«Черт их возьми, – думал Дивайн, – как долго они еще собираются сидеть там, как экспонаты музея восковых фигур? Не предложат даже ломтя поджаренного хлеба или чашку чая!»
Миллингтон оставил Нейлора делать пометки на половицах у камина, которые хотя бы немного изменили свою окраску, что могло случиться, когда что-то пролилось на ковер и затем просочилось через него. Как давно или недавно это произошло, нельзя сказать, пользуясь невооруженным глазом. Но судебные медики, когда они прибудут, смогут составить более определенное мнение.
Сержант спустился в погреб, где Резник с осторожностью двигался вокруг верстака, среди блестящих инструментов.
– Все это просится на выставку, – восхищенно произнес Миллингтон. – Этот педераст тратит больше времени на то, чтобы они блестели, чем фактически пользуется ими.
Резник вспомнил, в какой изысканной манере патологоанатом поправлял свои очки. «Глубокий пролом в затылочной части черепа, обширные внешняя и внутренняя гематомы. Почти несомненно – удар».
– Берите их, – приказал он, – все до одного.
В то время, когда сержант занимался этим, Резник начал просматривать узкие ящички в шкафу: винты с бронзовыми головками, шесть различных сортов гвоздей, сверла, листы шнурки – от грубой до самой тонкой. Между этими листами Резник и обнаружил фотографии. Задержав дыхание, он разложил их на верстаке, как колоду карт.
– Черт возьми! – воскликнул Миллингтон. Резник не произнес ни слова.
Всего было двадцать семь фотографий размером с открытку. Многие из них были несколько смазаны, не в фокусе. Очевидно, или двигался объект съемки, или же снимки делались не совсем твердой рукой. Большинство, но не все, были сделаны на природе, в каком-то парке с качелями. Молодые девушки в джинсах или в купальных костюмах, с открытой грудью, лишь в одних трусах, девочки, машущие руками в сторону камеры, смеющиеся, танцующие, прыгающие через голову. Была одна фотография – слишком темная, чтобы разобрать, что на ней снято. Очевидно, ее делали в коридоре. Была и такая, которая делалась со вспышкой в классной комнате. Четыре последних, которые выложил Резник, были сделаны в плавательном бассейне. На самой последней из них, на краю бассейна стояла худенькая девочка с проглядывающими ребрами, ее пальчики зажимали нос, и она была готова вот-вот прыгнуть в воду.
С первого взгляда на фотографиях не было видно Глории Саммерс, но была Эмили, Эмили Моррисон. Вот она в центре группы, а вот – ближе к заднему плану снимка. Вот она на качелях, весело дрыгает ногами, а рот широко раскрыт не то от удовольствия, не то от страха. Вот она повернулась на голос, который узнала, лицо оживленное, широко раскрылись глаза.
Резник аккуратно сложил фотографии и сунул их в пластиковый пакет, который убрал во внутренний карман куртки вместе со своим бумажником.
– Закончите здесь сами, – бросил он Миллингтону, направившись к лестнице.
Линн Келлог встретила его в прихожей. В руке она держала фотографию класса. Резник взглянул на нее и кивнул.
– Оставайтесь там и расспросите миссис Шепперд. – Он двинулся дальше. – Оставьте с собой Диптака.
Дивайн посторонился в дверях, чтобы пропустить его в кухню, Резник обошел Джоан Шепперд и властно опустил руку на плечо ее мужа.
– Стивен Шепперд, я арестую вас в связи с убийством Глории Саммерс и подозрением в убийстве Эмили Моррисон. Вы можете не говорить ничего, но то, что вы скажете, может быть использовано против вас.
Тело Шепперда, напрягшееся под рукой Резника, постепенно расслабилось, дыхание стало тяжелым, а по лицу покатились слезы. Лицо Джоан Шепперд, сидевшей рядом, застыло в презрительной маске.
– 45 –
– Я думала, что сегодня уж ты мог бы помочь мне, Джек, – укоризненно произнесла жена Скелтона, – в такой-то день.
Скелтон мрачно кивнул. Действительно, завтра будет знаменательный день – день рождения его тестя, восемьдесят первый. Сегодня, чтобы все приготовить, надо целый день биться, как муха о стекло. Старин должен приехать сегодня днем в 5.27 из Ковентри. Год тому назад, когда ему исполнялось восемьдесят, днем в субботу приезжала команда футболистов «Лидс», и жене Скелтона и ее отцу пришлось искать убежища в женском туалете, поскольку на платформах шло ожесточенное сражение между футбольными болельщиками.
С раннего утра в субботу начинался съезд членов семейства: двоюродные братья и сестры из Уттоксетера и Рилла, холостые тройняшки из Видмерпула, методистский священник из Гуля.
– Я, по крайней мере, надеялась, что ты привезешь вино, которое мы заказали у «Трешерса», и обещала, что мы заберем до полудня торт у «Бердса».
Скелтон подошел к жене, чтобы поцеловать ее в лоб. Он был уверен, что она ухитрится отлично проделать все это сама и даже лучше, по всей вероятности, чем с его помощью.
– Прости, дорогая. Но это неотложное дело свалилось на меня именно сегодня.
Взгляд, которым она его наградила в ответ, давал понять, что она с трудом заставила себя поверить мужу. Пройдя половину пути до гаража, он остановился и повернулся, удивившись, что его жена все еще стоит на пороге. Но это была Кейт, замершая в дверях в своей шокирующей, пренебрегающей всякими принятыми нормами одежде. Ее черные джинсы были разорваны поперек около колен, на плече висела матерчатая сумка. Скелтон не знал, возвращается ли она домой или собирается уходить.
– У нас двадцать четыре часа, Чарли.
– Двадцать три, – уточнил Резник, бросив быстрый взгляд на свои часы, – десять минут в ту или другую сторону.
– Мы попросим еще тридцать шесть или тридцать пять, если они понадобятся нам.
– Мы арестуем его до этого, сэр.
– Действительная уверенность или только оптимизм?
– Мы представим ему фотографии, и, я думаю, он начнет говорить.
– А если не начнет?
– Нити, которые Хансен нашел в изобилии в багажнике его машины, мы дали специалистам из лаборатории, чтобы они сравнили с теми обрывками, которые были найдены на теле Глории. Они также проведут анализы пятен на полу гостиной, на молотке и других подобных вещах в подвале. Несомненно, хотя бы один из них будет результативным.
– А не кажется ли вам, что все это пустая трата времени? Ковер уже давно в печи для сжигания мусора.
– Более чем вероятно. Но я отправил туда Марна Дивайна, так, на всякий случай.
Скелтон играл с колпачком своей «вечной» ручки.
– У него есть адвокат?
– По-видимому, нанял. Заехал на «Фестиваль Арнольда Беннетта», где собирается эта публика.
– Кого?
Резник не знал. Да и все, что он слышал об Арнольде Беннетте, это что писатель и юрист чертовски здорово готовил омлет, который и был назван его именем.
– Заворачивай гайки полегоньку, Чарли, не забывай того, что произошло вчера.
– Да, сэр.
«Никаких вариантов, – думал Резник, – второй раз он не совершит ошибки, недооценив Шепперда»
Обычно субботний день Джоан Шепперд протекал следующим образом. Она собирала все полотенца, включая кухонные, и решала, какие из них требуется вначале замочить с отбеливающим порошком, а какие можно заправить сразу в стиральную машину. Затем вытирала пыль с мебели и пылесосила весь дом сверху донизу. Одевалась и шла прогуляться по бульвару, вокруг залива, переходила мост к Сейнсбери. На обратном пути, уже с покупками, она заходила в кафетерий «Хоумбейс» выпить чашку чая с датским печеньем.
В эту субботу она ничего не сделала, хотя на часах было уже пятнадцать минут десятого. Правда, у нее была возможность выпить чашку чая – Линн Келлог попросила разрешения сделать чай, – но Джоан сделала лишь несколько маленьких глоточков.
– Вам следует чего-нибудь поесть, – заметила Линн. Джоан медленно посмотрела на нее.
– Я приму одну из моих таблеток.
Линн отправилась в спальню и принесла флакончик, поставив его на стол рядом со стаканом воды.
– В шкафу около кровати вашего мужа была фотография вашего класса, – сказала Линн, сидя на стуле, который раньше занимал Стивен. – Как вы думаете, зачем он держал ее там?
Джоан вытряхнула одну таблетку себе на ладошку.
– Понятия не имею. – Она положила таблетку на язык и запила водой, правда, не без труда. – Думаю, что она попала туда по ошибке.
Миллингтон держал фотографию обеими руками.
– Кого вы узнаете здесь? Стивен Шепперд моргнул.
– Джоан, конечно, мою жену.
– Кого еще?
– Я не знаю, есть ли там кто-либо еще, кого я знаю.
– Посмотрите еще раз.
Шепперд, казалось, внимательно рассматривал фото, но время шло, а никакого ответа не было.
– Вы смотрите, мистер Шепперд? – спросил Миллингтон.
– Я должен просить вас не придираться к моему клиенту, – вмешался адвокат, заработав при этом от Резника такой незабываемый взгляд, который, казалось, мог испепелить того на месте.
– Посмотрите внимательнее, – предложил Миллингтон, подвинув фотографию поближе. – Скажем, в нижнем ряду.
– Вспомните, – вмешался Резник, – о ном вы говорили вчера. Это записано на пленку.
– Это она? – Шепперд как бы удивленно выпучил глаза.
– Кто?
– Девочка, Глория.
– Это вы должны сказать мне.
– Я полагаю, что это могла бы быть она. Хотя и не очень похожа.
«Хорошо, – подумал Резник, – поиграй, потяни время, мы посмотрим, кто из нас в конце концов окажется более терпеливым»
– Почему вы держали эту фотографию около своей кровати, мистер Шепперд?
– Она не была около моей кровати.
– Она была в шкафу возле вашей кровати.
– Это не одно и то же.
– Это очень близко.
– Все равно это не то же самое…
– Так что?
– То, что вы сказали, звучит так, как если бы я поместил ее туда, чтобы смотреть на нее.
– А что еще можно делать с фотографией? Шепперд начал было отвечать, но раздумал и вместо этого посмотрел на адвоката. Резник и Миллингтон также смотрели на него, как бы призывая его вмешаться. Это был тощий седой мужчина лет шестидесяти, в очках в темной оправе. Его синий костюм был помят после путешествия в автомобиле, и он даже забыл снять с лацкана своего пиджака пластиковую карточку делегата «Фестиваля Арнольда Беннетта». Большая часть его профессиональной жизни прошла в защите прав на недвижимость и взыскании убытков.
– Вот что я вам скажу, Стивен. – Резник поднялся на ноги и позволил себе несколько размяться. – Уже осталось не так много времени до того, как мы сможем устроить перерыв. Думаю, однако, что вы, возможно, еще до перерыва могли бы сказать нам что-либо и о других фотографиях.
Шепперд приложил обе руки к вискам, и Резник догадывался, что под ними в мозгу бьется желание сочинить хоть какую-нибудь историю. Чарли неторопливо достал из кармана пластиковый пакет и пересыпал фотографии из пакета в другую руку.
– Например, об этой. – Резник бросил первую из них на стол прямо перед носом Шепперда. – Или этой. Или этой.
Глаза Стивена Шепперда были закрыты, плотно сжаты. Но Резник полагал, что все равно он знал в деталях все, что было изображено на каждой фотографии, как это бывает в хорошо запомнившихся снах.
После того как Линн Келлог потратила совершенно впустую три четверти часа, пытаясь склонить миссис Шепперд к сотрудничеству, она была уверена, что зря теряет время. Она позвонила, чтобы поговорить с Резником, но он находился в комнате для допросов. Поэтому она попросила соединить ее с суперинтендантом.
– Совершенно верно, – согласился с ней Скелтон, – возвращайтесь сюда.
– А что в отношении Моррисонов, сэр? Не думаете ли вы, что мне следовало бы заехать к ним, сообщить, что под арестом находится подозреваемый?
– Нет. – Скелтон был категоричен. – Еще слишком рано.
Но к тому времени Лоррейн и Майкл Моррисоны уже знали об этом.
Все репортеры, специализирующиеся на преступлениях, имеют друзей в нужных местах, и один из хороших друзей местного репортера был дежурным по участку, когда туда доставили Стивена Шепперда. Телефонный звонок, краткий и безобидный, и репортер был уже на пути в дом Моррисонов. Наклон головы зачастую выразительнее, чем подмаргивание глазом.
Прошлой ночью Майкл Моррисон смог уснуть только с помощью бутылки болгарского красного вина и видеофильма «Ласт Пикчер Шоу» К счастью для Лоррейн, видеомагнитофон был перенесен вниз. Майкл уснул на диванчике, а когда проснулся, обнаружил, что лежит на полу. Он забрался на кровать и натянул на себя одеяло. Там он и находился, когда появился репортер, чтобы узнать реакцию Моррисонов на свежие новости.
Лоррейн была поражена, быстро собралась и теперь металась по кухне, хватаясь за кастрюли и коробки и тут же ставя их на место. Что она чувствовала в это время, она не смогла бы объяснить. Нет, она понимала. Арестованному человеку были предъявлены обвинения в обоих преступлениях. Лоррейн не хотела вспоминать Глорию Саммерс и детали, о которых писали газеты. Это было выше ее сил.
Репортер удалился, чтобы написать сообщение, которое, без сомнения, займет первые полосы национальных газет. Лоррейн сказала пару фраз, которые можно будет привести полностью, не так много, как он хотел бы. Но она обещала, что Майкл и она поговорят с ним еще позднее. А пока она хотела разбудить мужа и сообщить ему новость.
Она нашла номер телефона полицейского участка и попросила Линн Келлог.
– Алло, – произнес голос, – констебль-детектив Келлог слушает.
– Я думала, вы собирались известить нас, – сказала Лоррейн. – Держать нас в курсе событий.
Линн молчала. «Она должна была поехать туда – независимо от того, что говорил Скелтон. Она должна была поехать туда обязательно».
– Вы арестовали кого-то, не правда ли?
– Да, но…
– Это человек, который убил ту, другую девочку, так?
– Мы этого не знаем.
– Но вы так думаете?
– Да, это возможно.
– Тогда что это означает по отношению к Эмили? Что это означает?
Ответ Линн затерялся в треске неловко брошенной Лоррейн трубки. Ее голова уткнулась в стену, судорожные рыдания сотрясали все ее тело. Когда ее коснулся Майкл, Лоррейн подскочила, так как не слышала приближения его шагов по лестнице.
– Все хорошо, – он прижал Лоррейн к груди. – Все нормально, пойдем.
– Они нашли ее, не правда ли? – спросил он, когда Лоррейн наконец оторвалась от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35