Лан-Ар крепко зажмурился, пытаясь прогнать плавающий вокруг туман, а когда вновь открыл глаза, то в потемках увидел все тот же подол из небеленого льна.
– Ну что, красавчик? Жив вроде?
Взгляд ийлура скользнул выше: не очень-то чистый передник, отороченный измявшимся кружевом, накидка, на шее сколотая дешевой брошью… На него с интересом взирала женщина из народа кэльчу. Костяные пластины воинственно торчали в разные стороны, так что голова была похожа на свернувшегося в колючий шар ежа, но при этом ее выпуклый лоб украшал обруч с огромным и наверняка фальшивым рубином.
– Дай-ка я гляну, – вмешался низкий мужской голос, и в поле зрения появился немолодой ийлур. Бородка клинышком, пегие волосы заплетены в две косы. А лицо – желтое, одутловатое, и чернота под глазами, и щека, покореженная рваными шрамами…
Сильные руки перевернули Лан-Ара на другой бок, деловито пощупали затылок.
– М-да. Хорошо я его приложил, – задумчиво подытожил Тимо-Тан, – следующий раз буду осторожнее.
И тут Лан-Ар наконец решил, что пора бы вмешаться в ход событий:
– Почему вы меня связали?
В ответ раздался громогласный хохот.
«Неужели прочитали надпись на ошейнике и хотят отвезти в Храм?!!»
От этой мысли ийлур похолодел. Нет, он готов сделать все что угодно – только чтобы не возвращаться… Потому что тогда – смерть, медленная и мучительная. Никто не будет слушать оправданий раба… Раб он и есть раб. Посвященных – не так уж и много, а вот рабов можно купить и из числа одаренных, и из числа забытых Фэнтаром ийлуров.
Тимо-Тан, отсмеявшись, резко развернул Лан-Ара к себе лицом.
– Э, видишь ли, дружок, мы тут прочитали надпись на твоем ошейнике… – Он сделал паузу, внимательно наблюдая за выражением лица пленника.
– Не надо, – быстро проговорил Лан-Ар, – только не в Храм!
– Вот дурачок, – вмешалась кэльчу, – да скажи ты ему, Тимо-Тан, не то еще помрет со страху, а мы…
– Пусть только попробует, я его из садов Фэнтара достану, – буркнул ийлур. Затем его темные, неопределенного цвета глазки умаслились. – Так вот, мы, видишь ли, с этой достойнейшей женщиной ведем дела торговые. А потому отвезем тебя в свободный город Альдохьен и там продадим какой-нибудь знатной госпоже.
Лан-Ар поперхнулся воздухом. Из огня да в полымя, как говорится; только что он трясся от мысли, что его вернут в Храм, – теперь оказалось, что никто и не собирался возвращать беглеца. Его попросту собирались перепродать.
– И на твоем месте я бы радовалась, – подмигнула кэльчу, – готова руку дать на отсечение, что там, в Храме, за тебя бы принялись ваши заплечных дел мастера. Храмовые рабы просто так не шляются, да еще и переодевшись…
Он промолчал. Да и что тут можно было сказать? Отпустить все равно бы не отпустили, а помощница Тимо-Тана была права. Ну и попасть в Альдохьен – тоже неплохо. А там боги подскажут, что делать дальше…
– Меня ищут, – сказал Лан-Ар, – наверняка у ворот ждут ищейки Храма. Как вы меня провезете?
Вместо ответа Тимо-Тан повертел у него перед носом половинками рабского ошейника.
– Теперь ты – не храмовый раб, приятель. Теперь ты – наш товар, на тебя уже и грамоту нужную нарисовали. Так что не трясись, до Альдохьена мы тебя довезем в целости и сохранности. А что ты сделал такого, что убежал из Храма?
Лан-Ар вздохнул. Снова перед глазами вставала скромная обстановка кельи и хозяин – голый, с перерезанным горлом и с зажатым в руке дешевым браслетиком…
«А может, я его и убил, только боги заставили меня об этом забыть?» – Ийлур вздрогнул. Если и вправду так? Нет, нет, прочь, дурные мысли… В конце концов, только одержимые злыми духами способны на нечто подобное.
– Ничего я не сделал, – пробормотал он, не глядя в глаза любопытной кэльчу, – ничего…
– Невиновные не бегут, – назидательно произнес Тимо-Тан. А затем, обернувшись к женщине, добавил: – Кельма, помоги мне. Надо этого красавчика в кандалы обрядить, чтобы далеко не убежал.
Ийлура ловко подняли, поставили на ноги. Туман перед глазами рассеялся окончательно, мысли прояснились – и Лан-Ар понял, что все это время он провалялся на полу в кузнице.
* * *
Память – скверная штука. Если бы все смертные начинали новый день, не помня ни хорошего, ни плохого, просыпаясь на рассвете с ощущением пустоты, заполнившей «вчера», и чистого листа бумаги, означавшего «сегодня» – жизнь была бы куда проще. Ни мыслей о давно ушедших днях, ни проживания заново и заново того, что хотелось бы забыть.
Лан-Ар плелся за щерим, глядел на его короткий и широкий, словно лопатка, хвост. Отчего-то вспомнились Черные пески и убитый хозяин. Казалось бы – и ничего плохого не произошло тогда, в пустыне, но память упорно, раз за разом возвращала его туда. Словно тайна хозяина была погребена среди аспидных курганов.
– …Иди-ка сюда, бездельник.
Хозяин, посвященный Ин-Шатур, стоял на дне ямы глубиной в два ийлурских роста и был похож на тварь Шейниры, какими их любили изображать на фресках – черные волосы, черное лицо. Только глаза с вертикальным ийлурским зрачком казались двумя яркими кусками бирюзы, оставленными посреди пустыни.
Лан-Ар склонился над ямой.
– Кажется, я просил воды.
Ийлур только прищурился на заходящее солнце – кровавый шар над черной долиной – и спешно поклонился.
– Прошлый раз, хозяин, когда ты просил воды, я ее принес. Но уже прошло полдня, ты наверняка запамятовал.
Посвященный громко выругался, что было совсем не к лицу служителю Пресветлого.
– Ну так принеси еще!
Лан-Ар вздохнул и поспешил к бурдюкам с водой, по щиколотку увязая в крупном черном песке и мысленно умоляя Фэнтара вернуть рассудок хозяину, потому что, если Ин-Шатур не образумится, оба они навсегда так и останутся в этой проклятой долине.
…Черные пески. Мертвая, страшная пустыня на южной окраине Эртинойса, где не растет ничего. Совсем – даже колючкам нужна вода; а тут ее нет и никогда не бывает.
Щеры околели два дня назад, проводник сбежал и того раньше. Воды осталось ровно столько, чтобы кое-как добраться до предгорья Сумеречного хребта. А хозяин словно ополоумел, день за днем копаясь в вырытой Лан-Аром яме, позабыв напрочь о том, что им еще возвращаться, и о том, что до Алхаима далеко.
Ийлур молча спустил в яму полупустой бурдюк, также молча наблюдал за тем, как хозяин жадно пьет, поминутно давясь и захлебываясь.
– Все, иди. От тебя все равно никакого толку. И воду не смей без нужды тратить, уразумел?
Конечно, уразумел… Лан-Ар вдруг испытал прилив злости; нет, даже больше – ненависти. Он ненавидел эту пустыню, черный песок, которым с ног до головы был затрушен посвященный Ин-Шатур, злое солнце, от которого трескалась кожа и все лицо покрылось мелкими белесыми пузырьками… Но больше всего, пожалуй, Лан-Ар ненавидел самого хозяина, который сподобился забрести в самое сердце Черных песков и, похоже, твердо вознамерился там же и отойти к Фэнтару. Да, вот так – даже не вылезая из своей ямы.
«Ну и шел бы сам! – Лан-Ар в сердцах швырнул полупустой бурдюк к его давно опустевшему собрату, – или тебе надо, чтобы и я здесь сдох?»
Глаза жгли злые слезы; и вместе с тем под сердцем, распирая грудь, ширилась и росла мерзкая, скользкая личинка обреченности, потому что Лан-Ар был не в силах ничего изменить.
Ничего? Как бы не так… Он бросил осторожный взгляд в сторону ямы; оттуда по-прежнему летел песок – хозяин продолжал вгрызаться вглубь, собираясь добраться до Шейнирова подземного царства. А что, если?..
«Воды мне хватит, – подумал Лан-Ар, – и до Сумеречного хребта я как-нибудь доберусь, а там…»
Он тут же одернул себя. Шейнира, не иначе как она навевала все эти гадкие, подлые мыслишки.
«Но если он и правда потерял разум? Почему я должен подыхать вместе с ним?»
Ийлур закрыл на мгновение глаза, усилием воли выбросил из головы все то, о чем думал. Но отчего-то воображение продолжало рисовать Лан-Ару, как он подбирает оставшуюся воду и – уходит, неслышно, незаметно, оставляя хозяина одного среди бескрайней мертвой пустыни.
– Избави меня от темных мыслей, Отец, – пробормотал ийлур.
Затем взял бурдюк, вознамерившись хлебнуть теплой, пропахшей кожей воды. И тут же услышал возмущенный вопль хозяина:
– Я тебе сказал – воду береги!
Лан-Ар замер, так и не донеся до губ живительную влагу. Ненависть снова полыхнула, обжигая изнутри так же, как солнце обжигало снаружи.
«Да оставь меня в покое! – едва не крикнул Лан-Ар. – Хочется тебе – подыхай, а меня оставь!»
Тем временем хозяин был уже рядом. Весь притрушенный песком и оттого похожий на порождение Шейниры. Но – улыбался. И, улыбаясь, отвесил Лан-Ару оплеуху.
– Собирай вещи, раб. Мы возвращаемся.
В руке Ин-Шатур нес потрескавшуюся глиняную табличку, испещренную отверстиями и желобками.
– Мы возвращаемся в Алхаим, – повторил посвященный, – теперь дело за малым…
Солнце прилегло на черный хребет бархана, размазывая по песку хищные красноватые лучи. Не тратя времени, быстро собрались, определили направление – и двинулись в путь. Хозяин тоненько хихикал, смотрел на небо сквозь найденную табличку и все бормотал про какой-то неведомый ключ. Лан-Ар тихо злился, шагая следом. Ему хотелось пить, но более всего хотелось просто заснуть где-нибудь в тени, чтобы восточный ветер навевал прохладу, напитанную водяной пылью…
«Надо было его бросить тут, – подумал ийлур, перебрасывая поклажу с одного плеча на другое, – я был бы свободен… свободен…»
И вдруг… Странное чувство, что за ним наблюдают. Легкое покалывание меж лопаток, словно кто-то беззастенчиво таращится в спину.
Лан-Ар чуть выждал, обернулся – никого. Только закатная пустыня, черные барханы. Скрип песчинок под подошвами сандалий.
«Здесь недолго и самому рассудка лишиться», – устало подумал ийлур и поспешил за хозяином, который налегке вышагивал впереди.
Но в самый последний миг, на самой границе зрения, ему померещилась фигура синха на одном из гребней.
«Черный синх на черном бархане! Фэнтар, убереги от дурных мыслей… Хотя – почему синх? На таком расстоянии это мог быть кто угодно».
…Лан-Ар плелся за бредущим впереди щером, позвякивая кандалами и стараясь не наступать в лепешки, которыми зеленая тварь отмечала свой путь. Кельма ехала в седле, Тимо-Тан вел щера на поводу.
– Ты когда-нибудь бывал в Альдохьене? – вдруг повернулась к нему кэльчу.
– Нет, никогда. – Лан-Ар покачал головой. – Я побывал только в Черных песках вместе с хозяином.
– Ха, твоего хозяина, должно быть, Шейнира попутала. – Кельма покрутила пальцем у виска. – Тебе еще повезло, что вы оттуда ушли живыми.
Лан-Ар промолчал. Необязательно рабу поддерживать беседу с хозяйкой. Он покорно шел за щером, далеко позади остался Хатран, впереди, на горизонте, тусклой дымкой стелились Дикие земли.
– О чем думаешь, красавчик? – не унималась кэльчу. – Небось уже мечтаешь о новой хозяйке?
Ийлур вздрогнул, покачал головой.
Нет, он думает… На самом деле из головы не идет мысль о том, а не мог ли он сам убить хозяина? Ведь тогда, в пустыне, – еще немного, и бросил бы на верную смерть.
Глупо все это. Наверное, не мог – все-таки ходил за чайником на кухню. Но память, это истинное проклятие богов для смертных, тут же подсовывала эпизод, читанный в одной книге. О том, что синхи могут изготовить такой отвар, который отшибает память и делает простого смертного послушным, как кукла.
«А вдруг и мне подмешали чего-нибудь?»
И снова, снова черная фигурка на гребне черного же бархана…
Лан-Ар поежился. Еще немного, и самому недолго свихнуться.
«Отец, избави от дурных мыслей…»
И он принялся бормотать тихонько молитву Фэнтару, Отцу всех ийлуров, невзирая на то, что Бог-Покровитель никогда ему не отвечал.
Тем временем над головой сомкнули руки вековые дубы, преддверие Диких земель. Запахло сыростью, травяным соком и болотами; дорога стала чуть уже – и чуть хуже, вся в колдобинах, изрытая тележными колесами. До Альдохьена, наверное, осталось недолго…
– Что ты там шепчешь? – пискнула кэльчу.
– Отстань от него, Кельма, – мрачно пробасил Тимо-Тан, – не видишь, благочестивый ийлур возносит молитву.
– А вдруг он призывает Силу? – В голосе женщины прозвучало сомнение.
– Если бы он мог призвать Силу, то не стал бы храмовым рабом, – заметил Тимо-Тан.
Ийлур вдруг икнул. Как-то странно, – и сразу начал заваливаться набок, ухватившись за зеленую щерову шею. Кельма успела спрыгнуть на землю, но тут же захрипела, хватаясь за грудь – из-под ключицы торчала арбалетная стрела. Лан-Ар не успел ни пригнуться, ни упасть ничком на землю; замер, тупо глядя на корчащуюся кэльчу, на ее вмиг посеревшее, исказившееся до неузнаваемости лицо, на белые короткие пальцы, вцепившиеся мертвой хваткой в древко стрелы…
– Та-ак, что тут нам боги посылают?
Лан-Ар даже не попытался обратиться к Фэнтару, испрашивая силу битв. Он просто обернулся и взглянул лицо убийцы, ожидая третью стрелу себе в сердце.
Глава 2
МИССИЯ ДЛЯ ЭРИСТО-ВЕТ
Самая обычная альдохьенская гостиница.
Кровать, вторящая каждому движению спящего. Стол, всем своим видом напоминающий пьяного кэльчу – такой же низкий, коренастый и с кривыми ногами, расползающимися в разные стороны.
Небольшое окно было завешено тряпкой неопределенного цвета, хотя, пожалуй, оно и вовсе не нуждалось в занавеске: осевшей на дешевом стекле пыли с лихвой хватало, чтобы скрыть от нескромных глаз все происходящее внутри.
Эристо-Вет прошлась по комнате. Затем смахнула со стола таракана внушительных размеров (его жизнь тут же оборвалась под жесткой подошвой башмака), плотнее задернула шторы (они исторгли из себя облако серой пыли) и, убедившись еще раз, что дверь закрыта на щеколду, приступила к воплощению в жизнь своего плана.
Потому как надо было что-то предпринять. В конце концов, к чему торчать в Альдохьене, если больше ничего не происходит?
Темная жрица обосновалась в гостинице напротив и вот уже несколько дней выбиралась из своего номера – как поняла Эристо-Вет – исключительно на вечерние прогулки. В сопровождении дюжих телохранителей она неспешно доходила до каменного колодца в самом конце улицы, также неторопливо, с выражением задумчивости на аристократическом лице огибала его, а затем возвращалась в гостиницу.
1 2 3 4 5 6 7 8