Из его повествования я сумел уловить, что не потерял достоинства, а пума вдруг значительно увеличилась в размерах по сравнению с той, которую я помнил.Неожиданно — и, признаться, фокус меня поразил — Кеокотаа вытащил и показал всем ожерелье из зубов пумы. Вероятно, он вырвал их у мертвого зверя, когда я спал, и аккуратно нанизал на сыромятный шнурок.Клыки выглядели устрашающе и казались больше, длиннее. Говоря по правде, мне тогда было не до определения их размеров.Куапо и прежде обращались со мной с уважением, но мой авторитет значительно возрос. Кеокотаа торжественно надел ожерелье мне на шею. Он ни словом не обмолвился о том, что у пумы болела нога. Я не стал портить красивую сказку, тем более что я в ней выглядел так привлекательно.Все, что я мог вспомнить теперь, — это внезапное нападение, дикая, страшная схватка среди деревьев и кустов, горячее дыхание пумы, скрежет ее зубов о мой череп и то, как я беспрерывно наносил удары ножом. Я тоже тогда превратился в зверя, дикого, инстинктивно борющегося за свою жизнь. Но, если честно, кошка действительно была очень большая. Я помнил, как она тяжело навалилась на меня и как я отчаянно пытался сбросить ее.Сломанная нога срослась хороша, хотя я еще немного хромал, но, пожалуй, уже не по необходимости, а по привычке, и я стал сознательно исправлять походку.Мы покинули куапо и не спеша погребли вверх по течению. Оно оставалось еще сильным, но препятствия попадались реже. Плывущие деревья нам встречались лишь иногда, зато однажды нам пришлось пробираться сквозь дюжину мертвых бизонов. Ужасное зловоние сопровождало их, и мы отчаянно гребли, чтобы поскорее уплыть подальше.Иногда виднелись дымки деревень, но каноэ на воде не попадались. По берегам, как прежде, росли деревья, однако ландшафт за ними заметно менялся — вдали тянулись голые, покрытые лишь травой холмы.Встретив по пути кусты виргинской черемухи, мы остановились, чтобы наделать стрел. Многие индейцы предпочитают тонкие ветки этого растения, хотя некоторые племена используют для стрел тростник и ветви других деревьев, которые им более доступны. Стрелы, изготовленные Кеокотаа, были около двадцати восьми дюймов; мои для большого лука — немного длиннее. Лук Кеокотаа имел длину около четырех футов, и он пользовался им с бесподобной быстротой и искусством.Нападение из засады — любимая тактика индейцев. Поэтому мы все время держались начеку и действовали с величайшей осторожностью. Спасибо реке, проблем с едой у нас не возникало. Каждый день мы ели рыбу, мясо уток и гусей. Нам попадались также дикие индюки, а иногда и олени.Аллигаторы больше не встречались.На второй день после того, как мы сделали стрелы, на берегу обозначилось место, с которого, судя по следам, совсем недавно спустили на воду несколько каноэ. Подойдя ближе, обнаружили покинутый лагерь.Три каноэ, довольно больших. Несколько воинов, может быть даже дюжина. Возле костра Кеокотаа нашел следы мокасин Капаты. Обследовав хорошенько землю, мы пришли к выводу, что, помимо Капаты, здесь побывали по меньшей мере десять тенса и двое-трое начи. Они опередили нас на несколько дней. Чтобы предупредить Ичакоми, нам необходимо незаметно догнать и обогнать их.Каждый день нам попадались бизоны. Обычно они бродили небольшими стадами, десятка по два, а то и меньше, но стад стало много. На небольшом пространстве мы насчитали их как-то до полусотни.Приближалась осень, ночи становились прохладными. Вставал вопрос о добыче бизоньих шкур и пополнении запасов мяса. Но, несмотря на то, что бизонов было много, нам не удавалось подойти к ним достаточно близко. Видимо, недавно их здорово напугали, и это, несомненно, сделал Капата со своими людьми.Мы подстрелили несколько антилоп, но их красивые шкуры не годились для защиты от сильных холодов прерий. Река петляла в своем песчаном русле, становясь все мельче. То тут, то там на дне виднелась крупная галька и даже водоросли. По берегам то тянулись заросли густого кустарника, то плотной стеной стоял лес.Саким всегда настаивал на том, чтобы мы как можно больше узнавали об индейцах, об их характере, обычаях. Возвращаясь из индейских поселений или с совместной охоты, мы шли к нашему наставнику и рассказывали ему обо всем, чему научились, что узнали. Постепенно это вошло у нас в привычку.Все долгие дни, которые мы с Кеокотаа проводили в каноэ, я засыпал его вопросами. Сначала он уклонялся от прямых ответов, но постепенно разговорился. Мы даже попытались сравнить некоторые черты наших народов. Он, например, никогда не видел лысых людей, и мне пришлось объяснять ему, как они выглядят. Тогда мой друг вспомнил, что видел лысого, конечно, белого мужчину, а лысых индейцев не встречал никогда. Я тоже не видел. Никогда не видел я индейцев, страдающих ревматизмом, испорченные зубы тоже были у них редкостью.Доплыв до густых зарослей молодых тополей и ивняка, мы решили оставить каноэ на берегу и продолжить путь по суше. Воды в реке становилось все меньше, и впереди мы разглядели участок русла, где вода исчезала совсем. Мы положили каноэ вверх дном на старые бревна и забросали его ветками и всякими обломками, чтобы уберечь от солнца и посторонних глаз.Наши мешки поистощились, и мы теперь все больше нуждались в пище. По нескольку дней нам не попадалось ни рыбы, ни дичи. Но той ночью удача улыбнулась нам.Мы шли вдоль русла реки, прячась за деревьями и кустами, и вдруг наткнулись на озерцо, где утоляли жажду самка бизона и ее детеныш. Они стояли довольно далеко от нас, и Кеокотаа предоставил стрелять мне. Из своего большого лука я уложил самку с первого выстрела. Детеныш убежал, а мы подошли к убитому животному и стали снимать с него шкуру и свежевать тушу.На берегу нашли впадину, развели в ней небольшой костер и, нарезав мясо на полоски, приступили к утомительному процессу копчения. Мы объелись свежими бифштексами. Я тоже уже приобрел привычку индейцев есть непомерно много, когда имеется еда, поскольку период голода настанет непременно.На рассвете, спустившись к ручейку, чтобы умыться, я увидел детеныша бизона. Он уставился на меня и, казалось, раздумывал — убежать или нет. Я стал с ним разговаривать и, из жалости к нему, оставил на плоском камне небольшую кучку соли. Отойдя, увидел, что малыш нюхает то место, на котором я стоял. А когда я вернулся, чтобы снова взглянуть на него, он лизал камень, на котором лежала соль. Глава 14 Дождь мы заметили издалека, когда поднялись на гребень горы в четверти мили от реки. Его стальная стена двигалась через равнину прямо на нас, и укрыться нам было негде.Одинокое дерево с раскидистыми ветвями нас не привлекло, мы хорошо знали, что молния чаще всего ударяет именно в одинокие деревья.Нам пришлось спуститься вниз и пойти вдоль реки. В течение нескольких минут ее сухое песчаное русло превратилось в шумный поток, напоенный дождем.Я натянул на себя клеенку, доставшуюся мне от отца, — он пользовался ею во время морских путешествий — не столько ради того, чтобы защитить себя от дождя, сколько чтобы прикрыть пистолеты и сохранить сухим порох.Гроза быстро приближалась, накрывая все окрестности. Через минуту мы промокли до нитки, трава стала скользкой, началась слякоть, и мы поспешили к прибрежному леску, где можно было найти топливо. Оглянувшись, я увидел детеныша бизона. Он стоял одиноко, горестно опустив голову.— Пойдем! — позвал я. — Пойдем с нами!Он медлил, тоскливо глядя на нас. Я снова позвал его. Он сделал несколько шагов и остановился. Мы вошли в мокрый лес.С деревьев капало, под ногами текло, но нам повезло: мы нашли почти сухое место под деревьями, толстые ветки которых переплелись между собой. Сразу же принялись закрывать просветы между ветвями кусками коры с поваленных деревьев и другими ветками. Скоро наше укрытие стало вполне надежным.Под импровизированным навесом лежала куча поваленных деревьев и сучьев. Она напоминала мне то место, где я сломал ногу, и я ходил здесь с осторожностью. С некоторых упавших деревьев свисали большие клочья коры; и кора, и листья оказались еще сухими. Мы собрали их и сумели развести маленький костер. Прикрепив большие сучья к веткам соседних деревьев, соорудили себе нечто вроде шалаша. Защита от дождя получилась вполне эффективная. Правда, крупные холодные капли иногда просачивались внутрь, но что они значили по сравнению с ливнем и ветром, бушевавшими снаружи!Кеокотаа начал трудиться над шкурой самки бизона, которую мы убили. Он выскреб ее дочиста и растянул на кольях. Все это следовало сделать раньше, но не хватило времени. Я занялся изготовлением пары мокасин из шкуры оленя, которого мы убили еще раньше.Подняв голову от работы, я вдруг увидел футах в пятидесяти от нас детеныша бизона и опять заговорил с ним. Кеокотаа глянул на меня и что-то проворчал, а когда я снова посмотрел в его сторону, он сделал насмешливый жест, показывая бизону, что я — его мама.— Он уйдет от нас, когда мы встретим других бизонов, — вздохнул я и сам поверил в это.Время от времени мы вставали и укрепляли наш шалаш, добавляя коры в те места, откуда еще капало. И все-таки нас радовало наше временное пристанище, достаточно сухое и надежно скрытое.Бродя по лесу вокруг лагеря, я наткнулся на несколько вязов, увитых виноградом. Здесь уже побывал медведь, но и нам достались спелые гроздья. Я собрал сколько мог унести и принес в лагерь эту замечательную добавку к нашей мясной диете.Две грозди положил перед бизоненком, но он отскочил прочь. Я все же оставил ему виноград и потом заметил, как он нюхает его. Думаю, малыш съел его, но увидеть этого мне не довелось, так как, возвращаясь к нашему укрытию, вдруг услышал резкий треск ломающейся ветки.Пригнувшись там, где меня застал звук, я подумал о своем луке, который лежал в дюжине футов от меня, вынул нож и стал ждать.Наш костер тлел. Кеокотаа исчез. Должно быть, затаился где-то рядом. Лук не принес бы пользы в такой гуще деревьев и кустов. Но Кеокотаа имел копье.Довольно долго стояла тишина. Вдруг неподалеку кто-то зашевелился. Двигался определенно человек. Затем послышалось какое-то щелканье, будто складывали ветки. Осторожно шагнув в сторону, я посмотрел сквозь деревья.На открытой поляне старик индеец собирал ветки для костра. Он казался встревоженным, часто выпрямлялся, оглядывался, и я тоже оглянулся, продолжая краем глаза следить за ним. Подобрав еще несколько веток, старик поднял свою ношу и собрался уходить, но перед этим снова посмотрел в мою сторону.Я не двигался, и меня он не заметил. Наконец старик повернулся и поплелся между деревьями. Я прошел за ним всего ярдов десять и увидел лагерь: три женщины, несколько детей, полдюжины пожилых мужчин и подросток. Парню, видимо, не было еще шестнадцати, будь он старше, не сидел бы в лагере, а бродил где-нибудь с воинами, в походе.Подошел Кеокотаа и прошептал:— Пони.Название ничего мне не говорило, но существовало много племен, которых я не знал.— Мы поговорим.Он сказал это тихо, а потом издал громкий крик.Индейцы повернулись, увидели его. Кеокотаа вышел вперед и поднял вверх руку с раскрытой ладонью.Некоторые схватились за оружие и стояли в ожидании. Потом появился я, и они удивленно забормотали. Несмотря на то, что солнце и ветер сделали меня почти таким же смуглым, как Кеокотаа, все сразу поняли, что я не индеец и они такого никогда не видели.Кеокотаа снова заговорил, они понимали его, а я — нет. Мы подошли к их лагерю, и скоро мой друг завязал разговор со всеми индейцами. Время от времени они смотрели на меня, и я понял, что он рассказывает обо мне. Что именно он говорил, я понятия не имел. Оказалось, что только один из них встречал белого человека раньше. Пони только недавно появились в этих краях, откуда они пришли, я не знал. Главное — они видели Ичакоми. А когда они скрывались за деревьями, растущими на вершине длинной горной гряды, в полумиле от них по долине внизу прошел отряд начи и тенса, который возглавлял человек, похожий на Капату.Последовал долгий разговор, из которого я ничего не понял, пока Кеокотаа не перевел его мне. Очевидно, наши новые знакомые возвращались к своему племени. Коунджерос, ветвь народа, который назывался апачи и включал в себя множество племен, вышли на тропу войны.Коунджерос уничтожили всех индейцев, которые попадались на их пути, и убили даже нескольких испанцев, оказавшихся слишком далеко от дома. Это были злобные, отчаянные воины, которые, вероятно, хотели завоевать все земли между Арканзасом и другой большой рекой, расположенной южнее.— Что они сказали об Ичакоми? — спросил я.— Ее отряд недалеко от гор, но пони думают, что его перебьют.— А что насчет тенса?— По их мнению, они в дружеских отношениях с коунджерос, но им точно не известно.Наша беседа затянулась. Кеокотаа, побуждаемый мною, задавал им много вопросов о самой стране, о реках, горах, о животном мире.По их рассказам, здесь водилось много бизонов, большие стада антилоп, несколько видов оленей, включая многочисленный вид, скорее всего, вапити или лосей. Индейские поселения встречались редко. Некоторые из небольших племен апачей, когда позволяла погода, возделывали вдоль рек кукурузные поля.Когда мы расстались с пони, дождь прекратился. Склоны холмов покрылись скользкой грязью, а река неслась в широком русле бурным потоком. Небо на западе закрывали облака. Скоро, сообщили нам пони, мы увидим горы.Прибрежная растительность поредела, за ней, насколько хватало взгляда, расстилалась бескрайняя прерия, по которой бродило бессчетное количество бизонов. Мы продвигались вперед с осторожностью, так как не хотели лишних проблем.Небо над нашими головами теперь напоминало купол огромного голубого шатра, по которому плыли облака. Вокруг разливалось море травы, и только изредка виднелись группы деревьев. Мы не видели индейцев и не находили никаких следов. Несколько раз нам попадались черные медведи и однажды рыжая рысь, которая при нашем приближении отскочила прочь, но затем вернулась на прежнее место, где она пожирала недавно убитого кролика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39