– Мы уже недалеко от цели, – сказал он Роджеру. – За часы мы преодолели расстояние, на которое крестоносцам потребовались дни. Теперь лишь три часа пути отделяет нас от лагеря неверных. На рассвете мы двинемся вперед и вступим в битву.
Недоумевая, каким именно образом Алексис намеревался избавиться от Боэмунда, не уничтожив остальных крестоносцев, Роджер решился задать вопрос:
– Расскажи мне еще раз, какую ловушку Красный Лев подстроил крестоносцам.
– Очень просто, – с готовностью ответил Ортук-хан. – Маймун – Боэмунд – вместе со своими людьми идет впереди основного отряда неверных. Этой ночью они разбили лагерь там, где холмы спускаются к равнине Дорилеум, ожидая подхода Сенджила – Сен-Жиля – и остальных.
Однако Алексис дал этим остальным проводника, который поведет их по ложному пути. Видишь вон ту вершину, которая возвышается над другими холмами? Если ты поскачешь прямо на юг от этой вершины, через пять часов ты окажешься возле их лагеря.
На рассвете Красный Лев нападет с востока и раздавит Маймуна и его рыцарей. Затем он двинется дальше и сотрет с лица земли Сенджила и остальных.
Значит, Алексис был заодно с сельджуками – по крайней мере, в том, что касалось уничтожения Боэмунда; это было очевидно с самого начала. Вероломный проводник, которого упомянул Ортук-хан, вероятно, Теодор Бутумитес. Алексис говорил, что грек был вместе с Сен-Жилем. Рыцарь взглянул на вершину, стараясь четко запомнить ориентиры, указанные ему турком. Равнина Дорилеум находилась в трех часах езды к востоку; лагерь остальных крестоносцев – в пяти часах к югу. Вот первые лучи солнца коснулись восточных холмов. Турки зашевелились, седлая лошадей и застегивая доспехи.
– Ортук-хан, – небрежно сказан сэр Роджер, вставая и кладя руку на гриву стройного турецкого коня, которого ему дали, – уже светает, и нам нужно торопиться, чтобы присоединиться к Красному Льву. Но, чтобы разогреть коней, давай пробежим наперегонки до того холма.
Турок улыбнулся:
– Нам еще три часа скакать до Дорилеума, и у наших коней будет еще немало работы, прежде чем мы доберемся до лагеря.
– До холма всего лишь несколько сотен ярдов, – ответил сэр Роджер. – Я много слышал о твоем искусстве наездника и почту за большую честь состязаться с тобой. Конечно, здесь много камней и булыжников и почва ненадежна. Если ты не уверен...
Лицо Ортук-хана потемнело.
– Ты дурно выразился, о человек, которого зовут Разрушителем. Единственная глупость может сделать дураком и мудреца. Однако садись в седло. Я обгоню тебя, как мальчишку.
Они вскочили в седла и, натянув поводья, подвели коней вровень друг с другом, затем сорвались с места, словно выпущенные из лука стрелы. Одетые в сталь воины с интересом наблюдали за гонкой.
– Почва не столь неровная, как сказал франк, – промолвил один. – Смотрите, они летят, словно соколы. Ортук-хан вырывается вперед.
– Однако Разрушитель преследует его по пятам! – воскликнул другой. – Смотрите, они уже возле холма... Что это? Франк вытащил меч! Он сверкает в свете зари... О, Аллах!
Изумленный крик вырвался из груди воинов. Мчавшийся на всем скаку норманн скрылся за холмом. Позади него лошадь без всадника унеслась прочь от неподвижной фигуры, лежавшей в алой луже посреди камней. Для Оседлавшего Ветер эта гонка оказалась последней.
Стряхнув с клинка красные капли, сэр Роджер отпустил поводья своей лошади. Он не оглядывался, хотя напряженно вслушивался, не раздастся ли стук копыт преследователей. Держа курс на вершину, он скользил среди холмов, словно летящий призрак. Вскоре после восхода солнца он пересек широкую дорогу со следами колес повозок и отпечатками множества ног и копыт. Дорога Боэмунда. Среди следов виднелись более свежие отпечатки копыт, неподкованных и поменьше. Следы турецких коней. Значит, разведчики сельджуков следовали за норманнской колонной в небольшом отдалении.
Ближе к полудню Роджер въехал в широко раскинувшийся лагерь крестоносцев. Его сердце, что никогда не отличалось излишней мягкостью, потеплело при виде знакомой картины: рыцарей, державших соколов на руке и больших собак на поводках; рыжеволосых женщин, смеявшихся в завешенных балдахинами шатрах; юных пажей, чистивших доспехи своих господ. Все это казалось частью Европы, переместившейся в унылые холмы Малой Азии. В лагере насчитывалось двести тысяч человек; костры и палатки были разбросаны по всей равнине. Некоторые шатры были разобраны, часть быков привязана к повозкам, но всюду и во всем чувствовалось ожидание. Воины опирались на свои копья, пажи бродили среди низких кустов, свистом подзывая собак.
Роджер видел желтоволосых рейнландцев, чернобородых испанцев и провансальцев – французов, немцев, австрийцев. Его ушей достигла многоязыкая речь.
Рыцарь проехал сквозь толпу, изумленно взиравшую на его пыльную кольчугу и взмыленную лошадь, и остановился перед шатрами, которые, судя по их ярким цветам, принадлежали вождям экспедиции. Он увидел, как они выходят из палаток в полном вооружении: Годфри Буйонский, его братья, Юстас и Болдуин Булонские, а также коренастый седобородый Раймонд де Сен-Жиль, граф Тулузский. Рядом с ними стоял человек в богато украшенных доспехах, отполированные пластины которых выглядели богатым нарядом по сравнению серыми кольчугами западников. Роджер понял, что это Теодор Бутумитес, брат новоиспеченного герцога Ниццы и офицер греческой катафракты.
Турецкий конь фыркнул и дернул головой, роняя клочья пены. Роджер спешился и, как и подобает норманну, не стал тратить лишних слов.
– Милорды, – сказал он, не теряя времени на приветствие, – я пришел, чтобы сообщить вам, что предстоит сражение, и, если вы хотите принять в нем участие, вам стоит поторопиться.
– Сражение? – спросил Юстас Булонский, насторожившись, словно почуявший запах охотничий пес. – И кто сражается?
– Боэмунд противостоит Красному Льву, как раз сейчас, пока мы здесь стоим.
Бароны неуверенно переглянулись, а Бутумитес рассмеялся:
– Этот человек сумасшедший. Как мог Килидж Арслан напасть на Боэмунда, разминувшись с нами? И мы не видели никаких турок.
– Где Боэмунд? – спросил Раймонд.
– На равнине Дорилеум, примерно в шести часах быстрой езды отсюда на север.
– Что? – послышался недоверчивый возглас. – Как это может быть? Лорд Теодор повел нас прямой дорогой, через долины, которые прошел стороной Боэмунд. Норманны где-то позади нас, и Теодор послал своих византийских разведчиков, чтобы найти их и привести сюда, потому что они заблудились в холмах. Мы ждем их, прежде чем продолжить путь.
– Это вы заблудились, – бросил сэр Роджер. – Теодор Бутумитес – шпион и изменник, посланный Алексисом, чтобы направить вас по ложному пути, пока Килидж Арслан уничтожает Боэмунда...
– Ты поплатишься за это жизнью, собака! – закричал разъяренный грек, метнувшись вперед и хватаясь за меч. Роджер с мрачным видом шагнул ему навстречу, взявшись за рукоять собственного меча, но вмешались бароны.
– Это серьезное обвинение, друг мой, – сказал Годфри. – Чем ты можешь доказать свои слова?
– Ради всего святого, – воскликнул Роджер, – разве вы не видели, что грек сворачивает все дальше и дальше на юг? Норманны пошли более прямой дорогой – это вы сбились с пути. Боэмунд двигался на юго-восток; вы же шли прямо на юг. Если бы вы следовали в этом направлении достаточно долго, вы могли бы добраться до Средиземного моря, но вряд ли пришли бы в Святую Землю!
– Кто этот бродяга? – сердито спросил Бутумитес.
– Герцог Годфри знает меня, – ответил норманн. – Я Роджер де Коган.
– Святые угодники! – воскликнул Годфри, и его усталое лицо осветилось улыбкой. – Я должен был узнать тебя, Роджер! Но ты изменился... Да, изменился. Милорды, – повернулся он к остальным, – этот джентльмен знаком мне с давних времен – он был вместе со мной в Латеране, когда я...
Он замолчал, испытывая странное отвращение, которое испытывал всегда, вспоминая об убийстве герцога Рудольфа в священных пределах – со своей стороны он считал сие святотатством.
– Но мы его не знаем, – ответил Сен-Жиль с присущей ему осторожностью. – И рассказ его весьма странен – он намерен вести нас в бой, вооруженный лишь собственным мечом...
– Гром и молния! – крикнул Роджер, терпение которого лопнуло. – Мы так и будем стоять здесь и болтать, пока турки не перережут горло Боэмунду? Это мое слово против слова грека, и я требую суда – пусть поединок рассудит нас!
– Хорошо сказано! – воскликнул Адемар, легат папы, высокий человек в рыцарской кольчуге. Подобные сцены согревали его сердце – сердце воина. – Как выразитель интересов нашего Святого Отца, я подтверждаю справедливость подобного решения.
– Что ж, пусть будет так! – воскликнул Роджер, горя от нетерпения. – Выбирай оружие, грек!
Бутумитес окинул взглядом его пыльную кольчугу, и его внимание привлекла тонконогая, покрытая пеной лошадка. Он таинственно улыбнулся:
– Осмелишься проскакать мне навстречу с обнаженным копьем?
В этой области франки были опытнее греков, но Бутумитес, будучи более крепко сложенным, чем большинство его соотечественников, вполне мог состязаться с жителями Запада в физической силе, к тому же у него был опыт рыцарских турниров за время пребывания при дворе Алексиса. Он бросил взгляд на своего могучего черного боевого коня, облаченного в тяжелую сбрую из шелка, стали и покрытой лаком кожи, и снова улыбнулся. Однако вмешался Годфри:
– Нет, господа, мне очень жаль, но сэр Роджер прискакал сюда на уставшей лошади. Притом она более подходит для скачек, нежели для поединка. Роджер, ты возьмешь моего коня и копье, и мой шлем тоже.
Бутумитес пожал плечами. В одно мгновение все его сокрушительное преимущество улетучилось, но он все еще был уверен в себе. Так или иначе, он предпочитал копье клинку, не имея никакого желания встретить удар громадного меча, висевшего на бедре сэра Роджера. Ему уже приходилось прежде сражаться с норманнами.
Роджер взял длинное тяжелое копье и сел на коня, которого держали пажи Годфри, но отказался от тяжелого шлема – массивного, напоминавшего котел, без подвижного забрала, но со щелью для глаз. Поединок не сопровождался какими-либо условностями или формальностями. В те давние времена скачка с копьями была либо дуэлью с обнаженным оружием, либо просто разновидностью тренировки перед более серьезной схваткой.
Толпа выстроилась по обеим сторонам, оставив широкую открытую полосу. Соперники разъехались на небольшое расстояние, развернулись, взяли копья наперевес и стали ждать сигнала.
Раздался звук трубы, и кони устремились навстречу друг другу. Сверкающие черные доспехи и украшенный перьями шлем византийца резко контрастировали с пыльными серыми доспехами и простым железным кольчужным капюшоном норманна. Роджер знал, что Бутумитес направит свое копье прямо в его незащищенное лицо, и низко наклонился, глядя на соперника над краем своего тяжелого щита. Толпа завопила, когда рыцари столкнулись со страшным грохотом. Оба копья дрогнули в руках, и кони встали на дыбы. Однако Роджер удержался в седле, хотя и был наполовину оглушен чудовищным ударом, в то время как Бутумитеса выбросило из седла, словно ударом молнии. Он остался лежать там, где упал, бесформенной грудой полированного металла в пыли, и из его расколотого шлема сочилась кровь.
Роджер успокоил лошадь, соскользнул на землю; в голове у него все еще звенело. Копье византийца, отразившись от края щита, сорвало с его головы капюшон и едва не порвало сухожилия на шее. На негнущихся ногах он подошел к толпе, что собралась вокруг распростертого на земле грека. С него сняли шлем с перьями, и Бутумитес посмотрел остекленевшими глазами на лица стоявших вокруг. Ясно было, что он умирает. Его нагрудник был разбит и вся грудная клетка вдавлена внутрь. Альдемар склонился к нему с четками в руке, быстро бормоча молитву.
– Сын мой, не желаешь ли исповедоваться?
Губы умирающего пошевелились, но выдохнули лишь слабый хрип. Собрав последние силы, грек пробормотал:
– Дорилеум... Килидж Арслан... Боэмунд...
Тут кровь хлынула с его губ, и он застыл, разбросав покрытые сталью руки и ноги.
Годфри немедленно перешел к делу.
– По коням! – крикнул он. – Коня сэру Роджеру! Боэмунд нуждается в помощи, и, во имя Господа, он не будет звать напрасно!
Толпа закричала; наступила всеобщая суматоха – рыцари садились на коней, воины облачались в доспехи, женщины и пажи собирали шатры.
– Подождите! – воскликнул Сен-Жиль. – Мы не можем отправиться вместе с повозками и слугами – кто-то должен охранять обоз...
– Вот и займись этим, милорд Раймонд, – сказал Годфри, сгорая от желания лететь навстречу врагу и на помощь другу. – Подготовь повозки и следуй за нами. Мне и моим всадникам нужно спешить. Роджер, веди!



1 2 3