Не привезла она золото и к корралю, потому что в противном случае ей пришлось бы самой на виду у всех доставать самородок за самородком… если только она не расстегнула подпруги и сумки не упали на землю. Нет, этого она не сделала из страха, что сумки лопнут или содержимое их увидят.Значит, золото спрятано где-то возле города. Прежде чем появиться в Лома-Парда, Пенелопа быстро выгрузила его и оставила в каком-то укромном месте. Глава 15 Положив руку на седло, я стоял и припоминал тропу в город. Я же следовал за ней по пятам всю дорогу до Лома-Парда. Так где же она свернула в сторону, чтобы спрятать драгоценный груз?Нет, я не все время шел по ее следам. Именно перед въездом в город мне пришлось срезать угол в надежде догнать Пенелопу.Сев в седло, я объехал корраль дальней стороной и двинулся по переулкам к окраине, стараясь никому не попадаться на глаза. По пути вспомнил, что существует еще одна дорога, которая ведет на запад к горам Сангрэ-де-Кристос, а затем на юг в Лас-Вегас и дальше в Санта-Фе. Ею иногда пользовались грузовые караваны. Может, Пенелопа обогнула город, вышла к этой тропе и свалила мешки где-то там?Через десять минут я ехал по дороге к Сангрэ-де-Кристос, выискивая, куда можно спрятать поклажу. Где бы я сам оставил тяжелый груз, чтобы позже его легко найти?Было еще светло, хотя солнце уже садилось и начинали сгущаться сумерки. По пыльной дороге вороной шел почти бесшумно.В последний момент, когда стала подкрадываться темнота, я заметил участок пожелтевшей и примятой травы, вокруг которого были разбросаны сосновые шишки и иголки. Остановив коня, я внимательно его осмотрел. Отметину в траве явно оставила упавшая сосна длиной футов десять. Теперь она лежала чуть дальше, все еще опираясь сломанным комлем о пень, удерживаемая полоской дерева и коры. Кто-то поднял верхушку и перетащил ее в сторону, оставив открытым то место на траве, где она пролежала по меньшей мере несколько недель.Спешившись, я подошел к сосне. Тут и обнаружил полные вьючные мешки. Грузовой караван будет проходить совсем рядом, Пенелопе не составит никакого труда погрузить их в фургон.Нагнувшись, я обеими руками ухватился за вьючное седло и выпрямился. Пройдя футов пятьдесят, опустил золото на землю, передохнул и пошел дальше. Минут через двадцать вернулся к коню и объехал это место, затаптывая следы. Потом отправился в город, привязал вороного у коновязи напротив закрытого на ночь магазина.Поднять и перенести триста фунтов для меня не проблема, я был лесорубом, работал грузчиком на речном пароходе. Приходилось и диких мустангов объезжать и бороться с тысячефунтовыми бычками. По-моему, я родился уже сильным и все, что поднял, мог унести… чем часто и пользовался.Перепрятав золото, я выиграл лишь несколько часов. К рассвету за ним начнется настоящая охота. Теперь мне предстояло устроиться возчиком в караван. А управляться с упряжкой лошадей мне не привыкать.Стоя в темноте рядом с конем, я проверил револьвер и ножи, потом отправился в салун Баки, где, конечно, собрались возчики грузовых фургонов.В салуне было полно солдат из Форт-Юниона, танцевавших с девочками Баки. Там и тут стояли суровые мексиканцы. Это тоже были люди Баки, с ними лучше не связываться.Глаза бармена остановились на мне, как только я вошел в салун, и пока пробирался к стойке, он не отрывал от меня взгляда. Я встал рядом с ним и заказал выпивку.— Gracias, Бака, я нашел ее.Он пожал плечами.— Ну и хорошо. Энни сказала, что ты честный парень.— Еще одно, Бака. Если в городе начнется заварушка, знай, Что против тебя я ничего не имею. Нам не из-за чего спорить и ссориться.— Да, я понимаю. — Он сделал жест, чтобы ему принесли стакан, и налил мне виски.— За вас, сеньор, и за удачу… — Мы выпили, и Бака осторожно поставил стакан на стойку. — Здесь Нобл Бишоп. Он о вас спрашивал.— Мне нечего скрывать. Если он хочет меня увидеть, пусть приходит.— Это из-за сеньориты?Я ответил уклончиво, потому что не хотел врать и не хотел, чтобы хозяин салуна что-либо заподозрил.— Она симпатичная девушка, — сказал я, — и настоящая леди.— Я слышал то же самое.— Честно говоря, я ищу работу. Надо на время скрыться с глаз. Никому не нужен ковбой или возчик грузового фургона? Но только не дилижанса. Грузового возчика никто не замечает, а кучер дилижанса у всех на виду.— В городе сейчас человек по имени Олли Шеддок. Сегодня вечером он выводит грузовой караван, в Лас-Вегасе его ждут другие фургоны.Я пересел к столику у стены и стал ждать Шеддока. Вообще-то я терпеливый человек, но сейчас чувствовал себя как на иголках. Золото заставляет волноваться. Меня беспокоило, что я так и не встретил ни Бишопа, ни Сильвии — никого из их банды.Когда вошел Шеддок, Бака указал ему на меня. Я не сомневался, что хозяин салуна хотел побыстрее от меня отделаться.Олли Шеддок был полным, жизнерадостным человеком со светлыми, начинающими седеть волосами. Он протянул руку.— Каждый, кто носит фамилию Сэкетт, — мой друг. Я тоже из Теннесси.— Знаешь Тайрела и остальных?— Привез сюда, на Запад, и матушку и младших братьев. Сам я с Камберлендских холмов.— А я с Клинч-Маунтинс.— Там живут хорошие люди. У меня среди них есть родственники. Что могу для тебя сделать?— Хочу наняться возчиком, можно даже без оплаты. Но мне нужен последний фургон при выезде из города.Его лицо стало серьезным.— Ты связан с той девушкой?— Вроде как. Я погружу то, что надеется погрузить она. Эта девушка получит свою долю в Санта-Фе. Просто хочу быть уверен, что получу свою.— Ты — Сэкетт. Для меня этого достаточно.Он подал знак, чтобы принесли бутылку.— Нолан, я тот, кто сделал Оррина политиком. Вообще-то ребята сбежали на Запад, потому что дома, в Теннесси, я был шерифом. Тайрел положил конец кровной вражде Сэкеттов с Хиггинсами, прикончив Длинного Хиггинса. Я мог арестовать его, но он уехал на Запад, чтобы не усложнять ситуацию, ведь я был другом семьи…— Хорошо, ты можешь мне оставить место для пары вьючных мешков в середине фургона?— Ясное дело. — Шеддок налил в стакан виски. — Ты знаком с Тайрелом и Оррином?— Нет. Только слышал о них.Веселье в салуне уже било через край, и мне захотелось уйти; кроме того, я должен был убедиться, что с Пенелопой все в порядке. Ох, уж эта мне красотка! Я никак не мог ее раскусить. Она выходила на кухню, чтобы сварить кофе… и подать сигнал Лумису?Вскоре Олли Шеддок поднялся и ушел, сказав, где мы встретимся. Мне повезло, что он оказался другом Сэкеттов и родился на теннессийских холмах. Я о нем и раньше слыхал, но только как о владельце нескольких линий грузовых фургонов в Нью-Мексико и Аризоне.Через несколько минут я расплатился и выскользнул в боковую дверь салуна. Бака смотрел мне вслед, без сомнения радуясь, что я наконец покинул его заведение. Драки и кровавые разборки с оружием были несчастьем таких городков, как Лома-Парда.Ночь были тихой и прохладной. На темном небе сверкали яркие звезды. Из салуна доносились голоса и приглушенная мелодия музыкального автомата. Откуда-то тянуло дымком костра.У дверей я остановился и немного подождал, с удовольствием вдыхая ночной воздух и давая глазам привыкнуть к темноте. Сейчас попасть в какую-нибудь переделку мне было не с руки. Золото я перепрятал, о выезде из города договорился, и отправлялись мы меньше чем через час.Прижимаясь спиной к стене, дошел до угла, осмотрелся. Чуть дальше в доме Хромой Энни горел свет. Энни, конечно, на работе, а Пенелопа, наверное, сидит в комнате и ждет отъезда.Мне стало горько от мысли, что ей все равно, увидимся мы или нет. Не из тех я, о ком девушки мечтают. Мои ладони годятся для оружия и инструментов, для самой трудной работы, для перетаскивания тяжеленных мешков, но едва ли — для ласк, да и не приходилось им никого ласкать. А такая девушка, как Пенелопа…Нечего об этом думать. Она сбежала, бросила меня и радовалась, что удалось провести простака. А то, что случилось с Гарри Мимсом… Может быть, все было и так, как она рассказала, но доверия к ней у меня не было. Выглядела же она такой дружелюбной, такой мягкой и сердечной, что часто я терял здравый смысл.Где-то рядом были Сильвия и ее братец. Я о них почти не думал. Но они-то уж наверняка придумали, как со мной расправиться, и в своих планах будут рассчитывать на Нобла Бишопа.Я вышел на улицу, которая освещалась только светом из окон, и направился туда, где оставил вороного.Конь, почуяв меня, тонко заржал и ткнулся нежными ноздрями в ладонь. Я вынул кусок сахара и скормил ему, затем отвязал вороного и повел в темноту.Ну, скоро все кончится. Через несколько минут я буду сидеть на козлах грузового фургона, катящегося из города. Потом возьму золото, погружу его, как следует прикрою, и тронусь в сторону Лас-Вегаса и Санта-Фе.Что сделает Пенелопа, когда обнаружит, что золото пропало? Поедет ли она дальше или останется, чтобы отыскать его?С этими мыслями я забрался в седло и обогнул городишко, направляясь к стоянке фургонов.С гор Сангрэ-де-Кристос дул прохладный, свежий ветер, доносивший приятный запах хвои и воспоминания о заснеженных вершинах. Напротив церкви я попридержал коня и оглядел улицу. В одном из салунов послышался дикий техасский клич, а за ним выстрел — вероятно какой-то развеселившийся солдат или ковбой. На холмах за городом, на что-то жалуясь, разговаривал с луной койот.Подъехав к фургонам, я остановился рядом с последним и привязал коня к заднему борту, затем достал из седельного чехла винчестер и положил его на козлы поближе к себе.Из темноты вышел человек и направился в мою сторону.— Сэкетт? — спросил он.Я узнал Олли Шеддока.— Здесь.Он подошел ко мне с тлеющей во рту сигарой.— Тебя интересует та девушка?— Немного.— Она не пришла, а нам уже пора отправляться. Как по-твоему, она могла отказаться от своей затеи?— Едва ли.Еще одна западня? Пенелопа сказала, что уезжает сегодня вечером. Должен ли я пойти и отыскать ее? Что, если ее захватили Сильвия с Ральфом?— Как скоро мы отправляемся? — спросил я.— Минут через пятнадцать. Жду, пока загрузится вон тот фургон.— Пойду схожу за ней.— Лучше тебе подождать здесь, — сказал Олли Шеддок. — Если хочет, сама придет.— Понятно.— Сэкетт, я слышал разговоры в городе. Будь осторожен. Кто-то нанимает ганфайтеров. Ты же знаешь Лома-Парда — за деньги можно достать все, здесь заказное убийство стоит дешево.— Кто нанимает?— Понятия не имею.Я с удовольствием подставил лицо ветру с гор. Сейчас не время умирать. Странно, но я меньше думал о золоте, которое мне предстоит подобрать, чем о холодящем лицо ветре или о девушке. Золото у меня не задерживалось. Когда оно ко мне попадало, я его тратил и больше не вспоминал.— Ты ее любишь? — спросил Олли.Люблю ли я ее? Наверное нет. А что такое любовь? Не уверен, что знаю, и всегда остерегался давать волю чувствам. В конце концов, ну кому я нужен? Бродяга с двумя крепкими кулаками да револьвером.Если бы кто-то другой задал этот вопрос, я бы его послал подальше, и на этом бы дело кончилось, но рядом стоял Олли, друг моих родственников и уроженец Теннесси.— Не знаю, что тебе сказать, Олли, — ответил я. — К тому же я ей не доверяю. Вторая девушка — темноглазая Сильвия — та просто дрянь. С ней я успел познакомиться. А Пенелопа… Считай, что я еще не решил.— Будь осторожен, сынок. Будь осторожен.Он имел в виду одно, а я понял другое. Подойдя к коню, я сменил сапоги на мокасины.— Олли, я скоро вернусь. Обожди меня.До дома Энни было не более ста пятидесяти ярдов, и я быстро подошел к тополям. Во рту пересохло, сердце тяжело бухало в груди; я не ведал отчего — то ли от предчувствия беды, то ли из-за этой девчонки, о которой я запрещал себе думать. Да, толку от этого запрета было мало.В салуне Баки веселились, звучала музыка, люди пели, смеялись и пили, играли в карты и смотрели на женщин, перебирая в руках монеты и фишки. Я видел стоящих у коновязи лошадей, видел, как из переулка вышел мужчина со звенящими шпорами в большом сомбреро и пересек улицу, направляясь к салуну.В домике Энни ярко и приглашающе светились окна, вдруг я почувствовал неожиданно острое желание, чтобы точно так же светились окна моего собственного дома, и ясно представил себе, как прихожу домой, где меня ждут тепло, уют, созданные руками заботливой милой женщины. Ладно, размечтался. Нолан Сэкетт едва ли до этого доживет.Давным-давно я научился ходить, как дикое животное, и теперь мои мокасины ступали бесшумно. В сапогах мне бы не Удалось неслышно подобраться к дому, а в мокасинах я ступнями чувствовал каждую веточку, поэтому ни одна не хрустнула, не зашуршал ни один лист.Оказавшись на расстоянии пятидесяти футов от коттеджа, я снова остановился, прижавшись к стволу дерева. В доме не слышалось ни звука, я подкрался поближе и осторожно заглянул в окно.Пенелопа сидела за столом, разливая кофе, а напротив нее я увидел Сильвию Карнс!Рядом с Сильвией сидел Нобл Бишоп. Из кухни вышел Ральф с тарелочкой пирожных. Когда он наклонился, чтобы поставить их на стол, я услыхал, как Пенелопа что-то сказала насчет времени. Все посмотрели на стенные часы.Пенелопа закончила разливать кофе и откинулась на спинку стула, взяв свою чашку. Передо мной сидели люди, считавшиеся врагами, и разговаривали как ни в чем не бывало — светское общество, ни дать ни взять собравшееся на чашку кофе. Значит, я все-таки оказался в дураках?Наконец Пенелопа поставила чашку, что-то сказала Сильвии о тарелках, встала и надела капор. Она повернулась и, очевидно, попрощалась со всеми.Будто призрак, я скользнул обратно под деревья и вернулся к фургонам. Олли терпеливо ждал.— Сейчас она подойдет.— Ты с ней разговаривал?— Нет, но она идет.— Я определил ее в предпоследний фургон, раз уж вы оба решили по дороге остановиться.— Кто им правит?— Хороший парень, Рейнхарт. Он работает на меня уже пару лет. — Олли вдруг взглянул на меня. — Забыл тебе сказать. Мой совладелец — Оррин Сэкетт, ему принадлежит треть линии.— Я смотрю, он преуспел.— Да, преуспел. Уверен, он один из самых перспективных политиков в Нью-Мексико.Облокотившись о борт фургона, я поджидал Пенелопу и с горечью размышлял о судьбе Оррина и своей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18