Кристина сообразила, что он не намерен отвечать. Он собирается поцеловать ее.
Она коснулась рукой его губ.
– Кто это? – снова спросила она.
Нахмурившись, он смотрел на маленькую руку, закрывшую ему рот. Легко прикусив ее пальцы, Адриан прижался к ней. Прислонившись к стене, Кристина подумала, что пора бы уже привыкнуть к этому. Но его близость, его заигрывания по-прежнему волновали ее.
– Ты пытаешься уклониться от ответа. Почему? Ты… – у нее вырвался стон. – Ты нарочно сбиваешь меня с толку.
– Мм… верно, – тихо засмеялся он. – Как только ты ушла, я пожалел об этом. Я ничего не мог делать. Поэтому, сказал я себе, я тоже должен смутить Кристину.
Единственным свидетельством того, что произошло, были ее помятые юбки и свободно повисшие полы его рубашки. Адриан сидел, привалившись спиной к стене. Его согнутые в коленях ноги мостом нависали над Кристиной. Она лежала словно в импровизированном шалаше.
Снизу вверх рассматривала она отметины на стене, где висел таинственный портрет.
– Кто это? – спросила она.
– Где?
– На портрете.
– Ты приставучая, как репей. – Адриан погрозил ей пальцем и рассмеялся. – Моя жена, – ответил он. – Можно было догадаться, что это портрет моей жены.
– Твоя жена! – Кристина села. Она бы поднялась, но Адриан выпрямил ноги, прижимая ее к полу. – Ты никогда не говорил, что у тебя есть жена!
– А у меня ее нет. Сейчас.
– Не понимаю. Что?.. Где?.. – Кристина пыталась успокоиться. – Что с ней стало? Она умерла?
– Насколько мне известно – нет.
– Пропала? В море? – Кристина пожалела о своих словах. Не слишком приятно рассуждать вслух о миссис Хант. О леди Хант, поправила она себя, о графине Кьюичестер. – Отпусти меня, Адриан. Мне нужно идти.
– Прекрати, – мягко пожурил он. – Мы развелись.
Учитывая ее собственный неудачный брак, эта новость могла бы принести Кристине облегчение. Но этого не произошло. Сам факт, что она впервые слышит об этом, был зловещим и грозным.
– Почему ты раньше не упоминал об этом?
– Не знаю. Мне это казалось не важным.
– Не важным? В то время, когда мне предстоит стать парией, тебе казалось не важным сообщать мне, что ты уже пережил то же самое?
– Это не то же самое. Развод для графа – это… – Адриан состроил гримасу. – Король и королева этого не одобряют.
– Ты хочешь сказать, что в твоем случае все было гораздо хуже?
– Многократно. И я не хочу снова оживлять это в памяти. Кристина, это действительно не важно. Это было давно.
– Как давно?
– Девять лет назад. Немного больше.
– Что значит немного?
– В следующем мае будет десять лет.
– Ты так точно это помнишь? Такое не важное событие?
Адриан поднялся на ноги.
– Кристина, это было давно. И теперь ничего не значит. Как и другие женщины, если ты боишься этого.
– Их было так много. – Она села. – И на одной из них ты женился, Адриан. Женился!
– Мне тогда было девятнадцать.
– Это не оправдание…
– А как же твой брак, в который ты вступила в девятнадцать лет? Может быть, мне начать ревновать к Ричарду? – Адриан подал ей руку. – Идем. Я хочу уехать.
Смягчившись, Кристина поднялась.
– Экс-жена, – тихо сказала она.
– Что?
– Это новый термин, я недавно его услышала. Ты назвал ее женой, Адриан. Когда женщина разводится, она становится бывшей женой.
– Не хочу спорить, Кристина. У нас осталось так мало времени. К четвергу я буду в Корнуолле, а ты…
– Да уж, в Корнуолле! – пробормотала она.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты не поедешь в Корнуолл.
– Почему?
– Потому что ты не можешь быть одновременно в Корнуолле и в Нормандии.
Возникла пауза.
– Почему в Нормандии?
– Томас сказал, что ты там родился, и я решила, что когда ты ездишь во Францию…
– Я не собираюсь в Нормандию.
– Тогда в Париж.
На этот раз молчание длилось дольше. Адриан что-то обдумывал.
– Почему ты так считаешь?
– Маленькие совещания на французском, – не глядя на него, сказала Кристина. – Частые отлучки. И ты вдруг собираешься исчезнуть… на сколько? на недели? месяцы? – Она подняла глаза. – Тебе нужно ехать во Францию. Ты забыл, как застрелил подо мной лошадь? Другие могут поверить в больного дедушку и английских друзей, по случайному совпадению все как один свободно владеющих французским языком, но я видела маленький отряд. Я слышала, как он возвращается в дом среди ночи. И эта, – она указала на стол, – проклятая карта Франции…
Адриан поймал ее вытянутую руку.
– Кристина…
Она отпрянула. Взбудоражив, она довела себя до настоящего горя.
– Не перебивай, – продолжила она. – Я боюсь. Я думаю, у тебя огромные сложности. Ох, Адриан… – Кристина прильнула к нему, обняв за шею. Нахлынувшие эмоции удивили ее. Она заботилась об Адриане так, как не заботилась прежде ни о ком. Это новое мощное чувство было чудесным. И пугающим. Ее начало трясти.
– Ш-ш… – Успокаивая, он гладил ее по волосам.
– Не уезжай, – бормотала Кристина. – Ты занимаешься чем-то опасным, я это чувствую. Не уезжай.
– Но мне нужно ехать. А тебе нужно остаться. – Последовала долгая пауза. Потом Адриан едва слышно прошептал: – Ты солжешь ради меня, Кристина?
Она посмотрела ему в лицо. Он ждал.
– В чем?
– Если будут спрашивать, отвечай, что я в Корнуолле.
Кристина едва заметно кивнула, и Адриан прижал ее голову к своей груди. Она не могла видеть его лица, но слышала уверенный стук сердца и чувствовала мягкие прикосновения его руки, игравшей ее волосами.
– Хорошо, – сказал он. – Просто замечательно.
Глава 15
Через несколько часов они будут уже в пути. В Лондон с ними поедет только камердинер Адриана, кухарка и горничная Кристины. В городской резиденции графа их ждут экономка, садовник и пара служанок. Этого вполне достаточно, ведь они задержатся в Лондоне всего на один день.
Поездка сугубо формальная. Развод Кристины в принципе уже решен. Осталось только поставить подписи, и постановление войдет в силу.
Адриан утром провожал гостей. Кристина, позавтракав, приводила в порядок волосы. Медленно, но верно дело шло к отъезду. Ничто не предвещало неприятностей, пока не вошел слуга.
– Вас хочет видеть какой-то джентльмен, миссис Пинн. Некий мистер Уинчелл Бауэр.
Кристина метнула взгляд на Адриана. Растерянность, раскаяние, страх волнами накатывали на нее. Весь ее душевный покой, сила и уверенность, обретенные в последние недели, дрогнули, когда она поднялась из-за стола. Отец. Олицетворение ее непослушания и несбывшихся ожиданий. Если она сможет посмотреть ему в глаза, то сможет смотреть в лицо любому. Кристина пошла за слугой. Отец ждал ее в библиотеке.
После того как она ответила лишь на одно его письмо, между ними воцарилось неопределенное молчание. В том письме она написала ему – вероятно, излишне резко, – что, учитывая развод и ее новое положение, намерена жить своей собственной жизнью, Кристина жалела о резкости письма, но знала, что оно было необходимо. Вставать на ноги, когда привык опираться на других, всегда непросто. Так ребенок учится ходить. Судя по молчанию отца, Кристина решила, что он не простит ей неловкости первых шагов.
В смятении Кристина подошла к библиотеке.
Она взглянула на свой багаж, стоявший у двери рядом с вещами Адриана. Отец должен был это заметить. Она взяла себя в руки. Не имеет значения. Это правда. Незыблемая правда. И лучше, как всегда, сделать правду своим союзником. У Кристины никогда не будет той жизни, которую хотел для нее отец.
Она выпрямилась, расправила плечи и взялась за дверную ручку.
– Здравствуй, папа. – Она закрыла за собой дверь.
Он обернулся. Уинчелл Бауэр не был крупным мужчиной. Но описывая его, люди обязательно поднимали и раздвигали руки: «вот такой», создавая впечатление крупных размеров и силы. Отец был внушительным человеком. Как борец на арене, переживший поражения и победы. Он стал успешным человеком в мире, который никогда для него не предназначался.
Дочь остановилась у дверей. Она ждала взрыва, крика. Думала, что рассерженный, упрямый отец тут же налетит на нее. Он был уверен, что дочери следует находиться под отцовским кровом.
Но впервые Уинчеллу Бауэру, кажется, нечего было сказать. Он посмотрел на Кристину. Потом его взгляд прошелся по уставленным книгами стенам.
– Ты думаешь, он все это прочел? – вяло спросил отец. Он был подавлен. – Тут такие просторы, что понадобится карта, чтобы найти дорогу к воротам. – Он махнул рукой. – Кто-то меня встретил. Земли… люди… – словно это что-то объясняло. Подняв бровь, он повернулся. Ни дать ни взять адвокат, делающий важное заявление: – Приемная. – Он опустил руку. Вовсе не это он хотел сказать.
Повернувшись спиной, отец провел рукой по корешкам книг.
– Я думаю… – Он осекся. – Я не знаю, что думать, Кристина. Всю дорогу сюда я был уверен, что знаю. Я кое-как закончил дела в Лондоне, чтобы добраться сюда и высказать тебе все, что думаю. Ты знаешь, все лето я был раздражен и взвинчен. Злился на тебя, проклинал. – Снова долгая пауза. – Тревожился за тебя. – Это все, в чем он мог признаться. Замолчав, отец снова оглядел комнату и покачал головой. – Я ничего подобного не ожидал. Дом такой красивый. Культурный. Приличный. Не знаю, каков сам граф, но компания у него весьма достойная.
Уинчелл Бауэр явно столкнулся с кем-то из отъезжающих гостей.
– Лоуренс Синклер совсем лысый. – Уинчелл никогда не видел члена палаты лордов без парика и мантии. – Я узнан его по портрету в Мерит-Холле. Ты в очень достойном обществе, Кристина.
Однако относительно самого графа у отца оставались сомнения.
– В прошлом сентябре он так напился в клубе, что его пришлось выносить оттуда. В Лондоне есть актриса, у которой от него ребенок. – Уинчелл взглянул через плечо, ожидая реакции дочери. – Известно, что у него скверный характер избалованного подростка. Несколько лет назад он сломал три ребра старшему сыну Мармута. Джентльмену не к лицу такие выходки. Но, оглядевшись, я вижу, что в нем есть и другое. – Он обвел рукой комнату. – Знаешь, у него есть все сочинения Ронсара. И дю Белле. Видишь: «Защита и прославление французского языка» на английском. И еще один экземпляр по-французски. – Отец фыркнул. Это был знакомый звук, неодобрительный, завистливый. – Посмотри, – сказал он, – граф, оказывается, поэт. – Он вытащил тонкую книжку. – Это его. – Уинчелл вручил дочери тонкий сборник французских стихов, выпущенный во Франции в 1778 году. – Как понять такого человека?
– Не знаю. Он и наукой увлекается, выводит новые сорта роз. – И это только малая часть увлечений Адриана, подумала Кристина.
– Он занятой человек?
– Пожалуй, да.
– Но, как я понимаю, не настолько, чтобы ты не виделась с ним? Мне говорили, что ты его любимая спутница.
Кристина не ответила. Но адвокат дал ей понять, что безнаказанной она не уйдет.
– Я видел твой багаж. Куда ты собираешься?
– В Лондон.
Отец сердито нахмурился.
– Не сообщив мне? Ты собралась в Лондон, не сказав мне ни слова?
– Я собиралась навестить тебя, папа.
– Навестить! – фыркнул в ответ Уинчелл. Несколько минут он разглядывал дочь, но потом, похоже, оставил эту тему. Подойдя к полкам, он поставил книгу на место и через плечо бросил: – Меня назначили судьей Королевской скамьи. – Он объявил это апатично, без всякой радости.
– Ой, папа, это же замечательно. Я так рада за тебя. – Кристина бросилась к нему, но это не было моментом единения.
– Да, – рассеянно проронил отец.
– И когда ты приступаешь?
– В следующем месяце. Мне нужно передать одно дело в суд и проследить, кому поручат остальные. Я хочу остаться подольше, чтобы поставить во главе конторы своего человека. – Отец жалостно посмотрел на нее. – Если я правильно себя поведу, то будет еще пара привилегий.
Этим окольным намеком он дал понять, что они приближаются к теме ее неудавшегося замужества.
– Ох, папа, прости. С твоей точки зрения, – Кристина опустила голову, – я самое горькое твое разочарование…
Она хотела продолжить и, если понадобится, защитить себя. Но отцовский смех со знакомыми теплыми нотками остановил ее.
– Ты меня не разочаровала. – Он мягко коснулся ее руки. – Просто я злился на весь мир, что он не способен оценить тебя. – Отец поцеловал ее в макушку. – А мне ты дорога, запомни это.
Этот семейный тет-а-тет длился только полчаса. Он кончился тем, что Уинчелл Бауэр с беспрецедентной кротостью посоветовал дочери поступать так, как она считает нужным.
Тут появился слуга и проводил их в гостиную. Адриан ждал их.
На нем был официальный костюм, который Кристина уже видела. На левой стороне сюртука красовались орденские ленточки. Адриан оделся, чтобы произвести впечатление, но еще более впечатляющими оказались его слова. Ему нужно проводить принцессу Анну, племянницу короля и кузину принца Уэльского. Она остановилась здесь на прошлой неделе. Это было сказано между делом. Кристина наблюдала за отцом и Адрианом с нарастающим любопытством. Адриан Хант демонстрировал свой шарм. Он выставил его напоказ, точно так же, как ордена на груди. Прекрасные манеры. Уважительное внимание. Уникальный набор улыбок и неотразимая сердечность. Ловкостью и обаянием Адриан Хант покорил ее отца. Сначала фигурально, а потом и буквально: он пригласил Бауэра проехать в Лондон в графской карете.
– С удовольствием, – последовал ответ.
В карете Кристина продолжила свои наблюдения. Щеголяя учтивостью и любезностью, отец и Адриан уважительно кивали друг другу, обнаруживая общие интересы и заботы. Они поладили, и дальше будет только лучше. Как удивительно, подумала она. Но тут же сообразила, что удивляться нечему. По той же самой причине она оказалась беспомощной перед Адрианом Хантом: в нем было все, к чему научил ее стремиться отец.
Развод в судебной палате оказался простой формальностью. Ричард был язвителен, несчастен и неразговорчив. Кристина его не винила. Она взяла над ним верх. Он казался неуклюжим, но, вероятно, от соседства с Адрианом. Бледная красота Ричарда казалась анемичной, его слова и манеры – то педантичными, то бестактными. Это был человек без характера, без цели, без самообладания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41