И не расстраивайтесь зря. Теперь, когда я так счастлив, мне хочется, чтобы всем было хорошо. Готовятся еще браки? Отпразднуем!
Смеральдина (к Сильвио). Например, мой, синьор.
Сильвио. С кем?
Смеральдина. С первым, кто явится.
Сильвио. Только найди его, а уж я помогу тебе.
Клариче (к Сильвио). Вы? Каким образом?
Сильвио. Дам небольшое приданое.
Клариче. Обойдутся и без вас.
Смеральдина (в сторону). Боится, что у нее убудет. Во вкус вошла.


ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ


Те же и Труффальдино.

Труффальдино. Мое почтение, синьоры.
Беатриче (к Труффальдино). А где же синьор Флориндо?
Труффальдино. Он тут и просит позволения войти.
Беатриче. Вы разрешите, синьор Панталоне?
Панталоне (к Беатриче). Это и есть тот самый ваш ДРУГ?
Беатриче. Это мой жених.
Панталоне. Милости просим.
Беатриче (к Труффальдино). Проси.
Труффальдино (Смеральдине, тихо). Здравствуйте, красавица!
Смеральдина (тихо). Здравствуйте, чернявенький!
Труффальдино (так же). Поговорим?
Смеральдина (так же). О чем?
Труффальдино (делает вид, будто надевает на палец кольцо). Если желаете…
Смеральдина. Отчего бы и нет?
Труффальдино. Поговорим потом. (Уходит.)
Смеральдина (к Клариче). Синьора, с позволения этих господ, я намерена просить вас об одной милости.
Клариче (отходя с ней в сторону). Что тебе?
Смеральдина (тихо, к Клариче). Мне, бедной девушке, тоже хочется пристроиться, а тут вот за меня сватается слуга синьоры Беатриче. Если бы вы замолвили словечко его хозяйке, уговорили ее согласиться и позволить ему жениться на мне, моя судьба была бы устроена.
Клариче (тихо). С удовольствием, милая Смеральдина. При первой же возможности поговорю с Беатриче. (Отходит.)
Панталоне (к Клариче). Что за секреты?
Клариче. Ничего, синьор отец. Она мне кое-что сказала.
Сильвио (к Клариче). А я могу узнать, что именно?
Клариче (в сторону). До чего они любопытны! А еще говорят про нас, женщин…



ЯВЛЕНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ


Те же, Флориндо и Труффальдино.

Флориндо. Ваш покорнейший слуга, синьоры!

Все кланяются.

(К Панталоне.) Вы хозяин дома?
Панталоне. К вашим услугам.
Флориндо. Примите меня в число ваших друзей. Мою просьбу поддержит синьора Беатриче. Вам, вероятно, известны превратности судьбы, постигшие ее и меня.
Панталоне. Рад познакомиться с вами и приветствовать вас. От всей души радуюсь вашему счастью.
Флориндо. Синьора Беатриче должна стать моей женой, а вы, если удостоите этой чести, будете нашим сватом.
Панталоне. Раз вы так решили, давайте сделаем это сейчас же. Подайте друг другу руки.
Флориндо. Я готов, синьора Беатриче.
Беатриче. И я, синьор Флориндо.
Смеральдина (в сторону). Этих уговаривать не придется.
Панталоне. А потом мы с вами подведем счета. Вы проверите свои записи, а мы свои.
Клариче (к Беатриче). Дорогая моя, я рада за вас.
Беатриче (к Клариче). А я всей душой желаю вам счастья.
Сильвио (к Флориндо). Синьор, вы меня узнаете?
Флориндо. Узнаю. Вы хотели драться на дуэли!
Сильвио. Да, к своему несчастью. (Указывает на Беатриче.) Вот кто меня обезоружил и чуть не убил.
Беатриче (к Сильвио). Можете сказать, что я подарила вам жизнь.
Сильвио. Да, это правда.
Клариче (к Сильвио). Но благодаря мне.
Сильвио. Совершенно верно.
Панталоне. Ничего, ничего! Все улажено, все кончено.
Труффальдино. Одного только недостает, самого лучшего.
Панталоне. Чего именно?
Труффальдино (к Флориндо, отведя его в сторону). С вашего позволения, одно словечко.
Флориндо. В чем дело?
Труффальдино (тихо, к Флориндо). Вы помните, что обещали мне?
Флориндо (так же, к Труффальдино). Что такое? Не помню.
Труффальдино (так же). Попросить у синьора Панталоне Смеральдину мне в жены.
Флориндо (так же). Да, да, вспоминаю. Сейчас!
Труффальдино (в сторону). Чего же мне, горемыке, от людей отставать?
Флориндо. Синьор Панталоне, хотя я только впервые имею честь вас видеть, осмелюсь просить вас об одном одолжении.
Панталоне. Сделайте милость. Рад служить, чем могу.
Флориндо. Мой слуга хочет жениться на вашей служанке. Дадите согласие?
Смеральдина (в сторону). Вот тебе раз! И этот меня сватает. Что за черт! Хоть бы я знала его!
Панталоне. Я согласен. (Смеральдине.) А вы, сударыня, что скажете?
Смеральдина. Если бы я знала, что мне за ним будет хорошо…
Панталоне (к Флориндо). А человек-то он стоящий, этот ваш слуга?
Флориндо. За то короткое время, пока он был у меня, я убедился, что он человек, как мне кажется, преданный и ловкий.
Клариче. Синьор Флориндо, вы предупредили мои намерения. Я хотела сватать свою служанку за слугу синьоры Беатриче. Вы сосватали за своего, – значит, дело сделано.
Флориндо. Нет, нет, раз, вы этого желаете, я отстраняюсь и все предоставляю вам!
Клариче. Нет, я никак не допущу, чтобы мои хлопоты предпочли вашим. И, кроме того, я ведь не брала на себя обязательства. Пожалуйста, устраивайте ваше дело.
Флориндо. Вы говорите так только из любезности. Синьор Панталоне, считайте, что я вам ничего не говорил. Я за своего слугу больше не прошу и даже ни за что не хочу, чтобы он женился.
Клариче. Если ваш слуга не женится, так и тот пусть останется ни с чем. Чтобы никому не было обидно!
Труффальдино (в сторону). Вот здорово! Они разводят церемонии, а мне оставаться без жены!
Смеральдина (в сторону). Видно, из двух ни один мне не достанется.
Панталоне. Полно вам! Как-нибудь надо же уладить дело. Бедной девушке хочется замуж; отдадим ее за одного из двух.
Флориндо. Только не за моего. Я не хочу огорчать синьору Клариче.
Клариче. А я не допущу, чтобы осталось неисполненным желание синьора Флориндо.
Труффальдино. Синьоры, сейчас я все улажу. Синьор Флориндо просил Смеральдину для своего слуги, не так ли?
Флориндо. Ну да, ты же сам слышал.
Труффальдино. А вы, синьора Клариче, предназначили Смеральдину в жены слуге синьоры Беатриче?
Клариче. Да, об этом я собиралась говорить.
Труффальдино. Прекрасно! Если так, Смеральдина, пожалуйте мне вашу ручку.
Панталоне (к Труффальдино). Почему же непременно вам?
Труффальдино. Потому, что я… слуга синьора Флориндо и синьоры Беатриче.
Флориндо. Как?
Беатриче. Что такое?
Труффальдино. Чуточку спокойствия… Синьор Флориндо, кто вас просил сватать Смеральдину у синьора Панталоне?
Флориндо. Ты.
Труффальдино. А вы, синьора Клариче, кому предназначали Смеральдину?
Клариче. Тебе.
Труффальдино. Стало быть, Смеральдина моя.
Флориндо. Синьора Беатриче, где ваш слуга?
Беатриче. Вот он. Труффальдино, конечно.
Флориндо. Труффальдино? Это мой слуга.
Беатриче. Как? Разве у вас не Паскуале?
Фпориндо. Нет, это у вас был Паскуале.
Беатриче (к Труффальдино). Что за история!

Труффальдино шутовскими жестами просит прощения.

Флориндо. Ах, разбойник!
Беатриче. Ах, злодей!
Флориндо. Ты одновременно служил двум хозяевам?
Труффальдино. Да, синьор. Я это сделал, и номер прошел… Попал я в такое положение нечаянно, а потом захотелось попробовать, что из этого выйдет. Правда, продержался я недолго, но зато могу похвастать, что никто меня не накрыл, пока я сам не признался из-за любви к этой девушке. Туго мне пришлось, и кое в чем я проштрафился. Но надеюсь, что ради такого необычного случая все вы, господа (к актерам и одновременно к публике) , простите меня; а если не простите из любезности, то придется вам простить волей-неволей, так как я покажу вам, что сверх всего я еще и поэт и могу сымпровизировать сонет. (К публике.)


Двум господам служить – плохое дело;
Но похвалюсь, что справился я с ним:
Из затруднений вышел невредим
И побеждал их ловко и умело.

То тут, то там я появлялся смело
И помогал судьбе умом своим.
Я б долго жил весельчаком таким,
Когда б любовь мне сердце не задела!

На многое способен род мужской,
Но пред любовью ум – ничто, бесспорно:
Легко тут станет трусом и герой!

Итак, виною Купидон задорный:
Двум господам мне впредь не быть слугой.
Зато я вам – всегда слуга покорный! Перевод стихов Т. Л. Щепкиной-Куперник.







ПРИМЕЧАНИЯ

Интерес русских переводчиков, критиков и деятелей театра к драматическому наследию Гольдони, Гоцци и Альфьери проявлялся на разных этапах нашей национальной литературной и театральной культуры. Обращение к тому или иному имени или конкретному произведению диктовалось не только (а иногда и не столько!) абсолютной значимостью самого явления, сколько реальными потребностями и задачами, стоявшими перед русской литературой и сценой. Интерес этот был прежде всего жизненно-активным, а не музейным, историко-литературным.
Не случайно, что в России первым из трех корифеев итальянского театра XVIII века привлек к себе внимание Карло Гольдони. Дело здесь не только в популярности его имени в театре Западной Европы, на который в пору своего становления ориентировался русский театр. В 70-80-е годы появляются переводы по меньшей мере пяти комедий Карло Гольдони (среди них «Лгун» и «Хитрая вдова»). Часть этих переводов безусловно принадлежит Я. Б. Княжнину, известному литератору екатерининского времени, одному из первых крупных русских драматургов. Именно тогда шла речь о создании русской национальной бытовой комедии с просветительским уклоном. Практическое освоение готовых образцов, их «приспособление» к русской сцене вполне отвечало насущным потребностям отечественного театра. Имена действующих лиц русифицировались (Панталоне, например, превращается в Пантелея, Труффальдино в Провора и т. д.), опускались реалии чуждого русскому зрителю быта, но в целом это были все же переводы, а не бесконечно вольные «рефундиции». Заслуживает упоминания тот факт, что Я. Б. Княжнин переводил непосредственно с итальянского языка. Рукописи и актерские списки ряда переводов Гольдони затерялись. Но два перевода («Домашние несогласия» и «Лгун») были изданы отдельными выпусками (1773 и 1774), а в 1786 году оба вошли в сборник «Российский театр» (где печатались лучшие оригинальные и переводные пьесы). Первые переводы и постановки комедий Гольдони появились в России в период между «Бригадиром» (1769) Фонвизина и его же знаменитым «Недорослем» (1782), положившим начало национальной комедийной традиции.
Писала о Гольдони и русская критика XVIII века. Так, в 1791 году ((Московский журнал» поместил рецензию на «Мемуары» Гольдони. Отмечались в журналах и постановки его пьес на русской сцене.
Гольдони удерживался в репертуаре и в начале XIX века. Но успехом пользовались те его комедии, которые более других приближались к вкусам сентименталистов («Памела», «Истинный друг» в обработке П. Титова). На петербургской сцене в постановках этих пьес были заняты популярнейшие актеры. Так, в «Истинном друге» играл знаменитый А. С. Яковлев и А. Каратыгина.
Исторические события 10-х годов XIX века, Отечественная война 1812 года, заграничные походы русских войск, изменения вкусов и потребностей русского общества в связи с ростом преддекабристских настроений сильно остудили интерес к комедиям Гольдони. Если эпизодически они и появлялись на подмостках, то в очень вольных переделках-приспособлениях. Не составляет исключения даже триумфальное появление на петербургской сцене в сезон 1833/34 года одной из лучших пьес Гольдони, его знаменитой «Трактирщицы». Появилась она под названием «Мирандолина, или Седина в бороду, а бес в ребро…». В сущности, это была двойная переделка – с итальянского на немецкий и с немецкого на русский. Знаменитый актер В. А. Каратыгин, начавший переводить немецкую комедию некоего К. Блюма, никак не думал, что это всего лишь вольная и довольно слабая обработка комедии Гольдони. Спектакль, однако же, получился великолепный. Мирандолину играла М. В. Самойлова, а Рипафратту (в пьесе – Вальдорф) – И. И. Сосницкий. Игра госледнего вызвала восторженные отзывы В. Г. Белинского, а через несколько лет и Ап. Григорьева. В Москве Вальдорфа-Рипафратту играл М. С. Щепкин. О других переделках пьес Гольдони, часто водевильного плана, можно не упоминать. Бывали удачные спектакли, блестящие актерские удачи, но это относится уже целиком к русской сцене, а не к Гольдони. Текст искажался до неузнаваемости.
Вторая волна усиленного интереса к Гольдони возникла в 60-е годы, и вызвана она была как интересом русского общества к итальянским событиям (борьба за национальную независимость), так и пристальным вниманием к успехам замечательной школы итальянских актеров, представленной именами Ристори, Росси и Сальвини. Один за другим следуют добросовестные переводы комедий Гольдони уже без всякой отсебятины (среди них – два перевода «Трактирщицы»). Над переводами Гольдони начинает работать сам А. Н. Островский. К сожалению, до нас дошел только один его перевод «Кофейной». два других («Обманщик» и «Верный друг») – затерялись.
Меняется самый смысл обращения к Гольдони. Если на первых горах, в конце XVIII века, интерес к Гольдони подстегивался насущными нуждами создания русской национальной комедии просветительского характера, если во второй период обращение к Гольдони носило, так сказать, «потребительский» характер (на основе пьес Гольдони создавался развлекательный репертуар), то в последнюю треть XIX и в начале XX века комедиография Гольдони стала серьезной школой для развития актерского реалистического искусства, а потом и режиссуры. Через Гольдони прошли такие актеры, как В. Н. Давыдов, М. Г. Савина, В. П. Далматов, В. Ф. Комиссаржевская и многие другие.
При всех частных недостатках, отмеченных театральной критикой, значительным событием в жизни русского Гольдони была постановка «Хозяйки гостиницы» Московским художественным театром (1914). Это был второй опыт обращения театра к комедии (первая постановка была осуществлена в 1898 году). Спектакль шел в декорациях А. Бенуа, и в нем были заняты К. С. Станиславский, О. Газовская, А. Вишневский, Г. Бурджалов. Несмотря на порой скептические отзывы критики, театру все же удалось открыть в комедия Гольдони существо ее поэтики, связанной и с условностью комедии дель арте, и известным «аристократизмом» XVIII века, несмотря на буржуазно-просветительскую идейную сущность комедии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11