— Прекрати свое елейное нытье, торгаш! Покупай, продавай и живи! Не подвергай себя излишним опасностям!
— Я.» э… могу… э… позвать моих людей. — — Голос Золотого Зуба дрожал.
— Ну так зови! — потребовал Конан. — Это доставит мне несказанное удовольствие. Обильные пятна крови на твоем барахле будут, несомненно, иметь большой успех у покупателей. Давай, зови!
Золотой Зуб глотнул и снова облизал губы.
— Я нахожу— э-э… я готов нести убытки… и согласиться на ваш обмен… э-э… в интересах дальнейших… э… деловых контактов.
Конан ухмыльнулся.
— Я так и думал, что ты не совсем осел.
Он повернулся и в развевающемся плаще вышел на улицу, где его ждали Витариус и сестры.
— На коней! — приказал Конан. — Пора расстаться с этой кроличьей обителью.
Лемпариус поднял левую руку и яростно взревел:
— Пятьдесят золотых тому, кто доставит мне варвара! И медленные пытки тому, по чьей вине варвар умрет прежде, чем я увижу его.
Сто человек посмотрели на сенатора и согласно кивнули. Никто не произнес ни слова.
— Вперед! Я не допущу, чтобы он ускользнул! Вооруженные люди быстрым шагом вышли со двора. Сенатор сжал в кулак левую руку. Правая была туго забинтована и покоилась на повязке, — Лемпариус берег рану, проникшую до кости. Конан распорол сенатору руку от локтя до запястья. Если бы рана была нанесена обыкновенным оружием, от нее бы уже не осталось и следа. Но поскольку речь шла о его собственном ноже, повторяющем по форме клык саблезубого тигра и скрывающем в себе заклятье Кошки, лечение затянулось, и рана заживала так же медленно, как у любого простого смертного.
Проклятый варвар! Он еще успеет изучить науку боли, как только его доставят сюда. Дювуле больше не понадобится его сердце, в этом Лемпариус был уверен, потому что он сам сможет утихомирить ее бешеный темперамент. А Конан сильно задолжал ему — за рану и за позор.
Логанаро был близок к панике. Конан и его спутники навострились бежать. Это было ясно и идиоту. Как задержать их? Мысль о том, чтобы пойти наперекор Лемпариусу, заставляла толстяка дрожать мелкой дрожью. Но перспектива сцепиться с могучим и диким варваром была еще менее вдохновляющей.
Прямо на глазах у Логанаро эти четверо сели на лошадей. Великий Яма! Он не может дать им просто уйти. Как угодно, но он обязан любыми байками, любым враньем задержать варвара в Морнстадиносе, пока не подоспеет помощь.
С этой мыслью Логанаро побежал вперед. Его мозги работали изо всех сил.
— Господин! Господин! — воззвал он. — Постойте, одно мгновение! Ведь вы вспомнили меня, правда? Я Логанаро. Мы встречались с вами в той деревне…
Он остановился и уставился на Конана. Две вещи мгновенно бросились ему в глаза. Во-первых, варвар угрожающе тронул меч — новый, судя по внешнему виду, — а во-вторых, и это было ужасно, за пояс его был заткнут кривой нож Лемпариуса!
Конан смерил толстяка мрачным взглядом. Охотнее всего киммериец раскроил бы ему голову, но для этого здесь было слишком людно. Кто-нибудь наверняка начнет призывать блюстителей порядка, вмешиваться, все испортит. А у него и без того немало неприятностей. Потом Конан набрел на удачную мысль и припомнил тот разговор, который подслушал в спальне ведьмы, пока притворялся спящим.
— Нет, Жирное Брюхо, — сказал он. — Не стану я марать мой новый меч о твой труп. Много чести.
— Молодой господин, что вы имеете в виду? Я еще ничего вам не сделал.
— Однако нельзя сказать, что ты не пытался! Ты узнаешь этот нож, верно?
— Н-нет. Я никогда его не видел.
— Прежний его владелец — твой господин, подлец! Я говорю о Лемпариусе, сенаторе, пантере-оборотне!
— Пантера-оборотень?
— Ах, ты этого тоже не знал? Ну, плевать. Для тебя это уже неважно, потому что ты почитай уже покойник. Имеется также одна женщина — ведьма…
— Дювула! Конан улыбнулся.
— Так, ее ты тоже знаешь? Очень хорошо для тебя, потому что как раз она собирается сварить суп из твоих потрохов.
— Но… почему, почему?
— Твой прежний повелитель выдал тебя ей, дворняга. Кажется, дама не осталась равнодушной к твоим привычкам менять хозяев, как перчатки. Поскольку ты хочешь служить двум господам одновременно, то оба они решили прикончить тебя, так сказать, совместными усилиями
— Нет!!!
Конан рассмеялся.
— Будь я на твоем месте, Жирное Брюхо, я перенес бы свой бизнес в какой-нибудь другой город. Или даже в другую страну. Причем быстро.
Логанаро помчался прочь, ругаясь во весь голос. Конану редко выпадало видеть что-либо настолько смешное. Он хохотал так, что едва не рухнул с лошади.
Витариус сказал:
— Я и не знал, что вы знакомы с таким отъявленным плутом, как Логанаро.
— Очень поверхностно, — ответил Конан.
Витариус повел их по узким переулкам к западным воротам Морнстадиноса. Элдия и Кинна следовали за ним, а Конан замыкал процессию и зорко следил за тем, нет ли погони или слежки. Один раз он видел отделение солдат сената, но они только перешли дорогу и двинулись дальше. Вот и хорошо.
Западные ворота охранялись только одним стражником. Он оперся на свою пику и погрузился в оживленную беседу со смуглой, стриженой, обильно накрашенной девкой. Когда Конан проезжал мимо, тот как раз врал насчет денег и вообще никого не замечал.
Солнце уже перевалило за полдень, когда все четверо беспрепятственно покинули Морнстадинос. Конан не мог припомнить места, которое он покидал бы столь охотно. По сравнению с интригами и двоедушием граждан Морнстадиноса, нападение на чародея в его защищенной колдовством цитадели казалось ему детской забавой.
Глава четырнадцатая
Немало часов прошло после того, как четверо путников выехали из западных ворот города, и только тогда они сделали первую остановку, чтобы дать лошадям отдохнуть. Конан не обнаружил на дороге других путников. Коринфский тракт был пуст.
Витариус пил из меха. Вино стекало ему в рот тонкой струйкой и капало с подбородка. Потом он передал мех Конану, который пил много и шумно.
Элдия и Кинна направились к густому кустарнику.
— Будьте осторожны! — крикнул Конан им вслед. Кинна показала на свой шест.
— Не беспокойся. Этой штукой я убиваю кроликов и тушканчиков. Витариус заметил:
— Вы хотели что-то рассказать, Конан.
— Верно.
Конан поведал о своих последних приключениях. Вскоре после того, как он начал говорить, сестры вернулись назад. Когда он закончил рассказ, Кинна покачала головой.
— Мне кажется, Конан, твою жизнь охраняют боги.
— Может быть, и так. Но я не рассчитываю на их помощь. — Он погладил жесткой ладонью свой меч. — Сталь куда надежней. Хороший меч делает все, что потребует от него человек. И сам он — как верный друг. Боги действуют по своему усмотрению, и полагаться только на них в минуту опасности нельзя.
— Ты думаешь, что сенатор отрядил за нами погоню? — спросила Элдия.
Киммериец пожал плечами.
— Возможно. Он не слишком-то меня жалует. Если' любитель потаскушек, который нес вахту у ворот, вспомнит, как мы проезжали мимо, Лемпариус наверняка спустит на нас своих собак. Я смотрел назад с холма, но не видел на дороге никаких облаков пыли. Если нас и преследуют, то у нас, по крайней мере, в запасе несколько часов.
— Это наименьшая из наших забот, — сказал Витариус. — У Совартуса есть некие… дозорные на дороге, ведущей из Морнстадиноса. Мы находимся еще в пяти днях езды до равнины Додлигия, где стоит его отвратительный замок. Прежде чем мы доберемся до нее, нам придется пройти мимо всех его стражей… Я уж молчу о Блоддольковом Лесе.
— Блоддольков Лес? — переспросил молодой киммериец.
— Да. Место, где бродят странные существа и растут еще более странные деревья. Он расположен на севере, немного в стороне от коринфийской дороги. Нам придется идти через него, чтобы добраться до владений Совартуса. Редкий путник выбирает эту дорогу. А из тех, кто отважился на такое, лишь немногие возвратились назад.
Конан пожал плечами. Лес этот был где-то в будущем, и не стоило ломать из-за него голову сейчас.
— Поехали дальше, — сказал он. — Если за нами все-таки гонятся, то к нам подходят ближе, пока мы рассиживаемся.
Все четверо сели на лошадей и двинулись в путь.
Дювула металась по комнате. Ее обнаженное тело блестело от пота. Она стонала и прижимала к себе одежду, которую тискала в руках. Одежду Конана.
Дивул глазел на нее с любопытством. Вид обнаженного женского тела не пробуждал в нем никаких инстинктов. Единственное, что его занимало, была поимка варвара, который посмел поднять на него руку.
Дювула опустилась на пол. Потом поднялась с тяжелым вздохом, швырнула одежду и сказала, обращаясь к своему родственнику из преисподней:
— Он скачет по коринфийской дороге, вместе с девчонкой и двумя остальными. Они уже полдня как в пути.
Дивул кивнул:
— Отлично. Тогда я пошел.
— Будь осторожен, брат! Со времени вашей последней встречи он не стал слабее.
Дивул поднял поврежденную руку. Из обрубка уже начали вырастать новые пальцы.
— Я научился быть осмотрительным, когда встречаю Огненное Дитя. Для нападения я выберу правильный момент.
— Очень советую. И помни вот о чем: я хочу иметь живое сердце варвара
— а как будет выглядеть все остальное, мне безразлично.
Дивул усмехнулся. С его пальцев капала слизь.
— Получишь, сестричка. Ему оно больше не понадобится, если я наконец доберусь до него. Испуская зловещее сияние, Дивул исчез.
Три дня спустя после того, как Конан сбежал из ее будуара, к Дювуле явился посетитель. Собственно говоря, гостей было двое: Лемпариус и с ним Логанаро.
Подталкивая толстяка перед собой, сенатор приволок его в комнату. Руки Логанаро были связаны, жирное лицо покрыто потом и искажено страхом.
— А вот и подарок для тебя, дорогая, — провозгласил Лемпариус.
Дювула улыбнулась, сверкнув ровными белыми зубами.
— Нет, ну как это мило с твоей стороны, Лемпариус! Это как раз то, чего я так хотела!
— Хорошо. Я так и думал. И еще одно, любовь моя. Я тоже кое-чего хотел.
Улыбка Дювулы стала еще сердечнее.
— Понятно. А как твое… ранение?
— Первое… первое зажило. Резаная рана тоже вот-вот заживет. Я велел зашить ее волосами из гривы саблезубой кошки.
— Тогда вперед! Идем в мою спальню, Лемпариус. А Логанаро с удовольствием подождет нас тут, — правда, Логанаро?
Логанаро был чересчур перепуган, чтобы говорить. Он только тупо кивнул.
Дювула взяла Лемпариуса под руку и прошествовала с ним к постели.
Прошло очень много времени. Во всяком случае, так показалось Логанаро. Время от времени из спальни, доносились короткие выкрики, но посредник знал, что кричат не от боли.
Ему чудилось, что он ждет уже годы — хотя прошел всего час, — прежде чем снова открылась дверь и в комнату ввалился Лемпариус. Он выглядел так, словно возвращался с поля боя. Лицо его пылало, обнаженное тело лоснилось потом. Он двигался неверным шагом человека, вдвое старшего, чем он был. Вскоре следом за сенатором в приемную вышла и Дювула. Она тоже была голая.
— Ну что ты, Лемпариус! Идем! — сказала она. — Мы же только начали. Лемпариус затряс головой.
— Нет, женщина! Я полностью выдохся. Ты выпила из меня все соки. Не могу я больше.
— А как же твоя телесная мощь? — Голое ведьмы звучал сладко и нежно, как у девственной послушницы.
Лемпариус глотнул. Он бы лучше прилег сейчас прямо на пол.
— Не издевайся, баба! Ни один мужчина не мог бы сделать больше.
— Ну, здесь ты себя переоцениваешь. Еще как смог — и, кстати, не один! — сказала Дювула. Голос ее стал немного жестче. Она сжала руку в кулак и уперла его в обнаженное бедро.
Лемпариус зарычал. Этот звериный рык нагнал нового ужаса на несчастного посредника.
— Факт остается фактом, — продолжала Дювула. — Евнух с легкостью повторил бы все твои «подвиги». Во всяком случае, я так предполагаю.
Сенатор оборвал ее:
— Ведьма! Ты еще раскаешься!
Полный страха, Логанаро увидел, как человек, которого он знал, начал меняться, постепенно превращаясь в золотистую кошку, яростно хлеставшую себя хвостом по бокам. Хищник зарычал, пристально глядя на женщину.
Логанаро медленно передвинулся к выходу. Сердце его стучало, как взбесившийся барабан.
— Так, — произнесла Дювула, — ты хочешь повесить мне на шею еще и это животное?
Пантера сделала шаг вперед.
Логанаро плотнее прижался к двери. Ему показалось, что оба противника не обратили на это внимания. Во имя Митры, Ямы и Сэта! Если он выберется отсюда невредимым, он лучше станет монахом и никогда-никогда-никогда, покуда жив, не совершит больше нечестного поступка!
Дювула поднесла к лицу сжатый кулак.
— Ты не умеешь проигрывать, сенатор. Превращайся назад в человека и проваливай отсюда! Тогда я, может быть, прощу тебе твое плохое поведение…
Хищная кошка приблизилась еще на шаг. Хвост яростно хлестал по ребрам. Она присела и приготовилась к прыжку.
Логанаро уже добрался до двери. Связанными руками он поднял засов.
Дювула резко выбросила вперед кулак, сунув его пантере под нос, и разжала пальцы. Тонкая белая пыль полетела зверю в морду. У Кошка чихнула — один, два, три раза. Потом отвернулась и принялась тереть лапой нос.
— Я заколдовала тебя, киска, бывший сенатор! — сказала Дювула с насмешливой улыбкой. — С этого часа ты не сможешь больше никогда сделать три вещи: ты не сможешь напасть на меня, ты не сможешь изменить свой теперешний облик и стать прежним, и ты никогда не сможешь овладеть пантерой-самкой, если таковую найдешь.
Ведьма засмеялась низким горловым смехом, развеселившись до глубины души.
Пантера фыркнула и подскочила к женщине. Но в двух шагах от ведьмы она наткнулась на невидимую стену. Кошка отскочила и прыгнула снова. И снова невидимая стена отшвырнула зверя назад.
Дювула приложила ко рту руку, издевательски хихикая.
Логанаро больше не медлил. Он рванул дверь и пустился наутек. Кто бы мог подумать, что этот шарообразный пройдоха в состоянии развивать такую скорость! Он остановился только тогда, когда проделал половину пути до западных ворот. Торопливо отдышавшись, он стремительно полетел дальше.
— Здесь мы встанем на ночь, — заявил Конан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26