Если ей нужно было взять что-нибудь в его библиотеке, она выжидала до тех пор, пока он не покинет замок. К счастью, это оказалось не таким трудным делом, поскольку все в усадьбе были заняты сбором урожая и приготовлениями к наступающей зиме, поэтому виконта крайне редко можно было застать днем дома.
Так, в хлопотах, быстро пролетело время. Пока Элинор была поглощена делами, ей легко было удержаться от воспоминаний о том утре и об их поцелуе. Однако по ночам, когда она лежала на постели рядом со спящей Джулианой, девушка снова и снова возвращалась мыслями к случившемуся, снова слышала его голос, подобный обольстительному пению сирены, когда он читал ей вслух полные страсти слова, написанные много столетий назад, испытывала блаженство от его мимолетного поцелуя, на миг лишившего ее способности дышать.
Только теперь Элинор поняла, как права была ее мать. Ее первый поцелуй и впрямь оказался чем-то удивительным, чудесным, прямо-таки завораживающим, отчего у нее захватывало дух. Это было совсем не похоже на неуклюжие попытки молодого Джеймса Крокетта, сына лорда Моннинга, вызвавшие у нее лишь усмешку, когда в ночь ее первого лондонского бала он прижал ее к балюстраде балкона и ударился при этом головой о низко свисавшую ветку. И уж подавно это не имело ничего общего с тем вежливым поцелуем, которым прикасался при расставании к ее затянутой в перчатку руке Ричард Хартли. Что бы ни толкнуло ее на этот поступок, ощущение, которое она испытала, поцеловав лорда Данвина, было еще более чудесным и неописуемо прекрасным, чем она могла себе представить. Это не поддающееся определению чувство всецело завладело ее душой, наполняя ее нежностью и теплом, состраданием и надеждой. Все, что произошло между ними в то утро, казалось ей таким естественным, таким уместным… таким настоящим, что весь мир вокруг них как будто перестал вращаться, замерев среди звезд, лишь бы продлить это дивное мгновение. Но затем все вернулось на свои места, оставив ее охваченной ужасом от содеянного, униженной и преследуемой каждую ночь воспоминаниями.
Элинор спрашивала себя, сумеет ли она когда-нибудь преодолеть чувство пустоты, вызванное утратой того, чем она на самом деле никогда не обладала и лишь похитила на короткий миг. Забыть прикосновение его рук, солоноватый запах волос, тепло его дыхания… А до тех пор, пока это не произойдет, ей лучше постоянно быть чем-нибудь занятой, благо для нее нашлось немало дел перед предстоящим торжеством.
В последнее воскресенье перед Днем святого Михаила Элинор и Джулиана присоединились к группе женщин и девушек острова, собравшихся во дворе замка. Все они имели при себе специальные мотыги и были одеты в пестрые клетчатые юбки и корсажи, скрыв волосы под яркими платками. Затем они все вместе направились з сторону полей, находившихся за пределами усадьбы. Там Майри и Шиона Макнил обучили их обеих старинному способу вырезать равносторонний треугольник, или торкан, вокруг каждой моркови, прежде чем вынуть ее из земли и сунуть в подвешенный на талии мешок.
Свою работу женщины острова сопровождали ритмичной песней, и на поле царило веселье с легкой примесью соперничества - кому из них удастся достать самую лучшую морковь. Однажды Элинор откопала раздвоенную морковь, и спустя считанные мгновения все остальные окружили ее, наперебой поздравляя девушку по-гэльски, ибо такая находка, как ей объяснили, считалась признаком большой удачи. Впоследствии, когда они вернулись в замок, вся собранная морковь была тщательно вымыта и связана в пучки тройной алой ниткой, чтобы быть убранной в кладовую до самого праздника, отмечавшегося в конце недели. Однако в замке Данвин, как объяснила ей Майри, существовал обычай вынимать по одной моркови из каждой связки и подавать ее в тот же вечер к столу.
Всю вторую половину дня Элинор и Джулиана помогали на кухне Майри, готовившей праздничный ужин, на котором должны были присутствовать все обитатели замка - сам виконт, Майри, Фергус, Элинор и Джулиана, конюх Ангус, а также Дональд Макнил со своим семейством. То была давняя традиция, передававшаяся в семье хозяина замка из поколения в поколение и носившая сугубо частный характер. Более формальное празднование Дня святого Михаила должно было состояться позже, в пятницу, когда в нем примут участие все жители острова.
Воспитывавшаяся с самого детства в чинной и благопристойной обстановке особняка Уиклиффов, Элинор никогда по-настоящему не ощущала себя частью внутренней жизни дома. Грань между господином и слугой была проведена абсолютно четко, так что ей крайне редко случалось видеть то, что происходило за обитой сукном зеленой дверью. Здесь же, на Трелее, различие почти не ощущалось, и благодаря этому создавалось впечатление, что каждый выполнял свою часть работы.
До прибытия на остров представление Элинор о таком простом деле, как выпечка, сводилось к тому, чтобы дать письменные указания кухарке, что следует приготовить к ужину. Но здесь, в замке Данвин, это означало, что ей приходилось самой погружать руки в мягкое тесто из овсяной муки, самой замешивать его и раскатывать скалкой для последующей разделки, самой выпекать лепешки, перевернув их лишь раз на специальной железной решетке и затем наслаждаясь их восхитительным ароматом, смешанным с запахом дыма и жаром потрескивавшего под ними пламени очага.
Это чувство единства, сопричастности общему делу повлияло не только на Элинор, но и на Джулиану. Вот и сейчас, когда они вместе стояли на кухне, в фартуках Майри, которые им пришлось сложить вдвое, и покрытыми мукой лицами, в глазах Джулианы блестели озорные огоньки, что было совершенно ей несвойственно. Глядя на то, как она аккуратно вырезала из теста круглые лепешки, Элинор начала понимать, что за то короткое время, которое она здесь провела, этот зачарованный остров и его маленькая задумчивая обитательница успели полностью завладеть ее сердцем. Казалось, что вся ее прежняя жизнь была лишь промежуточной остановкой, коротким отдыхом на пути, в конце которого ее ждало… ждало…
- Ну вот, похоже, мы уже готовы подавать на стол, - произнесла Майри, прервав мысли девушки прежде, чем она сумела найти ответ на свой вопрос.
Элинор и Джулиана поспешно сняли фартуки, смыв с лиц муку под маленьким умывальником в углу комнаты. Майри вручила Джулиане плетеную корзину, в которую были сложены только что выпеченные горячие лепешки, укрытые сверху льняным полотенцем.
- Ты можешь нести это, девочка, а мисс Харт, миссис Макнил и я возьмем на себя все остальное.
Затем они вчетвером направились из кухни через увитую плющом крытую галерею в главную башню замка.
В столовой их уже ждали лорд Данвин и все остальные, собравшись вокруг огромного камина, в котором пылало малиновое пламя. Стол был заново отполирован и уставлен лучшей посудой из тонкого фарфора и сверкающими серебряными канделябрами, подобных которым некоторые из присутствующих здесь еще никогда не видели. Настала ночь, и луна высоко поднялась на необычно ясном небосклоне. Со стороны залива дул легкий ветерок. То был превосходный конец весьма приятного во всех отношениях дня.
- Пора ужинать, - весело обратилась к остальным Майри и вместе с Шионой принялась расставлять на столе блюда с едой, каждое из которых должно было представлять тот или иной вид пищи, выращивавшейся или добывавшейся на острове. Тут можно было увидеть овощной суп из кормовой капусты, разновидность жидкой овсяной каши наряду с селедкой, картофелем, жареным граусом, или шотландским тетеревом, тушеной репой и, разумеется, традиционным хаггисом, который, как заверила Элинор Майри, на вкус был куда лучше, чем на вид. Большой выбор свежеиспеченных лепешек и булочек, клюквенный пирог и сладкое блюдо из молока, муки и яиц ожидали их на десерт. Однако трапеза должна была начаться с собранной этим утром моркови, потушенной и приправленной аппетитно пахнувшей подливкой.
Фергус взял на себя обязанности слуги, пока Майри и Шиона заканчивали накрывать на стол. Дональд Макнил-младший уселся возле Джулианы, между тем как Элинор заняла кресло напротив, рядом с местом во главе стола, предназначенным для виконта. Девушка невольно улыбнулась, едва она заметила глаза молодого Дональда, почти такие же круглые, как тарелки на столе, когда тот окинул растерянным взором разнообразные столовые принадлежности перед ним. Элинор развернула салфетку и положила ее себе на колени, после чего деликатно указала подростку на нужную вилку. Дональд широко улыбнулся в знак признательности, лицо его при этом стало почти таким же красным, как и его огненная шевелюра.
Тем временем виконт занял свое место рядом с Элинор, и девушка невольно бросила на него беглый взгляд. В тот вечер он был одет более официально, чем обычно, в дорогой сюртук из темно-зеленого бархата поверх белой рубашки. Повязанный вокруг шеи галстук и килт дополняли его костюм. Едва он опустился в кресло, их глаза встретились. Сердце в ее груди подскочило, и она с трудом улыбнулась. Вспоминал ли он так же, как и она, об их недавнем поцелуе?
- Добрый вечер, мисс Харт, - произнес он, приветствуя ее кивком головы.
- Добрый вечер, милорд.
Когда все наконец уселись, лорд Данвин встал и поднял рюмку с кларетом, чтобы провозгласить тост:
- Сегодня мы отмечаем окончание еще одной успешной жатвы в поместье Данвин. Мы возносим благодарность Господу за то, что Он сохранил нас в добром здравии до сего дня и ниспослал нам в изобилии еду, чтобы прокормить наши семьи.
Все собравшиеся за столом тоже подняли свои рюмки, громко воскликнув «аминь!», прежде чем дружно осушить их.
Пока Элинор по-приятельски беседовала с Шионой о предстоящем празднике святого Михаила, неотъемлемой частью которого являлись скачки, танцы и музыка, она взяла в руку вилку. Поскольку в то утро она нашла единственную раздвоенную морковь, именно ей была предоставлена честь открыть трапезу. Стараясь не обращать внимания на прикованные к ней взгляды окружающих, девушка поднесла вилку ко рту…
- Стойте!
Элинор так и замерла на месте, держа вилку у самых губ. Она изумленно обернулась в сторону лорда Данвина, который только что обратился к ней столь резким тоном.
- Что-нибудь не так, милорд?
Ничего не объясняя, он выхватил у нее вилку:
- Ни в коем случае не ешьте этого.
Затем он поднялся с места, пересек комнату и швырнул вилку, морковь и все содержимое тарелки в огонь.
- Никто из вас не должен прикасаться к еде.
Майри встревоженно посмотрела на него:
- А в чем, собственно, дело, милорд?
Гэбриел уже успел покинуть свое место за столом и обойти его по кругу, убирая одну тарелку за другой.
- То, что собиралась съесть мисс Харт, не было морковью. Это была итеота.
Все, сидевшие за столом, в один голос ахнули.
Итеота? Элинор мысленно повторила за ним последнее слово. До сих пор ей не приходилось его слышать.
- Я не понимаю, - пробормотала она. - Что такое? Что случилось?
Однако ей никто не ответил. Вместо этого все смотрели друг на друга с таким видом, словно только что узнали о приближении конца света.
Когда все до единой тарелки были убраны, лорд Данвин вернулся на свое место за столом и, стиснув перед собой руки, устремил серьезный взгляд на Элинор:
- Это был корень болиголова, мисс Харт.
Элинор широко раскрыла рот:
- Болиголова?
Он кивнул:
- Да. По виду он очень похож на дикую морковь, растущую на острове, и только опытный глаз может отличить одно растение от другого. Если бы вы или кто-нибудь другой из присутствующих в столовой попробовали его, последствия оказались бы роковыми.
По телу Элинор пробежал озноб, и она инстинктивно обхватила себя руками. Прошло время, прежде чем она сообразила, что лорд Данвин только что спас ей жизнь.
- Но, милорд, - вставила Майри, голос которой дрожал от огорчения, - я же сама проверила их все до единой.
- Майри, я уверена в том, что это просто досадная случайность, - отозвалась Элинор, пытаясь ее успокоить. - Вероятно, я сама же и сорвала по ошибке этот корень. Все равно я не смогла бы увидеть разницу, тогда как вы и все остальные распознали бы растение еще в поле.
Майри покачала головой.
- Но мы уже много лет не встречали итеоту на острове. - Она с трудом сдерживала слезы. - Пресвятая Матерь Божия, все так, как в тот день, когда мы потеряли родного брата хозяина, Малкольма…
Виконт перевел взгляд на Дональда Макнила:
- Он сейчас на острове?
Некоторое время Макнил колебался, после чего медленно кивнул:
- Да. Я сам доставил его сюда этим утром.
- О ком вы говорите, милорд? - спросила Элинор.
Пальцы Данвина обхватили ножку рюмки с такой силой, что она готова была треснуть.
- О Шеймусе Маклине, - произнес он с горечью, словно сами слова давались ему с трудом. - Его семья живет здесь, на острове, и он приезжает сюда каждый год, чтобы отметить вместе с ними праздник святого Михаила.
- Но мы сегодня ни разу его не видели.
Взгляд его темных глаз тотчас переметнулся на нее:
- Будь я на вашем месте, мисс Харт, я бы не спешил вставать на защиту этого человека.
- Я и не собираюсь его защищать, милорд, - ответила она. - Просто я не понимаю, зачем мистеру Маклину понадобилось меня отравить.
- А почему вы так уверены в том, что корень болиголова предназначался для вас? Любой из нас мог съесть первый кусок. Вы, я, Майри, даже Джулиана… - Тут его голос прервался.
Элинор прекрасно понимала, что он чувствовал. Само предположение о том, что Джулиана могла пострадать, наполняло его душу ужасом и сознанием собственного бессилия, и те же чувства испытывала в тот момент она сама.
- Но зачем мистеру Маклину желать смерти кому-либо из сидящих за этим столом?
Элинор оглянулась вокруг. Как ни странно, ни один из присутствующих не выглядел таким озадаченным, как она. Более того, случившееся, похоже, не особенно их потрясло, и ей вдруг стало ясно, что она все еще оставалась для них посторонней - равно как и то, что за сегодняшним происшествием крылось нечто большее, чем о том можно было судить по их словам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37