Если речь идет о хрупком стакане, его разбить нетрудно.
Мужчина. Может, я и хочу все это разбить, потому что оно легко разрушимо.
Девушка. Слишком сильная любовь во сто крат страшнее ненависти.
Мужчина. Да, пожалуй, так сказать можно… Видимо, нерастраченная злоба против воли отца взорвалась во мне злобой против сестры,
Девушка (закончив косметику). Ну как?.. Шестидесятипроцентная сестра… Немного другая, чем в прошлый раз, но все же…
Мужчина (равнодушно). Сойдет…
Девушка. Ответ, прямо скажем, безразличный.
Мужчина. Напрасно ты так говоришь…
Девушка (вызывающе). И в доказательство вы потбм захотите разбить меня, как стакан?
Мужчина. Если так повернется судьба.
Девушка (раскинув руки, поворачивается к нему спиной). Вы не поможете мне переодеться?
Мужчина. Оставь, пожалуйста.
Девушка. Не хотите выпить за воскресшую сестру?
Мужчина. К сожалению, бутылку унесли.
Девушка. У меня есть другая… (Достает uз сумки, бутылку и, глядя искоса на оторопевшего мужчину, простодушно.) Вы уж меня простите.
Мужчина (ошеломлен). Ничего…
Девушка. Я захватила ее домой, но давайте лучше выпьем здесь…
Мужчина (растерянно открывая бутылку). Это ты занятно придумала припрятать бутылку…
Девушка. Добро и зло, наверно, не развились во мне. Я это часто слышу.
Мужчина (наполняя стакан). Ты первая. Будем пить по очереди.
Девушка (выпив половину, возвращает ему стакан). Я опять громко глотала?
Мужчина. Просто раньше я был раздражен. (Допивает.)
Девушка. Ничего страшного… Будь я на вашем месте, я бы злилась еще больше вашего…
Мужчина. Потому что не пришлось бы получить тысячу с лишним иен за десять минут, да?
Девушка. Интересно, сколько у вас денег?
Мужчина. Видишь ли…
Девушка. Миллионов сто?
Мужчина. Видишь ли…
Девушка. Сколько же, в десять раз больше?
Мужчина. Предположим…
Девушка (вздыхая). Зачем я спрашиваю?.. Это так же глупо, как считать, сколько я стою.
Мужчина. Выпьешь еще?
Девушка. Выпью.
Мужчина (беспокойно). Что там Яги возится? (Наполняет стакан и протягивает его девушке.)
Девушка. А вы, оказывается, еще больший трус, чем я думала.
Мужчина. Трус?
Девушка. Сейчас, по-моему, волноваться нечего.
Мужчина. А я не волнуюсь. Но, между прочим, основу нашего нынешнего дела заложил отец… Мы взращивали уже то, что было им посеяно.
Девушка. Посеять семена – полдела. Если не удобрять, не полоть, в общем, не ухаживать как следует за тем, что посеяно, урожая не соберешь.
Мужчина. Да, я не бездельничал…
Девушка. Будь я богата, как вы, я бы била и крушила все, что ни попадет под руку! Но вас бы даже я пальцем не тронула.
Мужчина. Это разные вещи.
Девушка. Одинаковые.
Следующий диалог представляет собой беседу двух людей, абсолютно разобщенных. Мужчина не рассчитывает, что девушка поймет его слова, а девушка даже не пытается понять их.
Мужчина. Выслушай меня… Отец действительно разбогател на войне… Правда, законы он соблюдал самым строгим образом… Он точно клещ впился в главарей квантунской армии и благодаря этому из хозяина одного-единственного заводика постепенно превратился во владельца огромного предприятия с семью электроплавильными печами… К тому же завод его стал строго секретным предприятием, снабжавшим военную промышленность алюминием, ферромарганцем, сырьем для взрывчатки… Следует еще добавить, что за колючей проволокой под надзором вооруженной охраны работали согнанные на принудительный труд калеки и пленные восьмой китайской армии, не получавшие ни сэна… Ты, конечно, представляешь, что их заставляли работать до седьмого пота… Но это бы еще ничего… Отец проделал трюк: на полученные таким образом деньги он скупал в Японии электроплавильные заводы, закрывавшиеся один за другим из-за нехватки сырья, и перевозил их в горные районы, где опасность воздушных налетов была почти исключена… Казалось, он предвидел ход войны… И что же? Все получилось, как он предполагал! Фактически отец пожирал государство!.. Но никто не упрекнет меня за наши капиталы… Что такое государство? Не бык ли это, довольный своей участью быть сожранным?… А если так, то и народ, согласный со своим государством, признал правильным все, что делал отец… Стоит японцу назвать себя японцем, как он уже вынужден оправдывать действия отца… В общем, все прекрасно… Но не слишком ли прекрасно? И кто возьмет на себя ответственность за кровь, пролитую миллионами солдат?.. Одним из солдат, проливших свою кровь, был и мой старший брат… Может быть, отец взял эту кровь в долг или, наоборот, отдал ее в долг?.. И если государство не считать партнером в этой сделке, тогда ответственности как таковой в нашем мире вообще не существует… Поэтому совершенно естественно, что отец оказался неуязвимым… Поскольку государство не привлекает к ответственности, то и война и убийство сына и дочери причиняет боль не сильнее булавочного укола… Все чудесно… А уж если невиновен отец, тем более невиновен и я… Прекрасное рассуждение:.. Но временами меня охватывает мучительная тревога… Стоит японцу назвать себя японцем, как он уже вынужден простить и меня, но не звучит ли ато по меньшей мере комично и жестоко?… Я испытываю непереносимый стыд от того, что я японец.
Девушка. Чепуха. Вам-то уже вовсе нечего стыдиться. На свете есть много людей, которые хотели бы быть японцами.
Мужчина. Все это не так просто… Я ведь не страдаю, как отец, болезнью отрицания… В тот момент, когда бунт приближался и государство этот бык, отданный на заклание, – стало ненадежным, отец укрылся за болезнью отрицания и остановил время… Совершенно немыслимо, чтобы с аэродрома за ним не приехали… Следовательно, нужно ждать до бесконечности, замерев на том мгновении… И если дорога в будущее для него преграждена, то лишь из-за того, что он спрятался в крепости со стальными стенами… Но для меня все это не годится – я-то ведь нормальный…
Девушка. Я тоже не сумасшедшая, но и у меня болезнь отрицания… Поэтому я очень люблю забираться высоко… (Садится на спинку дивана.)
Мужчина. А ты не боишься смотреть оттуда вниз?
Девушка. Нет. К этому можно привыкнуть. Страшно другое, страшно думать о том, что рано или поздно скатишься вниз. А пока ты наверху – это очень приятно.
Мужчина. Все это не имеет никакого отношения к тому, о чем я говорил…
Девушка. А по-моему, имеет… Я испытываю приятное волнение, когда вижу идущих людей с живыми лицами… Но, вспоминая свое ощущение, когда летишь вниз, я содрогаюсь, поняв, насколько ложно впечатление, будто они живые.
Мужчина. Опасные идеи…
Девушка. Вы этого не ощущаете?
Мужчина. Могу себе представить…
Девушка. Мне кажется, мы с вами похожи только в одном… Я бы не смогла заниматься своей профессией, если б не считала всех своими врагами… Я впервые смогла свободно владеть своим телом лишь тогда, когда превратила окружающих во врагов…
Мужчина. Я, кажется, на это еще не способен…
За центральной дверью слышится звук падающего стула.
По-моему, наконец началось?
Девушка. На вашем месте я бы вытащила отца из его крепости и похвасталась всем, чего достигла.
Мужчина. Сколько раз я говорил: вытащить отца оттуда невозможно.
Девушка. Какой-то способ, я думаю, существует. (Идет прямо на мужчину.)
Мужчина (отстраняясь). Невозможно!
Появляется слуга.
Слуга (скороговоркой). Прошу подготовиться!
Мужчина. Все в порядке?
Слуга. Да… Следующий рейсовый самолет пролетит в девять пятьдесят восемь…
Мужчина (глядя на часы). Осталось всего семь-восемь минут… Поспешим. (Идет вправо.)
Девушка. Может, и мне там переодеться?
Мужчина (полуутвердительно). Ты можешь особенно не торопиться…
Девушка вслед за мужчиной уходит направо.
За дверью – тихие шаги отца.
Слуга. Пахнет, пахнет, пахнет женщиной… (Вытаскивает на середину чемоданы. Вынимает us кармана парик и, поправив его, надевает.) Странно как все стало… Зря я притащил сюда эту девчонку… Зря… Если бы раньше женщина разделась голой, ее бы как следует выпороли, и все…
Неожиданно слева появляется жена.
Жена (переводя взгляд с парика слуги на чемоданы). Что это значит?
Слуга (запинаясь). Да, видите ли, в знак расставания…
Жена. Глупее глупого! Сейчас же уберите все, смотреть противно… Это уж слишком, Яги-сан, мне служанка только что сказала, что эта отвратительная девица уже совсем было ушла, а вы вернули ее назад?
Слуга (снимает парик и отирает пот). Да, но мне господин приказал…
Жена (смотрит вправо). Она сейчас там?
Слуга. Наверно. Думаю, переодевается…
Жена. Переодевается?
Слуга (нерешительно). Да, последний раз на прощание.
Жена. Что последний раз?
Слуга. Ну, этот обряд…
Жена (все еще с сомнением). Странные вещи вы говорите. Какой может быть обряд без главного действующего лица?!
Слуга. Нет, нам повезло, у старого господина сейчас начнется приступ…
Жена испуганно смотрит на центральную дверь.
Слышны тихие шаги.
Жена. Правда?
Слуга. Если хотите, можете смело заглянуть в замочную скважину…
Жена (с облегчением). Все равно странно… Вы могли сколько угодно твердить ему, что это в последний раз, но он ведь больной и ничего не понимает… Разумеется, в том случае, если вы не можете, когда вам заблагорассудится, вызывать у него приступы…
Слуга. Как можно! Просто случайное совпадение…
Жена. Но ведь раньше вот так подряд у него приступов не случалось, правда?
Слуга. Да… Удивительно. Может, на то воля провидения…
Жена. Последний раз, говоришь. Ну ладно. Примирюсь и с этим… Меня ваши спектакли уже давно раздражают… Если здесь все капитально перестроить, помещение вполне можно будет использовать… Светлый, просторный холл…
Слуга (с опаской смотрит на часы). Простите, пожалуйста, до рейсового самолета осталось всего пять минут…
Жена. Не важно, позови-ка сюда эту девицу.
Слуга. Девицу?
Жена. На пару минут.
Слуга. Сейчас посмотрю… (Быстро уходит направо.)
Жена (подходит к окну и приоткрывает штору. Пытается успокоить себя). Как красиво… Но немного ядовито… Смотреть приятно, но когда объешься, болит живот…
Справа входит девушка.
Следом за ней – слуга, который прикрывает дверь.
Девушка. Вы меня звали?
Жена (неприязненно). Ах вот откуда запах дешевых духов и виски…
Слуга (поспешно пересекая комнату). Простите, пожалуйста, я выключу кондиционер… (Уходит.)
Девушка (подлаживаясь под ее тон). Нельзя ли побыстрей? Времени нет.
Жена. У вас довольно свободная манера разговаривать.
Девушка. Я уже больше чем на шестьдесят процентов сестра хозяина… Следовательно, вы моя невестка…
Жена. Может, вы перестанете дерзить?!
Девушка. Может, вы скажете, зачем меня позвали?
Жена (сдерживаясь). Сколько муж обещал вам заплатить?
Девушка. Об этом, он сказал, мы еще договоримся… Но, я думаю, он прилично раскошелится.
Жена. А если я заплачу вам вдвое больше, вы выполните мою просьбу?
Девушка. Это зависит и от просьбы…
Жена. Я хочу, чтобы вы ушли сразу же, как кончится ваш спектакль.
Девушка. Не понимаю. Почему, собственно…
Жена. Прекрасно понимаете. Особенно вы, человек, нахально вторгающийся в чужой дом и даже в обуви…
Девушка. Скажите лучше не «в обуви», а «раздевшись догола».
Жена. Хорошо, я заплачу вам втрое больше.
Девушка. А вы в состоянии столько заплатить?
Жена. Перестаньте дерзить!
Девушка. Вы такая богатая – наверно, каждый день пьете жемчужные порошки, – не хотите сравниться со мной в голом виде?
Жена. Так… Значит, и в три раза больше вас тоже не устраивает.
Девушка. Добро и зло во мне совсем не развились…
Жена (опустив глаза). Прошу вас… Не бросайте камень в жалкую вымокшую собачонку… Если я была недостаточно вежлива с вами, простите…
Девушка. Перестаньте. Я сама ненавижу просить прощения, ненавижу, когда его просят у меня.
Жена. Вы рассчитываете получить с него что-то еще, кроме денег?.. Этого не будет… Не надейтесь!
Девушка. Посмотрим.
Жена (в отчаянии). Какая вы злая… Да, злая… Вы только радуетесь, видя, в каком мы затруднительном положении… Но принесет ли вам это хоть сэн?.. Подумайте хорошенько… Неужели вы не понимаете, что единственно стоящее – это деньги…
Девушка. Я же вам сказала, посмотрим!
Жена молчит.
Слева возвращается слуга.
Слуга (беспокойно). Уже совсем не осталось времени…
Девушка. Я иду… (Поворачивается и уходит направо.)
Слуга. Госпожа…
Жена (вызывающе). Все это бессмысленно… Детский лепет. Но меня это не касается. И если я скажу хоть слово, пусть я лопну, как мыльный пузырь.
Слуга. Да, госпожа… (Задергивает шторы и присаживается на корточки.)
Жена (понизив голос). Ну ладно… Я решила не вмешиваться… Только мне нужно закончить разговор с этой девицей. (Идет направо, за ней слуга.)
Сцена пуста. Приближающийся гул моторов. Электричество мигает и гаснет. Из центральной двери выходит отец. Гул удаляется. Нижеследующая картина, повторяющая вторую, должна играться более утрированно, заученно.
Отец (возбужденно). Приехали! Что со светом? Есть здесь ктонибудь? Что случилось?
Голос слуги. Сейчас, минутку!
Справа входит слуга с карманным фонариком. Расставляет в комнате восемь свечей – по две в каждый подсвечник – и зажигает одну за другой.
Отец. Пробки перегорели?
Слуга. Нет, во всем районе отключили электричество.
Отец. Убежали эти типы с подстанции?
Слуга. В северной части города бунт – нападают на полицейские участки…
Отец. Теперь самолеты улетели на юг, да?
Слуга. Совершенно верно…
Отец. Это японские военные самолеты.
Слуга. Да, видимо, вы правы.
Отец. Что ты копаешься, позвони!
Слуга. Телефон не работает…
Отец. Где Кадзухико?
Слуга. Разрешите позвать?
Отец. Позови.
Слуга уходит направо.
Отец (пробует на вес один чемодан за другим. Потом вдруг задувает половину свечей). Расточительство!
Входит мужчина, оглядываясь на дверь, за ним – слуга.
Мужчина. Ты меня звал?
Отец. Ну как, уже решил?
Мужчина. Почему, отец, ты не хочешь ехать один?
1 2 3 4 5 6 7