https://wodolei.ru/brands/Jacob_Delafon/odeon/
Это не дало никаких результатов. Германия «вознаградила» Голландию за ее помощь, разрушая во время второй мировой войны ее города и высылая ее население.
Крупп сумел разработать множество технических усовершенствований, результатом которых явилось производство восьми новых типов пушек и строительство многочисленных подводных лодок. Гитлер мог воспользоваться этим еще в 1933 году. Совершенствование самих пушек производилось в Берлине на фиктивном станкостроительном заводе «Кох унд Кинцле-энтвиклунг». Этот завод, видимо, никогда, не вызывал подозрений у шпионов союзников, которые не были на высоте. Что касается Круппа, то он понял значение промышленного шпионажа и для этого еще в 1920 году основал бюро в Эссене. Это бюро занималось также камуфляжем. Оно сумело похитить у французов Гроса и Макса пушку, которая стреляла по Парижу в 1918 году, закамуфлированная в гигантской заводской трубе. Если бы нам пришла в голову элементарная мысль сравнить фотоснимки завода Круппа в 1918 и 1943 годах, мы обнаружили бы эту трубу, которая никогда не дымила, а если бы ее осмотрели, нашли бы в ней гигантские пушки! Однако французской контрразведке в Рейнской области, видимо, не пришла в голову эта мысль, хотя она действовала достаточно энергично.
Со своей стороны, контрразведка Круппа разработала бесчеловечную технику облучения посетителей, конечно без их ведома, большой дозой икс-лучей. Икс-лучи засвечивали фотопленку, вызывая в то же время серьезные физические расстройства, но это было совершенно безразлично Густаву Круппу.
В августе 1933 года на заводах Круппа было объявлено обязательным гитлеровское официальное приветствие. В январе 1933 года с его заводов были изгнаны евреи. С 1933 по сентябрь 1939 года 700 служащих Круппа были отправлены в концентрационный лагерь, а в 1945 году в подвале бюро Густава Круппа в Эссене союзники обнаружили камеру пыток догитлеровских времен. Как видно, служба промышленной безопасности Круппа применяла все средства, в том числе «шарффернемунг» (энергичный допрос). Безопасность эта была идеальной. Мы не хотим этим сказать, что насилие и пытки необходимы для безопасности, а просто безопасности нужно придавать более серьезное значение в промышленности, чем в армии. Впрочем, встает один вопрос: кто обеспечивал эту безопасность с 1935 года?
Довольно интересными являются кадры киносъемки собраний, на которых присутствовал Гитлер и другие нацистские главари. Эти фильмы существуют и поныне, и одна частная английская телевизионная компания воспроизвела их в 1965 году в великолепном документальном фильме Питера Бэтти «Фирма Круппа». Один из кадров этого фильма особенно примечателен. Мы видим Гитлера и Густава Круппа рядом во время спуска на воду в 1938 году крейсера «Принц Евгений» на судостроительных верфях Круппа в Киле. Этот крейсер как военный трофей был использован американцами всего через 10 лет после его спуска на воду в качестве мишени во время атомного эксперимента в Бикини.
Германия показала нам, что сумасшедший фюрер вместе с энергичными технократами образуют великолепную амальгаму.
Геббельс в своем «Дневнике» говорит, что он встречался с Густавом Круппом и нашел его преждевременно состарившимся, совершенно впавшим в детство.
Другие немецкие секреты охранялись хуже, чем секреты Круппа, и в частности секрет удушающих отравляющих веществ. В этой области были достигнуты огромные успехи в период между 1915 годом и концом первой мировой войны. Самые опасные газы были изобретены в 1918 году, но, к счастью, перемирие помешало их применению. С тех пор, видимо, не было достигнуто крупных успехов, разве что в области удешевления производства боевых отравляющих веществ. Несмотря на то что военные платят дорого за боевые отравляющие вещества, их производство рентабельно для заводчика, если они производятся одновременно с некоторыми пластическими веществами. Однако это дает возможность констатировать производство газов и даже устанавливать по количеству пластических веществ, поступающих на рынок, количество производимых боевых отравляющих веществ.
Поэтому французское Второе бюро через посредство промышленников и химиков, которые его осведомляли, в период между двумя мировыми войнами всегда было в курсе германского производства боевых отравляющих веществ. Это – пример промышленного шпионажа, не сопряженного с трудностями и основанного лишь на логических умозаключениях.
В 1936 году Второе бюро завербовало исключительно знающего венгерского химика, совершавшего поездки в Германию. В одну из своих поездок в Мангейм он раздобыл формулы комбинированного производства удушающих веществ и пластических веществ. В Париже ему заплатили 5 тыс. франков. Он счел, что этого мало, и снова поехал в Германию, где продал следующую информацию: «Французы располагают вашими формулами». За это он получил гораздо более крупную сумму. Это – пример двойного агента промышленного шпионажа, причем разоблачившего самого себя, что случается не часто.
Масштабы промышленного шпионажа вынудили в период между двумя мировыми войнами некоторые французские компании принять энергичные, а иногда смехотворные меры предосторожности для охраны своих промышленных секретов. Часто называют крупную компанию по производству шин, в которой возникла нелепая мысль изменить градуировку на шкалах всех термометров. В данном случае была проявлена чрезмерная, хотя по существу довольно понятная, предосторожность. Тесные связи между французской и немецкой промышленностью превращали эти меры предосторожности в нелепость. Во время войны эти связи переросли в сотрудничество. Подводя итоги, можно утверждать, что обо всем, что делалось в 1918–1939 годах во французской промышленности, немедленно сообщалось в Германию. В период между двумя мировыми войнами Франция широко снабжала германскую военную промышленность не только материалами, но и промышленной информацией. Вскоре после поражения 1940 года на французские заводы явились представители германских комиссий по перемирию, которые были великолепно информированы обо всем, что делалось на заводах. Во многих случаях источником информации оказывались сами французские предприниматели. Это – крайне любопытная и важная форма промышленного шпионажа, но она полностью выходит за рамки нашей темы.
Предвидя тесное сотрудничество, французские промышленники давали точные ответы на чрезвычайно подробные вопросники. После этого отраслевые промышленные организации в Германии обобщали ответы, затем передавали их гражданским и военным органам, которые могли использовать эти данные. Как мы увидим далее, таким образом создавались лучшие условия для организации промышленного грабежа Франции и всей Европы с 1940 года вплоть до освобождения.
В то время Германия широко использовала также репутацию своего патентного бюро, которое действительно выдавало для ознакомления наиболее детально разработанные патенты, но оно предоставляло также в распоряжение немецких гражданских и военных лиц подробнейшую информацию обо всех заявках на получение патента, поступавших из-за границы. Вся германская промышленность использовалась как огромная разведывательная сеть. Выдержка из книги Алена Герена «Серый генерал» позволяет составить представление об этом: на Елисейских полях довоенного Берлина, каковыми была Унтер-ден-Линден, Бюро NW 7 выдавало себя за берлинский филиал огромного концерна химической промышленности «ИГ Фарбениндустри». И действительно, это был филиал, но филиал очень своеобразный. Прежде всего, директором был человек с большим весом – доктор Макс Илгнер, племянник президента административного совета «ИГ Фарбен». Кроме того, к руководству принадлежали: Герман Шмитц, брат одного издиректоров нью-йоркского филиала «ИГ Фарбен» – «Кемикл инкорпорейтед», Рудольф Илгнер, проживавший в США с 1923 года и натурализовавшийся в 1930 году, доктор политических наук, член 14 административных советов в семи странах, и т. д. Почему Макс Илгнер хотел с 1926 года лично руководить берлинским бюро? Почему он должен был возглавлять его до 1945 года? Потому что Бюро NW 7 было очень своеобразным филиалом. Один из служащих бюро заявил: «Наша работа заключалась в подготовке… всякого рода документов, досье, докладов, карт и шифров по заказу верховного командования вермахта; в дополнении их с помощью досье нашего бюро и досье верховного командования; в подготовке докладов и карт, касающихся промышленности и сельского хозяйства иностранных государств».
Точно так же в обвинительном акте военного трибунала в Нюрнберге, составленном для процесса, происходившего 29–30 июля 1948 г., можно прочесть о шпионаже, которым занимался «ИГ Фарбен» во всем мире, следующие строки: «На основе докладов, получаемых от главных руководителей заводов «ИГ Фарбен» за границей, и на основе тщательных исследований, которыми занимались его специалисты в Германии, «ИГ Фарбен» давала вермахту и другим органам нацистского правительства информацию о загранице политического, экономического и военного характера. Закамуфлированные предприятия «ИГ Фарбен» явились идеальным средством шпионажа; высокие правительственные деятели и государственные служащие, отправляясь за границу, часто просили «ИГ Фарбен» направить их для отвода глаз в один из его заграничных филиалов, с тем чтобы они могли маскировать свою деятельность. Через посредство своих главных агентов за границей… «ИГ Фарбен» часто получал донесения, содержащие информацию по экономическим, политическим и военным вопросам. Его заграничные агенты в большинстве случаев входили в абвер и организации нацистской партии. Кроме того, донесения получались, анализировались, обобщались и направлялись в административный совет и различные заинтересованные органы третьего рейха через посредство берлинского Бюро NW 7. Это бюро подготавливало также специальные доклады и карты».
Подобное сочетание промышленного шпионажа с военным возможно лишь при тоталитарном режиме.
Несомненно, что гитлеровская Германия занимала доминирующее положение в промышленном шпионаже в Европе в период между двумя мировыми войнами. Другие страны, видимо, занимались промышленным шпионажем меньше. Может быть, именно эта слабость промышленного и экономического шпионажа в Европе и обусловила крупные финансовые скандалы, как, например, известный случай с Иваром Крейгером, который окончился гибелью – убийством или самоубийством? – шведского спичечного короля. Дело заключалось в фабрикации фальшивых акций крупных промышленных компаний и банков. Эти акции вносились в банки в качестве гарантийного вклада. Все эти злоупотребления были раскрыты. Характерно, что ни в одной из многочисленных книг о Крейгере не делается попытки (по крайней мере, насколько мне известно) связать это дело с делом Лемуана. Лемуан был руководителем отдела подложных документов французского Второго бюро в период 1930–1935 годов. Он в своекорыстных целях продавал подложные документы людям из преступного мира или иностранцам без определенных занятий. Его в конце концов поймали с поличным.
Позволительно спросить, поскольку даты почти совпадают: не Лемуан ли фабриковал фальшивые акции для Крейгера?
К научно-промышленной информации проявляли так мало интереса, что, когда еще до начала второй мировой войны возникло предположение, что немцы создали радиолокационную установку, английские секретные службы оказались не в состоянии найти агента, обладающего необходимыми познаниями в электронике, и изобретателю английской системы радиолокационных установок Роберту Уотсону-Уатту пришлось самому заняться сбором информации в Германии.
Это также одна из тех историй, которые до проверки кажутся совершенно неправдоподобными. Если бы Роберта Уотсона-Уатта арестовало гестапо и он был бы вынужден под пыткой давать показания, то не только задержалось бы создание английской радиолокационной сети, но немцы смогли бы создать свою систему раньше англичан и битва за Англию, может быть, приняла бы иной оборот.
В это время немцы проявляли особый интерес к методам закалки стали, используемой в строительстве английских танков. Некий англичанин Артур Гордон Оуэне, приехав в Германию, установил связь с немецкими секретными органами в Гамбурге, которым предложил свои услуги в любом деле, направленном против Англии. Вначале его сочли сумасшедшим. Тогда Оуэне запросил за услуги 2 тыс. ф. ст. в год. После этого к нему отнеслись серьезно и завербовали в качестве тайного агента. Ему удалось раздобыть формулу сплава, используемого при строительстве танков. Он оставался шпионом до начала войны. Немцы снабдили его радиопередатчиком для поддержания с ними связи, однако Оуэне был совершенно неспособен научиться азбуке Морзе. Вскоре Оуэнса «засекли», и ему пришлось скрыться. В декабре 1940 года он просил немцев дать ему 500 ф. ст., чтобы он мог выпутаться из беды. Деньги немедленно дало ему японское посольство в Лондоне, всегда готовое помочь немцам. Весной 1941 года после безуспешных попыток выбраться из Англии он был арестован и пробыл в тюрьме значительное время; теперь Оуэне живет в Ирландии. Вероятно, это единственный шпион, который еще не написал своих мемуаров.
Во Франции германский шпионаж был настолько активен, а борьба с ним была настолько слаба, что практически он не встречал никакого противодействия. Шпионаж почти не считался преступлением.
Главные немецкие организации военного шпионажа, и в частности организация Пуарье-Обена, который работал в газете «Тан», также занимались, причем в широких масштабах, промышленным шпионажем. Организация Пуарье-Обена, как и многие частные лица, получила известность благодаря «Канар аншене». Эта организация была раскрыта, но дальнейшее расследование застопорилось, так как умер один из ее членов, которого оперировал военный хирург. «Канар аншене» в то время писала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Крупп сумел разработать множество технических усовершенствований, результатом которых явилось производство восьми новых типов пушек и строительство многочисленных подводных лодок. Гитлер мог воспользоваться этим еще в 1933 году. Совершенствование самих пушек производилось в Берлине на фиктивном станкостроительном заводе «Кох унд Кинцле-энтвиклунг». Этот завод, видимо, никогда, не вызывал подозрений у шпионов союзников, которые не были на высоте. Что касается Круппа, то он понял значение промышленного шпионажа и для этого еще в 1920 году основал бюро в Эссене. Это бюро занималось также камуфляжем. Оно сумело похитить у французов Гроса и Макса пушку, которая стреляла по Парижу в 1918 году, закамуфлированная в гигантской заводской трубе. Если бы нам пришла в голову элементарная мысль сравнить фотоснимки завода Круппа в 1918 и 1943 годах, мы обнаружили бы эту трубу, которая никогда не дымила, а если бы ее осмотрели, нашли бы в ней гигантские пушки! Однако французской контрразведке в Рейнской области, видимо, не пришла в голову эта мысль, хотя она действовала достаточно энергично.
Со своей стороны, контрразведка Круппа разработала бесчеловечную технику облучения посетителей, конечно без их ведома, большой дозой икс-лучей. Икс-лучи засвечивали фотопленку, вызывая в то же время серьезные физические расстройства, но это было совершенно безразлично Густаву Круппу.
В августе 1933 года на заводах Круппа было объявлено обязательным гитлеровское официальное приветствие. В январе 1933 года с его заводов были изгнаны евреи. С 1933 по сентябрь 1939 года 700 служащих Круппа были отправлены в концентрационный лагерь, а в 1945 году в подвале бюро Густава Круппа в Эссене союзники обнаружили камеру пыток догитлеровских времен. Как видно, служба промышленной безопасности Круппа применяла все средства, в том числе «шарффернемунг» (энергичный допрос). Безопасность эта была идеальной. Мы не хотим этим сказать, что насилие и пытки необходимы для безопасности, а просто безопасности нужно придавать более серьезное значение в промышленности, чем в армии. Впрочем, встает один вопрос: кто обеспечивал эту безопасность с 1935 года?
Довольно интересными являются кадры киносъемки собраний, на которых присутствовал Гитлер и другие нацистские главари. Эти фильмы существуют и поныне, и одна частная английская телевизионная компания воспроизвела их в 1965 году в великолепном документальном фильме Питера Бэтти «Фирма Круппа». Один из кадров этого фильма особенно примечателен. Мы видим Гитлера и Густава Круппа рядом во время спуска на воду в 1938 году крейсера «Принц Евгений» на судостроительных верфях Круппа в Киле. Этот крейсер как военный трофей был использован американцами всего через 10 лет после его спуска на воду в качестве мишени во время атомного эксперимента в Бикини.
Германия показала нам, что сумасшедший фюрер вместе с энергичными технократами образуют великолепную амальгаму.
Геббельс в своем «Дневнике» говорит, что он встречался с Густавом Круппом и нашел его преждевременно состарившимся, совершенно впавшим в детство.
Другие немецкие секреты охранялись хуже, чем секреты Круппа, и в частности секрет удушающих отравляющих веществ. В этой области были достигнуты огромные успехи в период между 1915 годом и концом первой мировой войны. Самые опасные газы были изобретены в 1918 году, но, к счастью, перемирие помешало их применению. С тех пор, видимо, не было достигнуто крупных успехов, разве что в области удешевления производства боевых отравляющих веществ. Несмотря на то что военные платят дорого за боевые отравляющие вещества, их производство рентабельно для заводчика, если они производятся одновременно с некоторыми пластическими веществами. Однако это дает возможность констатировать производство газов и даже устанавливать по количеству пластических веществ, поступающих на рынок, количество производимых боевых отравляющих веществ.
Поэтому французское Второе бюро через посредство промышленников и химиков, которые его осведомляли, в период между двумя мировыми войнами всегда было в курсе германского производства боевых отравляющих веществ. Это – пример промышленного шпионажа, не сопряженного с трудностями и основанного лишь на логических умозаключениях.
В 1936 году Второе бюро завербовало исключительно знающего венгерского химика, совершавшего поездки в Германию. В одну из своих поездок в Мангейм он раздобыл формулы комбинированного производства удушающих веществ и пластических веществ. В Париже ему заплатили 5 тыс. франков. Он счел, что этого мало, и снова поехал в Германию, где продал следующую информацию: «Французы располагают вашими формулами». За это он получил гораздо более крупную сумму. Это – пример двойного агента промышленного шпионажа, причем разоблачившего самого себя, что случается не часто.
Масштабы промышленного шпионажа вынудили в период между двумя мировыми войнами некоторые французские компании принять энергичные, а иногда смехотворные меры предосторожности для охраны своих промышленных секретов. Часто называют крупную компанию по производству шин, в которой возникла нелепая мысль изменить градуировку на шкалах всех термометров. В данном случае была проявлена чрезмерная, хотя по существу довольно понятная, предосторожность. Тесные связи между французской и немецкой промышленностью превращали эти меры предосторожности в нелепость. Во время войны эти связи переросли в сотрудничество. Подводя итоги, можно утверждать, что обо всем, что делалось в 1918–1939 годах во французской промышленности, немедленно сообщалось в Германию. В период между двумя мировыми войнами Франция широко снабжала германскую военную промышленность не только материалами, но и промышленной информацией. Вскоре после поражения 1940 года на французские заводы явились представители германских комиссий по перемирию, которые были великолепно информированы обо всем, что делалось на заводах. Во многих случаях источником информации оказывались сами французские предприниматели. Это – крайне любопытная и важная форма промышленного шпионажа, но она полностью выходит за рамки нашей темы.
Предвидя тесное сотрудничество, французские промышленники давали точные ответы на чрезвычайно подробные вопросники. После этого отраслевые промышленные организации в Германии обобщали ответы, затем передавали их гражданским и военным органам, которые могли использовать эти данные. Как мы увидим далее, таким образом создавались лучшие условия для организации промышленного грабежа Франции и всей Европы с 1940 года вплоть до освобождения.
В то время Германия широко использовала также репутацию своего патентного бюро, которое действительно выдавало для ознакомления наиболее детально разработанные патенты, но оно предоставляло также в распоряжение немецких гражданских и военных лиц подробнейшую информацию обо всех заявках на получение патента, поступавших из-за границы. Вся германская промышленность использовалась как огромная разведывательная сеть. Выдержка из книги Алена Герена «Серый генерал» позволяет составить представление об этом: на Елисейских полях довоенного Берлина, каковыми была Унтер-ден-Линден, Бюро NW 7 выдавало себя за берлинский филиал огромного концерна химической промышленности «ИГ Фарбениндустри». И действительно, это был филиал, но филиал очень своеобразный. Прежде всего, директором был человек с большим весом – доктор Макс Илгнер, племянник президента административного совета «ИГ Фарбен». Кроме того, к руководству принадлежали: Герман Шмитц, брат одного издиректоров нью-йоркского филиала «ИГ Фарбен» – «Кемикл инкорпорейтед», Рудольф Илгнер, проживавший в США с 1923 года и натурализовавшийся в 1930 году, доктор политических наук, член 14 административных советов в семи странах, и т. д. Почему Макс Илгнер хотел с 1926 года лично руководить берлинским бюро? Почему он должен был возглавлять его до 1945 года? Потому что Бюро NW 7 было очень своеобразным филиалом. Один из служащих бюро заявил: «Наша работа заключалась в подготовке… всякого рода документов, досье, докладов, карт и шифров по заказу верховного командования вермахта; в дополнении их с помощью досье нашего бюро и досье верховного командования; в подготовке докладов и карт, касающихся промышленности и сельского хозяйства иностранных государств».
Точно так же в обвинительном акте военного трибунала в Нюрнберге, составленном для процесса, происходившего 29–30 июля 1948 г., можно прочесть о шпионаже, которым занимался «ИГ Фарбен» во всем мире, следующие строки: «На основе докладов, получаемых от главных руководителей заводов «ИГ Фарбен» за границей, и на основе тщательных исследований, которыми занимались его специалисты в Германии, «ИГ Фарбен» давала вермахту и другим органам нацистского правительства информацию о загранице политического, экономического и военного характера. Закамуфлированные предприятия «ИГ Фарбен» явились идеальным средством шпионажа; высокие правительственные деятели и государственные служащие, отправляясь за границу, часто просили «ИГ Фарбен» направить их для отвода глаз в один из его заграничных филиалов, с тем чтобы они могли маскировать свою деятельность. Через посредство своих главных агентов за границей… «ИГ Фарбен» часто получал донесения, содержащие информацию по экономическим, политическим и военным вопросам. Его заграничные агенты в большинстве случаев входили в абвер и организации нацистской партии. Кроме того, донесения получались, анализировались, обобщались и направлялись в административный совет и различные заинтересованные органы третьего рейха через посредство берлинского Бюро NW 7. Это бюро подготавливало также специальные доклады и карты».
Подобное сочетание промышленного шпионажа с военным возможно лишь при тоталитарном режиме.
Несомненно, что гитлеровская Германия занимала доминирующее положение в промышленном шпионаже в Европе в период между двумя мировыми войнами. Другие страны, видимо, занимались промышленным шпионажем меньше. Может быть, именно эта слабость промышленного и экономического шпионажа в Европе и обусловила крупные финансовые скандалы, как, например, известный случай с Иваром Крейгером, который окончился гибелью – убийством или самоубийством? – шведского спичечного короля. Дело заключалось в фабрикации фальшивых акций крупных промышленных компаний и банков. Эти акции вносились в банки в качестве гарантийного вклада. Все эти злоупотребления были раскрыты. Характерно, что ни в одной из многочисленных книг о Крейгере не делается попытки (по крайней мере, насколько мне известно) связать это дело с делом Лемуана. Лемуан был руководителем отдела подложных документов французского Второго бюро в период 1930–1935 годов. Он в своекорыстных целях продавал подложные документы людям из преступного мира или иностранцам без определенных занятий. Его в конце концов поймали с поличным.
Позволительно спросить, поскольку даты почти совпадают: не Лемуан ли фабриковал фальшивые акции для Крейгера?
К научно-промышленной информации проявляли так мало интереса, что, когда еще до начала второй мировой войны возникло предположение, что немцы создали радиолокационную установку, английские секретные службы оказались не в состоянии найти агента, обладающего необходимыми познаниями в электронике, и изобретателю английской системы радиолокационных установок Роберту Уотсону-Уатту пришлось самому заняться сбором информации в Германии.
Это также одна из тех историй, которые до проверки кажутся совершенно неправдоподобными. Если бы Роберта Уотсона-Уатта арестовало гестапо и он был бы вынужден под пыткой давать показания, то не только задержалось бы создание английской радиолокационной сети, но немцы смогли бы создать свою систему раньше англичан и битва за Англию, может быть, приняла бы иной оборот.
В это время немцы проявляли особый интерес к методам закалки стали, используемой в строительстве английских танков. Некий англичанин Артур Гордон Оуэне, приехав в Германию, установил связь с немецкими секретными органами в Гамбурге, которым предложил свои услуги в любом деле, направленном против Англии. Вначале его сочли сумасшедшим. Тогда Оуэне запросил за услуги 2 тыс. ф. ст. в год. После этого к нему отнеслись серьезно и завербовали в качестве тайного агента. Ему удалось раздобыть формулу сплава, используемого при строительстве танков. Он оставался шпионом до начала войны. Немцы снабдили его радиопередатчиком для поддержания с ними связи, однако Оуэне был совершенно неспособен научиться азбуке Морзе. Вскоре Оуэнса «засекли», и ему пришлось скрыться. В декабре 1940 года он просил немцев дать ему 500 ф. ст., чтобы он мог выпутаться из беды. Деньги немедленно дало ему японское посольство в Лондоне, всегда готовое помочь немцам. Весной 1941 года после безуспешных попыток выбраться из Англии он был арестован и пробыл в тюрьме значительное время; теперь Оуэне живет в Ирландии. Вероятно, это единственный шпион, который еще не написал своих мемуаров.
Во Франции германский шпионаж был настолько активен, а борьба с ним была настолько слаба, что практически он не встречал никакого противодействия. Шпионаж почти не считался преступлением.
Главные немецкие организации военного шпионажа, и в частности организация Пуарье-Обена, который работал в газете «Тан», также занимались, причем в широких масштабах, промышленным шпионажем. Организация Пуарье-Обена, как и многие частные лица, получила известность благодаря «Канар аншене». Эта организация была раскрыта, но дальнейшее расследование застопорилось, так как умер один из ее членов, которого оперировал военный хирург. «Канар аншене» в то время писала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28