Л. Гераскина
В стране невыученных уроков
изд. "РИПОЛ-КЛАССИК", 1997
OCR Палек, 1998 г.

В тот день, когда все это началось, мне не везло с самого утра. У нас
было пять уроков. И на каждом меня вызывали. И по каждому предмету я по-
лучил двойку. Всего пять двоек за день! Четыре двойки, наверное, я полу-
чил за то, что отвечал не так, как хотелось бы учителям А вот пятую
двойку поставили совсем несправедливо.
Даже смешно сказать, из-за чего мне влепили эту несчастную двойку. За
какой-то круговорот воды в природе.
Интересно, что бы вы ответили на такой вопрос учительницы:
- Куда девается вода, которая испаряется с поверхности озер, рек, мо-
рей, океанов и луж?
Не знаю, что бы вы ответили, а мне ясно, что если вода испаряется, то
ее уже нет. Ведь не зря же говорят про человека, который вдруг куда-то
скрылся: "Он испарился". Это значит - "он исчез". Но Зоя Филипповна, на-
ша учительница, почему-то стала придираться и задавать лишние вопросы:
- Куда исчезает вода? А может быть, она все-таки не исчезает? Может,
ты хорошенько подумаешь и ответишь как следует?
По-моему, я и так ответил как следует. Зоя Филипповна, конечно, со
мной не согласилась. Я давно заметил, что учителя редко со мной соглаша-
ются. Есть у них такой отрицательный минус.
Кому охота спешить домой, если несешь в портфеле целую кучу двоек?
Мне, например, неохота. Поэтому я и шел домой через час по столовой лож-
ке. Но как медленно ни иди, а все равно придешь домой. Хорошо еще, что
папа в командировке. А то сразу бы начался разговор о том, что у меня
нет характера. Об этом папа вспоминал всегда, как только я приносил
двойку.
- Ив кого ты такой? - удивлялся папа. - Совсем нет характера. Не мо-
жешь взять себя в руки и хорошо учиться.
- Воли у него нет, - добавляла мама и тоже удивлялась: - В кого бы
это?
Мои родители имеют твердый характер и сильную волю, а вот я, оказыва-
ется, почему-то не имею. Поэтому-то я и не решился сразу притащиться до-
мой с пятью двойками в портфеле.
Чтобы подольше тянуть время, я заходил по дороге во все магазины под-
ряд. В книжном я встретил Люсю Карандашкину. Она моя соседка два раза:
живет в одном доме со мной, а в классе сидит позади меня. Нигде от нее
нет покоя - ни в школе, ни дома. Люся уже успела пообедать и прибежала в
магазин за тетрадями. Был здесь и Сережа Петькин. Он пришел узнать, не
получены ли новые марки. Сережа покупает марки и воображает себя филате-
листом. А помоему, так собирать коллекцию марок может каждый дурак, если
у него есть деньги.
Я не захотел встречаться с ребятами, но они меня заметили и сразу же
стали обсуждать мои двойки. Конечно, они доказывали, что Зоя Филипповна
поступила справедливо. А когда я их припер к стенке, то вышло, что они
тоже не знали, куда девается испарившаяся вода. Небось влепила бы им Зоя
за это по двойке - они бы сразу запели другое.
Мы спорили, кажется, немного шумно. Продавщица предложила нам выйти
из магазина. Я сейчас же ушел, а ребята остались. Продавщица сразу дога-
далась, кто из нас лучше воспитан. А ведь завтра они будут рассказывать,
что шум в магазине поднял я. Пожалуй, еще разболтают, что я на прощание
показал им язык. А что тут, спрашивается, плохого? Анна Сергеевна, наш
школьный врач, нисколько на это не обижается, она даже сама просит, что-
бы ребята показали ей язык. А она-то уж знает, что хорошо, а что плохо.
Когда меня выставили из книжного магазина, я понял, что очень прого-
лодался. Есть хотелось все больше, а идти домой - все меньше.
На пути остался только один магазин. Неинтересный - хозяйственный. В
нем противно пахло керосином. Из него тоже пришлось уйти. Продавец три
раза меня спросил:
- А что тебе здесь надо, мальчик?
Мама открыла дверь молча. Но это меня не порадовало. Я знал, что она
сначала накормит меня, а потом...
Скрыть двойки было невозможно. Мама давно сказала, что читает в моих
глазах все, что я хочу от нее скрыть, в том числе и то, что написано в
моем дневнике. Какой же смысл врать?
Я ел и старался не смотреть на маму. Думал, сможет ли она прочесть в
моих глазах сразу про все пять двоек.
Кот Кузя спрыгнул с подоконника и завертелся у моих ног. Он очень ме-
ня любит и ласкается совсем не потому, что ждет от меня что-нибудь вкус-
ное. Кузя знает, что я пришел из школы, а не из магазина, значит, ниче-
го, кроме плохих отметок, принести не мог.
Я старался есть как можно медленней, но это не получалось, оттого что
я сильно проголодался. Мама сидела напротив, смотрела на меня и ужасно
молчала. Вот сейчас, когда я съем последнюю ложку компота, и начнется...
Но раздался телефонный звонок. Ура! Звонила тетя Поля. Раньше чем че-
рез час она не отпустит маму от телефон?
- Немедленно садись за уроки, - приказала мама и взяла трубку.
За уроки, когда я так устал! Хотелось хоть часок отдохнуть и поиграть
во дворе с ребятами. Но мама зажала трубку рукой и сказала, что я должен
прогулку по магазинам засчитать себе за отдых. Вот как она умеет читать
по глазам! Боюсь, что она прочтет и про двойки.
Пришлось уйти в свою комнату и засесть за уроки.
- Убери на своем столе! - крикнула вдогонку мама.
Легко сказать - убери! Я иногда просто удивляюсь, глядя на свой стол.
Как много предметов на нем умещается. Тут рваные учебники и тетрадки в
четыре листика, ручки, карандаши, линейки. Их, правда, теснят гвозди,
шурупы, обрывки проволоки и другие нужные вещи. Я очень люблю гвозди.
Они у меня есть всех размеров и разной толщины. А мама почему-то их сов-
сем не любит. Она много раз выбрасывала их, но они снова возвращаются на
мой стол, как бумеранги. Мама сердится на меня за то, что я больше люблю
гвозди, чем учебники. А кто виноват? Конечно, не я, а учебники. Не надо
быть такими скучными.
На этот раз я управился с уборкой быстро. Выдвинул ящик стола и сгреб
туда все вещи. Скоро и удобно. И пыль сразу стирается. Теперь можно было
приняться за уроки. Я раскрыл дневник, и передо мной замелькали двойки.
Они были такие заметные потому, что их написали красными чернилами.
По-моему, это неправильно. Зачем писать двойку красными чернилами? Ведь
все хорошее тоже отмечают красным. Например, праздники и воскресенья в
календаре. Посмотришь на красную цифру - и радуешься: в школу ходить не
надо. Пятерку тоже можно писать красными чернилами. А тройку, двойку и
кол - только черными! Удивительно, как наши учителя сами не могут до
этого додуматься!
Уроков, как нарочно, задали очень много. А день был солнечный, теп-
лый, и мальчишки во дворе гоняли мяч. Интересно, кто стоял вместо меня в
воротах? Наверно, опять Сашка: он давно метит на мое место у ворот. Это
просто смешно. Все знают, какой он сапожник.
Кот Кузя устроился на подоконнике и оттуда, как с трибуны, следил за
игрой. Кузька не пропускал ни одного матча, а папа и мама не верят, что
он настоящий болельщик. И зря. Он даже любит слушать, когда я рассказы-
ваю о футболе. Не перебивает, не уходит, даже мурлычет. А кошки мурлычут
только тогда, когда им приятно.
Мне задали правила по безударным гласным. Надо было их повторить. Я
этого делать, конечно, не стал. Бесполезно повторять то, чего все равно
не знаешь. Потом надо было прочитать про этот самый круговорот воды в
природе. Я вспомнил Зою Филипповну и решил лучше заняться решением зада-
чи.
Тут тоже ничего приятного не было. Какие-то землекопы рыли неизвестно
для чего какую-то траншею. Не успел я выписать условия, как заговорил
репродуктор. Можно было бы немножко отвлечься и послушать. Но чей голос
я услышал? Голос нашей Зои Филипповны! Мало мне в школе надоел ее голос!
Она по радио советы давала ребятам, как надо готовиться к экзаменам,
рассказывала, как это делает наша лучшая ученица Катя Пятеркина. Так как
готовиться к экзаменам я не собирался, радио пришлось выключить.
Задача была очень трудная и бестолковая. Я уже почти стал догады-
ваться, как ее надо решить, но... в окно влетел футбольный мяч. Это ре-
бята вызывали меня во двор. Я схватил мяч и хотел было вылезти через ок-
но, но мамин голос догнал меня на подоконнике.
- Витя! Ты делаешь уроки?! - кричала она из кухни. Там у нее что-то
кипело и ворчало на сковородке. Поэтому мама не могла прийти и выдать
мне что полагается за побег. Она почему-то очень не любила, когда я вы-
ходил через окно, а не через дверь. Хорош бы я был, если бы мама вошла!
Я слез с подоконника, швырнул ребятам мяч и ответил маме, что делаю
уроки.
Снова открыл задачник. Пять землекопов выкопали траншею в сто погон-
ных метров за четыре дня. Что бы придумать для первого вопроса? Я уже
опять почти начал соображать, но мне снова помешали. В окно заглянула
Люська Карандашкина. Одна косичка была у нее перевязана красной лентой,
а другая - распущена. И это не только сегодня. У нее почти каждый день
так. То правая косичка распущена, то левая. Лучше бы она больше внимания
обращала на свою прическу, чем на чужие двойки, тем более что у нее и
своих хватает. Люся сказала, что задача о землекопах такая трудная, что
даже ее бабушка не могла решить. Счастливая Люська! А у меня нет никакой
бабушки.
- Давай решать вместе! - предложила Люська и через окно влезла в мою
комнату.
Я отказался. Ничего хорошего из этого не вышло бы. Лучше уж самому.
Снова стал рассуждать. Пять землекопов вырыли траншею в сто погонных
метров. Погонных? Почему метры называются погонными? Кто их погоняет?
Я стал думать про это и сочинил скороговорку: "Погонщик в погонах по-
гонял погонным метром..." Тут мама снова закричала из кухни. Я спохва-
тился и стал сильно трясти головой, чтобы забыть о погонщике в погонах и
вернуться к землекопам. Ну что мне с ними делать?
- А хорошо бы погонщика назвать Паганелем. Ну а землекопы? Как с ними
быть? Может, помножить их на метры?
- Не надо помножать, - возразила Люся, - все равно ничего не узнаешь.
Назло ей я все-гаки помножил землекопов. Правда, ничего хорошего про
них не узнал, но зато теперь можно было переходить ко второму вопросу.
Тогда я решил разделить метры на землекопов.
- Не надо делить, - опять вмешалась Люся - Я уже делила. Ничего не
получается.
Конечно, я не послушал ее и разделил. Получалась такая ерунда, что я
стал искать ответа в задачнике. Но, как назло, там была вырвана страница
с ответом про землекопов. Пришлось всю ответственность взять целиком на
себя. Я все перерешил. Вышло, что работу должны были выполнить полтора
землекопа. Почему полтора? Откуда я знаю! В конце концов, какое мне де-
ло, сколько землекопов рыли эту самую траншею? Кто теперь вообще роет
землекопами? Взяли бы экскаватор и сразу бы покончили с траншеей И рабо-
ту бы скорей сделали, и школьникам бы голову не морочили. Ну, как бы там
ни было, а задача решена. Можно уже побежать к ребятам. И я, конечно,
побежал бы, но меня остановила Люська.
- А когда мы будем учить стихи? - спросила она у меня.
- Какие стихи?
- Как какие? Забыл? А "Зима. Крестьянин торжествуя"? Я никак не могу
их запомнить.
- Это потому, что они неинтересные, - сказал я - Вот те стихи, что
сочинили в нашем классе мальчишки, сразу запоминаются. Потому, что инте-
ресные.
Люся новых стихов не знала. Я их прочел ей на память:
Нам учиться целый день
Лень, лень, лень
Надоело!
Нам бы бегать и играть,
Мяч бы по полю гонять -
Это дело!
Люсе стихи так понравились, что она их сразу запомнила Вдвоем мы
быстро одолели "крестьянина". Я уже собирался потихоньку вылезти в окно,
но Люся опять вспомнила - они должны вставлять в слова пропущеные буквы.
У меня даже зубы заныли от досады. Кому интересно делать бесполезную ра-
боту? Буквы в словах пропускают, как нарочно, самые трудные. По-моему,
это нечестно Как бы ни не хотелось, а вставлять пришлось.
П..друга дней моих суровых,
Г..лубка дряхлая моя.
Люся уверяет, что это стихотворение Пушкин написал своей няне. Это ей
сказала бабушка. Неужели Карандашкипа считает меня таким простачком? Так
я и поверю, что у взрослых бывают няни. Просто бабушка посмеялась над
нею, и все.
Но как же быть с этой "п...другой"? Мы посоветовались и решили уже
вставить букву "а", как вдруг в комнату ввалились Катя и Женьчик. Не
знаю, почему им вздумалось припереться. Я, во всяком случае, их не приг-
лашал. Не хватало еще, чтобы Катька отправилась на кухню и доложила моей
маме, сколько двоек я сегодня нахватал. Ко мне и Люсе эти зубрилы отно-
сились свысока, потому что учились лучше нас. У Кати были выпученные
круглые глаза и толстые косы. Этими косами она гордилась так, как будто
их выдали ей за хорошую успеваемость и отличное поведение. Говорила Катя
медленно, нараспев, все делала с толком и никогда не спешила. А о
Женьчике просто и рассказывать нечего. Он сам по себе почти и не гово-
рил, а только повторял Катины слова. Женьчиком звала его бабушка, кото-
рая провожала его в школу, как маленького. Поэтому и мы все стали звать
его Женьчиком. Только Катя звала его Евгением. Она любила все делать
правильно.
Катя поздоровалась, как будто мы с нею сегодня не виделись, и сказа-
ла, посмотрев на Люсю:
- Опять у тебя коса расплелась. Это неряшливо. Причешись.
Люся боднула головой. Она не любила причесываться. Она не любила,
когда ей делали замечания. Катя вздохнула. Женьчик тоже вздохнул. Катя
покачала головой. Женьчик тоже покачал.
- Раз вы здесь оба, - сказала Катя, - мы вас двоих и подтянем.
- Подтягивайте скорей! - закричала Люся. - А то нам некогда. Мы еще
не все уроки сделали.
- А какой у вас ответ получился в задаче? - спросила Катя,
точь-в-точь как Зоя Филипповна.
- Полтора землекопа, - ответил я нарочно очень грубо.
- Неправильно, - спокойно возразила Катя.
- Ну и пусть неправильно. Тебе-то что! - ответил я и сделал ей страш-
ную гримасу.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2