспешили продать магазин, дела которого очень расстроились за время процесса, и решили поселиться в такой стране, куда не мог дойти слух об этом ужасном происшествии. После долгих споров и колебаний была выбрана Австралия. Приехав туда, они открыли магазин в Дарлинге.
Вот каковы были происшествия, на которые намекала мадам Бриссо, когда говорила о своих несчастьях. Впрочем, ее никогда не просили объяснить, в чем состояли эти несчастья. В Австралии, где столько людей, занимающих порядочное положение, были когда-то каторжниками или детьми каторжников, считалось неучтивым расспрашивать о прошлой жизни. Поэтому супругам Бриссо редко приходилось быть объектом нескромного любопытства, хотя с некоторых пор одно новое обстоятельство опять заставило их вспомнить об этом горестном событии.
Ричард Денисон не скрывал своих симпатий к Кларе, и частые его посещения позволяли предполагать, что он намерен предложить руку девушке. Ричард был из хорошей английской семьи, его отец прежде занимал важную должность в колонии. Он имел большое состояние, все ценили его за ум и честный характер. Со своей стороны, Клара была кротка, умна, несмотря на некоторое легкомыслие, которое скорее объяснялось ее молодостью, и считалась одной из прелестнейших девушек в Дарлинге. Кроме этого, дела ее родителей шли успешно, они в состоянии были дать ей хорошее приданое. Итак, партия и для одной, и для другой стороны, была приличная и, по-видимому, никакое препятствие не должно было помешать этому союзу.
Однако молодой судья не просил еще официально руки Клары и, без сомнения, такая медлительность была продиктована не осторожностью, а какой-то другой причиной. Причину эту не трудно угадать: это была тайна, тяготевшая над семьей Бриссо, и даже Уильям, верный слуга Денисона, перетолковывал слухи, ходившие в Дарлинге, не в их пользу. Ричард несколько раз делал намеки Кларе, чтобы вызвать ее на откровенность, но что она могла ответить? Ей едва исполнилось двенадцать лет, когда это случилось, и воспоминания о тех событиях были очень смутны. К тому же ничто на свете не могло заставить девушку даже мысленно порицать за что-либо мать или отца. И Клара делала вид, будто не понимает этих намеков Ричарда, и тот склонялся к мысли, что она не знает тайны своих родителей.
...Как только гости ушли, мадам Бриссо спросила свою дочь:
– Ну, Клара, что он сказал тебе?
– Ничего нового, мама. Ричард сказал, что хочет о чем-то поговорить со мной, и как можно скорее.
– А ты не подозреваешь, о чем будет этот разговор?
– Я... я не знаю... разве насчет... обстоятельств, которые привели нас сюда.
– И что же ты намерена ответить ему?
– Ничего, мама. Я ведь была тогда совсем ребенком...
Мадам Бриссо вздохнула.
– Да, дитя мое, мы были несчастны, но наши несчастья не могут заставить нас краснеть. Недоразумение, опрометчивость человека, всегда бывшего раздражительным и вспыльчивым, явились причиной наших несчастий... Если Ричард Денисон когда-нибудь заговорит с тобой об этом, скажи ему, чтобы он обратился ко мне, я расскажу ему всю правду. Он все правильно поймет, я в этом уверена. Но и ты должна быть со мной откровенна. Скажи, если Ричард Денисон наконец решится и будет просить у меня твоей руки, должна ли я отказать ему?
– Ах, мама! – прошептала Клара, покраснев. – Я ни к кому не чувствую столько уважения и привязанности, как к нему. Однако он так холоден, так рассудителен...
– А, вот что! – рассмеялась мадам Бриссо. – Он холоден! Подумай, моя милая, ведь Денисон, во-первых, англичанин, во-вторых, судья – разве это не причина для того, чтобы он был всегда серьезен и осторожен? Конечно, французы не так рассудительны, ослепленные страстью, они могут потерять власть над собой... Кстати, дочь моя, – продолжала она, как будто забыв главный предмет разговора, – что ты думаешь о виконте де Мартиньи, этом смелом молодом человеке, который пренебрег столькими опасностями?
Может быть, мадам Бриссо, говоря таким образом, хотела испытать свою дочь, возможно также, что она сама восторгалась своим новым знакомым. Как бы то ни было, Клара не заставила ждать ответа.
– Мама, как ты можешь сравнивать Ричарда Денисона, столь честного, столь справедливого, столь преданного, с этим авантюристом, который любит только золото и удовольствия? Слава Богу, в нашем отечестве можно найти молодых людей, более достойных сравнения с Ричардом.
Мадам Бриссо с улыбкой слушала дочь, накручивая на тонкие пальцы шелковистые локоны.
– Я думаю, что ты права, моя милая, – ответила она, – добродетели судьи предпочтительней блистательных недостатков авантюриста, которые могли бы ослепить легкомысленных женщин... Но ты мне не ответила: что должна я отвечать, если Денисон будет просить у меня твоей руки?
Клара потупила глаза и бросилась на шею матери, прошептав:
– Я сделаю то, что папа и ты посоветуете мне.
– Я знаю, что это значит, – грустно сказала мадам Бриссо, прижимая к себе дочь. – Прощай, дитя мое... Пора спать, я должна завтра пораньше встать, чтобы написать твоему отцу до открытия магазина... Ты уносишь с собой этот алмаз? Откуда у тебя страсть к алмазам, дочь моя?
Клара смутилась.
– Боже мой, мама, признаюсь, я уступила чувству любопытства, но завтра я верну этот камень его владельцу без всякого сомнения, как будто это не алмаз, а один из тех камешков, из которых Рэчел составляет коллекции.
– Ладно, ладно, не красней так.
– Все-таки приятно хоть на несколько часов почувствовать себя владельцем алмаза стоимостью в двенадцать тысяч долларов. Смотри, не потеряй его, дорогая. Спокойной ночи!
Они поцеловались и разошлись по своим комнатам, которые находились рядом.
Клара, забравшись в постель, думала о словах Ричарда, об их будущем браке, потом ей вспомнились ягуары и медведи, о которых говорил Мартиньи. Она испуганно зажмурилась, укрылась одеялом с головой и заснула.
Рано утром Клара была уже на ногах. Солнечные лучи прокрались в ее комнату, несмотря на китайскую штору, закрывавшую окно. Клара, еще в ночной рубашке, открыла дверь и вышла на галерею, чтобы посмотреть на солнце – как она намеревалась – алмаз Мартиньи.
С галереи открывался прекрасный вид, и Клара не могла не полюбоваться несколько минут пейзажем.
На горизонте вырисовывалась цепь синеватых гор, окружавших равнину. Вдоль дороги тянулись поля пшеницы и виноградные плантации. Далее виднелись огромные загоны для быков. В этот ранний час от животных поднимался пар, белый и легкий, как туман, между тем как их хозяева верхом на лошадях, с длинными хлыстами в руках, скакали вокруг загородок, чтобы удостовериться, что ни одно животное не потерялось ночью.
У самых ног Клары раскинулся сад. Деревья, сильно разросшиеся, защищали дом от жгучих лучей солнца. Под тенью их веток было прохладно даже в самые знойные дни. Клара очень любила этот сад, в котором арбузы, бананы и ананасы росли возле персиковых деревьев, смородины, груш, привезенных из Европы. Вдоль дорожек цвели растения, найденные Рэчел Оинз в ее ботанических прогулках, и восхитительное благоухание исходило от венчиков с причудливыми формами. Попугаи всех цветов, какаду, вместе с сороками, которые мало отличались от европейских сорок, прыгали на деревьях.
Клара, наклонившись, заметила две или три птицы неизвестной породы с ярким оперением. Они поспешно улетели, увидев ее, но, спрятавшись в листве, обнаруживали свое присутствие пронзительными криками.
Рассеянно взглянув на алмаз, Клара снова принялась наблюдать за прелестными птицами. Время от времени они вспархивали на ветви мимозы, и тогда можно было рассмотреть их. Они были величиной с жаворонка, с коричневым оперением, на крылышках виднелись и белые, и желтые пятна, а шейку украшало розовое ожерелье.
Клара, забыв обо всем, наблюдала за птицами, грациозно перелетавшими с дерева на дерево, пока не раздался голос Семирамиды, звавшей ее. Клара тотчас вернулась в комнату и наскоро оделась, чтобы отправиться в магазин. Однако прежде она заглянула в комнату матери.
Мадам Бриссо уже встала.
– Посмотри, чего хочет Семирамида, – сказала она, целуя дочь. – Верно, виконт де Мартиньи пришел за письмом и за своим алмазом. Порядочному человеку не пристало являться к дамам так рано, но виконт сделался немножко дикарем, странствуя по миру... Побудь с ним в магазине, дитя мое, пока я закончу свой туалет и напишу письмо к твоему отцу.
Клара скорчила недовольную гримаску, потому что туалет матери был делом важным, требовавшим много времени. Стало быть, Кларе не меньше часа придется занимать виконта. Однако она безропотно поспешила в магазин.
В самом деле, виконт де Мартиньи уже был там. Привязав лошадь к дереву перед домом, он сидел на груде товаров, скрестив ноги, и подшучивал над старой Семирамидой, которая не совсем понимала его шутки, но тем не менее хохотала, показывая ряд белых и ровных зубов.
При виде девушки Мартиньи весело приветствовал ее. Клара извинилась за мать и попросила виконта немного подождать. Он с увлечением принялся рассказывать о Париже, о своих путешествиях, о своих планах. Надо отдать должное: Мартиньи умел оживлять разговор замечаниями тонкими и деликатными, и Клара слушала его с удовольствием. С тех пор, как они поселились здесь, она не имела случая разговаривать ни с одним из своих соотечественников, принадлежащих к избранному обществу, и теперь находилась под очарованием веселой живости беседы с виконтом.
Незаметно разговор зашел об алмазе.
– Кстати, виконт, – сказала Клара, – пора возвратить вам ваш великолепный алмаз... Подождите пять минут, пока я схожу за ним в свою комнату, где он остался.
– Не к чему торопиться, – беспечно ответил Мартиньи. – Ни за какие алмазы на свете я не хотел бы лишиться вашего общества. Вы видели, как он играет в солнечных лучах?
– У него действительно несравненный блеск. Благодарю вас за то, что вы исполнили мой каприз, но позвольте мне возвратить вам алмаз.
– Постойте, прошу вас! Мне пришло на ум... Вам, кажется, понравился этот алмаз и вы, наверное, очень хотите иметь его?
– Вовсе нет, виконт!
– Не отпирайтесь! Вы не были бы женщиной, вы не были бы француженкой, если бы не думали о том, что, имей вы подобное украшение, какую зависть возбудили бы в других женщинах. Я видел, как блестели ваши глаза, когда вы смотрели на него, я видел, как ваша рука дрожала, когда вы держали алмаз. Мадемуазель Клара, от вас зависит, быть ли его обладательницей.
– Виконт, по какому праву вы предлагаете мне подобный подарок и по какому праву я могу принять его?
– Пусть вас не оскорбляет мое предложение, милая Клара. Мои намерения честны, и я не побоюсь признаться в них в присутствии ваших родителей. Выслушайте же меня. Да, я гоняюсь за богатством, и хотя еще не потерял надежды, но эта странствующая жизнь тяготит меня, а теперь, когда я увидел вас, она сделается мне совершенно нестерпимой, потому что я понял, как печально мое одиночество, и начинаю понимать, что есть вещи гораздо предпочтительнее богатства... Вы знаете мое имя и мой титул, мадемуазель Клара, прибавлю, что не бесславные причины побудили меня оставить родину.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
1 2 3 4 5
И, взяв виконта под руку, он поспешил его увести.
III
НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Кто же такие были Бриссо и какая причина заставила их решиться поселиться в этой далекой австралийской колонии?
В продолжение целого столетия, по крайней мере, несколько поколений Бриссо содержали магазин шерстяных тканей под вывеской «Белая роза» на улице Сен-Дени в Париже. Этот магазин, не очень обогащая хозяев, имел, однако, своих постоянных покупателей, поэтому, когда Бриссо, отец Клары, заступил на место своего отца, удалившегося от дел с несколькими тысячами франков годового дохода, можно было предполагать, что он будет вести спокойную и размеренную жизнь своих предков.
Но, к несчастью, Бриссо, о котором идет речь, имел характер беспокойный и ревнивый. Он очень ревновал свою молодую и красивую жену, которая, стоя за прилавком с утра до вечера, была окружена толпой поклонников. Трудно сказать, поощряла ли мадам Бриссо горячие восторги в свой адрес, но бедный муж жестоко страдал, и нескольких злых намеков, долетевших до его ушей, оказалось достаточно, чтобы в семействе Бриссо случилась катастрофа, положившая конец благоденствию этой фамилии.
Однажды днем квартал был встревожен криками, раздававшимися в квартире супругов Бриссо, вслед за которыми последовали два выстрела.
Сбежавшиеся соседи поспешили войти в комнату, откуда слышались жалобные стоны, и увидели молодого человека, который часто бродил около магазина, лежавшего на полу с простреленной грудью. Он был мертв. Мадам Бриссо была ранена в плечо и, то ли от волнения, то ли от боли, лишилась чувств. Муж ее, виновник этого двойного покушения, заряжал свой пистолет, без сомнения, намереваясь застрелиться, когда на него бросились и обезоружили.
По случаю ужасного происшествия началось следствие. Бриссо признался, что, застав свою жену с молодым человеком, он выстрелил в обоих в припадке ревности. Но мадам Бриссо опровергала его показания. По ее словам, она пошла в спальную переодеться, как вдруг молодой человек, неизвестно как проникший в квартиру, внезапно явился перед ней и бросился к ее ногам, произнося бессвязные слова. Удивленная и испуганная, она умоляла его уйти, когда вошел муж, держа в руке пистолет. Прежде чем она успела сказать хоть слово, незнакомец упал, смертельно раненный, вторая пуля попала ей в плечо, и она потеряла сознание.
Который из этих двух рассказов соответствовал истине? Пока пытались ответить на этот вопрос, Бриссо, обвиненного в убийстве, заключили в тюрьму.
Процесс по милости прессы получил громкую огласку. В день судебного заседания супруги помирились, Бриссо по-прежнему обожал свою жену, а она, может быть, сознавая за собой некоторую вину, была расположена к снисхождению. Бриссо осудили к году тюремного заключения, да и то половина срока была убавлена по милосердию императора.
Когда Бриссо оказался на свободе, супруги, не смея встречаться с соседями и друзьями, поспешили продать магазин, дела которого очень расстроились за время процесса, и решили поселиться в такой стране, куда не мог дойти слух об этом ужасном происшествии. После долгих споров и колебаний была выбрана Австралия. Приехав туда, они открыли магазин в Дарлинге.
Вот каковы были происшествия, на которые намекала мадам Бриссо, когда говорила о своих несчастьях. Впрочем, ее никогда не просили объяснить, в чем состояли эти несчастья. В Австралии, где столько людей, занимающих порядочное положение, были когда-то каторжниками или детьми каторжников, считалось неучтивым расспрашивать о прошлой жизни. Поэтому супругам Бриссо редко приходилось быть объектом нескромного любопытства, хотя с некоторых пор одно новое обстоятельство опять заставило их вспомнить об этом горестном событии.
Ричард Денисон не скрывал своих симпатий к Кларе, и частые его посещения позволяли предполагать, что он намерен предложить руку девушке. Ричард был из хорошей английской семьи, его отец прежде занимал важную должность в колонии. Он имел большое состояние, все ценили его за ум и честный характер. Со своей стороны, Клара была кротка, умна, несмотря на некоторое легкомыслие, которое скорее объяснялось ее молодостью, и считалась одной из прелестнейших девушек в Дарлинге. Кроме этого, дела ее родителей шли успешно, они в состоянии были дать ей хорошее приданое. Итак, партия и для одной, и для другой стороны, была приличная и, по-видимому, никакое препятствие не должно было помешать этому союзу.
Однако молодой судья не просил еще официально руки Клары и, без сомнения, такая медлительность была продиктована не осторожностью, а какой-то другой причиной. Причину эту не трудно угадать: это была тайна, тяготевшая над семьей Бриссо, и даже Уильям, верный слуга Денисона, перетолковывал слухи, ходившие в Дарлинге, не в их пользу. Ричард несколько раз делал намеки Кларе, чтобы вызвать ее на откровенность, но что она могла ответить? Ей едва исполнилось двенадцать лет, когда это случилось, и воспоминания о тех событиях были очень смутны. К тому же ничто на свете не могло заставить девушку даже мысленно порицать за что-либо мать или отца. И Клара делала вид, будто не понимает этих намеков Ричарда, и тот склонялся к мысли, что она не знает тайны своих родителей.
...Как только гости ушли, мадам Бриссо спросила свою дочь:
– Ну, Клара, что он сказал тебе?
– Ничего нового, мама. Ричард сказал, что хочет о чем-то поговорить со мной, и как можно скорее.
– А ты не подозреваешь, о чем будет этот разговор?
– Я... я не знаю... разве насчет... обстоятельств, которые привели нас сюда.
– И что же ты намерена ответить ему?
– Ничего, мама. Я ведь была тогда совсем ребенком...
Мадам Бриссо вздохнула.
– Да, дитя мое, мы были несчастны, но наши несчастья не могут заставить нас краснеть. Недоразумение, опрометчивость человека, всегда бывшего раздражительным и вспыльчивым, явились причиной наших несчастий... Если Ричард Денисон когда-нибудь заговорит с тобой об этом, скажи ему, чтобы он обратился ко мне, я расскажу ему всю правду. Он все правильно поймет, я в этом уверена. Но и ты должна быть со мной откровенна. Скажи, если Ричард Денисон наконец решится и будет просить у меня твоей руки, должна ли я отказать ему?
– Ах, мама! – прошептала Клара, покраснев. – Я ни к кому не чувствую столько уважения и привязанности, как к нему. Однако он так холоден, так рассудителен...
– А, вот что! – рассмеялась мадам Бриссо. – Он холоден! Подумай, моя милая, ведь Денисон, во-первых, англичанин, во-вторых, судья – разве это не причина для того, чтобы он был всегда серьезен и осторожен? Конечно, французы не так рассудительны, ослепленные страстью, они могут потерять власть над собой... Кстати, дочь моя, – продолжала она, как будто забыв главный предмет разговора, – что ты думаешь о виконте де Мартиньи, этом смелом молодом человеке, который пренебрег столькими опасностями?
Может быть, мадам Бриссо, говоря таким образом, хотела испытать свою дочь, возможно также, что она сама восторгалась своим новым знакомым. Как бы то ни было, Клара не заставила ждать ответа.
– Мама, как ты можешь сравнивать Ричарда Денисона, столь честного, столь справедливого, столь преданного, с этим авантюристом, который любит только золото и удовольствия? Слава Богу, в нашем отечестве можно найти молодых людей, более достойных сравнения с Ричардом.
Мадам Бриссо с улыбкой слушала дочь, накручивая на тонкие пальцы шелковистые локоны.
– Я думаю, что ты права, моя милая, – ответила она, – добродетели судьи предпочтительней блистательных недостатков авантюриста, которые могли бы ослепить легкомысленных женщин... Но ты мне не ответила: что должна я отвечать, если Денисон будет просить у меня твоей руки?
Клара потупила глаза и бросилась на шею матери, прошептав:
– Я сделаю то, что папа и ты посоветуете мне.
– Я знаю, что это значит, – грустно сказала мадам Бриссо, прижимая к себе дочь. – Прощай, дитя мое... Пора спать, я должна завтра пораньше встать, чтобы написать твоему отцу до открытия магазина... Ты уносишь с собой этот алмаз? Откуда у тебя страсть к алмазам, дочь моя?
Клара смутилась.
– Боже мой, мама, признаюсь, я уступила чувству любопытства, но завтра я верну этот камень его владельцу без всякого сомнения, как будто это не алмаз, а один из тех камешков, из которых Рэчел составляет коллекции.
– Ладно, ладно, не красней так.
– Все-таки приятно хоть на несколько часов почувствовать себя владельцем алмаза стоимостью в двенадцать тысяч долларов. Смотри, не потеряй его, дорогая. Спокойной ночи!
Они поцеловались и разошлись по своим комнатам, которые находились рядом.
Клара, забравшись в постель, думала о словах Ричарда, об их будущем браке, потом ей вспомнились ягуары и медведи, о которых говорил Мартиньи. Она испуганно зажмурилась, укрылась одеялом с головой и заснула.
Рано утром Клара была уже на ногах. Солнечные лучи прокрались в ее комнату, несмотря на китайскую штору, закрывавшую окно. Клара, еще в ночной рубашке, открыла дверь и вышла на галерею, чтобы посмотреть на солнце – как она намеревалась – алмаз Мартиньи.
С галереи открывался прекрасный вид, и Клара не могла не полюбоваться несколько минут пейзажем.
На горизонте вырисовывалась цепь синеватых гор, окружавших равнину. Вдоль дороги тянулись поля пшеницы и виноградные плантации. Далее виднелись огромные загоны для быков. В этот ранний час от животных поднимался пар, белый и легкий, как туман, между тем как их хозяева верхом на лошадях, с длинными хлыстами в руках, скакали вокруг загородок, чтобы удостовериться, что ни одно животное не потерялось ночью.
У самых ног Клары раскинулся сад. Деревья, сильно разросшиеся, защищали дом от жгучих лучей солнца. Под тенью их веток было прохладно даже в самые знойные дни. Клара очень любила этот сад, в котором арбузы, бананы и ананасы росли возле персиковых деревьев, смородины, груш, привезенных из Европы. Вдоль дорожек цвели растения, найденные Рэчел Оинз в ее ботанических прогулках, и восхитительное благоухание исходило от венчиков с причудливыми формами. Попугаи всех цветов, какаду, вместе с сороками, которые мало отличались от европейских сорок, прыгали на деревьях.
Клара, наклонившись, заметила две или три птицы неизвестной породы с ярким оперением. Они поспешно улетели, увидев ее, но, спрятавшись в листве, обнаруживали свое присутствие пронзительными криками.
Рассеянно взглянув на алмаз, Клара снова принялась наблюдать за прелестными птицами. Время от времени они вспархивали на ветви мимозы, и тогда можно было рассмотреть их. Они были величиной с жаворонка, с коричневым оперением, на крылышках виднелись и белые, и желтые пятна, а шейку украшало розовое ожерелье.
Клара, забыв обо всем, наблюдала за птицами, грациозно перелетавшими с дерева на дерево, пока не раздался голос Семирамиды, звавшей ее. Клара тотчас вернулась в комнату и наскоро оделась, чтобы отправиться в магазин. Однако прежде она заглянула в комнату матери.
Мадам Бриссо уже встала.
– Посмотри, чего хочет Семирамида, – сказала она, целуя дочь. – Верно, виконт де Мартиньи пришел за письмом и за своим алмазом. Порядочному человеку не пристало являться к дамам так рано, но виконт сделался немножко дикарем, странствуя по миру... Побудь с ним в магазине, дитя мое, пока я закончу свой туалет и напишу письмо к твоему отцу.
Клара скорчила недовольную гримаску, потому что туалет матери был делом важным, требовавшим много времени. Стало быть, Кларе не меньше часа придется занимать виконта. Однако она безропотно поспешила в магазин.
В самом деле, виконт де Мартиньи уже был там. Привязав лошадь к дереву перед домом, он сидел на груде товаров, скрестив ноги, и подшучивал над старой Семирамидой, которая не совсем понимала его шутки, но тем не менее хохотала, показывая ряд белых и ровных зубов.
При виде девушки Мартиньи весело приветствовал ее. Клара извинилась за мать и попросила виконта немного подождать. Он с увлечением принялся рассказывать о Париже, о своих путешествиях, о своих планах. Надо отдать должное: Мартиньи умел оживлять разговор замечаниями тонкими и деликатными, и Клара слушала его с удовольствием. С тех пор, как они поселились здесь, она не имела случая разговаривать ни с одним из своих соотечественников, принадлежащих к избранному обществу, и теперь находилась под очарованием веселой живости беседы с виконтом.
Незаметно разговор зашел об алмазе.
– Кстати, виконт, – сказала Клара, – пора возвратить вам ваш великолепный алмаз... Подождите пять минут, пока я схожу за ним в свою комнату, где он остался.
– Не к чему торопиться, – беспечно ответил Мартиньи. – Ни за какие алмазы на свете я не хотел бы лишиться вашего общества. Вы видели, как он играет в солнечных лучах?
– У него действительно несравненный блеск. Благодарю вас за то, что вы исполнили мой каприз, но позвольте мне возвратить вам алмаз.
– Постойте, прошу вас! Мне пришло на ум... Вам, кажется, понравился этот алмаз и вы, наверное, очень хотите иметь его?
– Вовсе нет, виконт!
– Не отпирайтесь! Вы не были бы женщиной, вы не были бы француженкой, если бы не думали о том, что, имей вы подобное украшение, какую зависть возбудили бы в других женщинах. Я видел, как блестели ваши глаза, когда вы смотрели на него, я видел, как ваша рука дрожала, когда вы держали алмаз. Мадемуазель Клара, от вас зависит, быть ли его обладательницей.
– Виконт, по какому праву вы предлагаете мне подобный подарок и по какому праву я могу принять его?
– Пусть вас не оскорбляет мое предложение, милая Клара. Мои намерения честны, и я не побоюсь признаться в них в присутствии ваших родителей. Выслушайте же меня. Да, я гоняюсь за богатством, и хотя еще не потерял надежды, но эта странствующая жизнь тяготит меня, а теперь, когда я увидел вас, она сделается мне совершенно нестерпимой, потому что я понял, как печально мое одиночество, и начинаю понимать, что есть вещи гораздо предпочтительнее богатства... Вы знаете мое имя и мой титул, мадемуазель Клара, прибавлю, что не бесславные причины побудили меня оставить родину.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
1 2 3 4 5