- Валидол... - Он снял сумку, опустился на четвереньки и зашептал: Сейчас, отец, сейчас...
Павлуха отвернулся, когда острая игла шприца воткнулась в руку Виктора Николаевича.
- Теперь только осторожность, - сказал сержант. - Слушай, пацан, у вас найдётся палатка или одеяло? Что-нибудь такое.
- Одеяло.
- Треногу нужно разобрать, - сказал солдат, - из неё носилки удобно сделать. Пойдём, пацан, за треногой. - Солдат взвалил на плечи рюкзак, взял серый ящик из-под теодолита и направился к дороге.
Павлуха, захватив котелок и чайник, побежал за ним.
У дороги они разобрали треногу. Солдат Колышкин ушёл обратно. Павлуха сел прямо на пыльный щебень.
"Люди живут, - думал он, - и всё время работают. А витамин "Ю" этот, наверное, ни шиша не помогает - придумали для отвода глаз. А если не работать человеку, тогда все витамины будут ни к чему. Вот положи сейчас Виктора Николаевича на пуховую перину, подавай ему по утрам какаву, ставь градусники, и будет он уже не человек, а бесполезный лежачий больной. И всё тогда будет ни к чему. Худо - лежит человек и слышит, как спотыкается его собственное сердце; и человек уговаривает его: постучи, дружок, ещё, ну что же ты меня предаёшь?"
Павлуха принялся щупать свою грудь, искать сердце. Но не обнаружил его ни слева, ни справа. Тогда он стал искать пульс и тоже ничего не нашёл.
Пришли солдаты-пограничники. Они принесли Виктора Николаевича на самодельных носилках. Глаза у геодезиста уже приоткрылись. Он смотрел прямо в небо, в вечную синеву, куда, по старым преданиям, улетают тихие души усопших. Но смотрел строго, словно делил небеса на треугольники и мысленно забивал колышки в тех местах, где удобно возводить мосты, строить воздушные города, прокладывать дороги и линии высоковольтных передач.
По шоссе катил пятнадцатитонный "МАЗ". Он затормозил резко. Из него выпрыгнул лохматый Павлухин сосед, крикнул:
- Говори, что у тебя стряслось... - Он увидел лежащего на носилках геодезиста и пробормотал: - Вот тебе на... Ты что же, Павлуха, не мог толком сказать?..
Он открыл задний борт и всё говорил, словно хотел оправдаться:
- Я уж возле обогатительной фабрики сообразил. Ну, думаю, у Павлухи что-то стряслось, раз он под машину полез. Вот ведь репа...
Солдаты осторожно поставили носилки в кузов машины, потом погрузили туда инструменты и вещи. Павлуха хотел подсунуть под голову Виктора Николаевича рюкзак, но солдаты подняли носилки, чтобы Виктора Николаевича не трясло на промоинах. Они стояли, широко расставив ноги, а за плечами у них поблёскивали боевые карабины.
В городе Виктора Николаевича сдали в больницу.
- Я, Павлуха, того. Я побегу, - сказал лохматый Павлухин сосед. - На фабрике цемент ждут. Ты до посёлка на попутке доедешь...
Солдаты помогли Павлухе погрузить прибор и вещи на попутную машину.
- Спасибо вам, - сказал Павлуха.
- Ладно, парень, шагай... - Солдаты закурили папиросы "Огонёк" и двинулись своей дорогой.
"Если бы деньги, я бы им "Казбек" купил", - подумал Павлуха.
* * *
Красное солнце висело над трубой плавильного завода. Оно было похоже на факел. Учёные говорят, что в будущем повесят люди над севером искусственный электрический огонь, который станет освещать эту стылую землю зимой, даже будет играть по утрам красивые мелодии.
Навстречу неслись машины с грузами. У шлагбаумов перекликались шофёры. Жизнь текла ровно, упруго.
"А Виктору Николаевичу небось уже какаву подают на блюдце, - подумал Павлуха. - Только он её пить не захочет. Он любит крепкий чай из походного чайника..."
В конторе геодезистов толкотня - давали получку. Павлуху пустили без очереди: он устал с дороги, он молодец, он геройский малый. Кассирша отбирала у всех по полтиннику на вкусные вещи для Виктора Николаевича. Все понимали, что незачем они старику, что раздаст он их соседям по палате. Но всем хотелось передать ему привет и много хороших слов. И лучше всего это смогут сделать пустяковые цветы, умытые яблоки и апельсины, которые растут на другой стороне земли и пахнут жаркими ветрами.
Павлуха стащил свой сапоги.
- Вот, - сказал он. - От меня это Виктору Николаевичу. Они ему впору будут.
Кассирша вылезла из-за стола, даже не задвинув ящик с деньгами.
- Соскочило у парня, - сказала она. - Ты бы ему ещё портянки завернул для комплекта.
Геодезисты засмеялись.
- Он их в больнице на тумбочку поставит...
Павлуха растерялся.
- Он ведь в больнице временно. Он не захочет там долго лежать. Чего вы смеётесь?..
Геодезисты взяли его под мышки, вставили в сапоги и подтолкнули к столу. Павлуха получил деньги: и полевые, и суточные, и зарплату. Как и со всех, кассирша высчитала с него на подарок Виктору Николаевичу.
Павлуха не пошёл к себе в общежитие. Он направился к Роману. Ему казалось, что люди не принимают его всерьёз. Им бы только шутить и смеяться. Им не понять. Павлуха отдаёт долги! Вон у него сколько денег: "Мамке пошлю, Роману за питание отдам... Кому ещё?.."
Роман встретил Павлуху шумно. В комнате было много народа. Все сидели за столом и громко разговаривали. Здесь были Зина, Игорь и другие ребята.
- Здорово, Павлуха! - Роман стиснул его за плечи и подтащил к дивану. - Ты посмотри...
На диване в пелёнках лежал человек, крошечный, с наморщенным лбом и туманными синими глазками. Человек месил воздух красными пятками, красными кулачками и показывал мягкие дёсны.
- Мальчишка небось?
- Парень по всем категориям. Посмотри.
Павлуха сконфузился. Аня засмеялась. Она была худенькая и очень лёгкая. Казалось, что Анино платье надето на невесомое существо, которое бьётся и вздрагивает от радости и движется, движется...
- Поздравляю, - сказал Павлуха, стыдясь этого звучного слова. - Я тогда после зайду... Я неумытый.
- Ты что, штрейкбрехер? - сказал Роман. - Садись, выпьем за сына. Роман подтащил Павлуху к столу, налил ему в стакан жёлтенького сладкого вина. - Давай... Ап!
Павлуха выпил, облизал губы. Парни и девчата за столом хвалили малыша, смеялись над Романом. А тот, не зная, куда себя деть, ухмылялся и хвастал:
- Телом весь в меня, а характером в Аню. Спокойный, порядок понимает, кричит только по заказу, когда есть захочет и когда мокрый.
Зина жевала конфеты и смеялась. Игорь разглаживал ногтем серебристые обёртки, которые она бросала в блюдце, и складывал их одну на другую, ровно-ровно, край в край.
- Мне из больницы звонили, - сказал он шёпотом. - Ты, Павлуха, молодец.
В углу стоял трёхколёсный велосипед, обвешанный пакетами и погремушками.
"Подарки, - сообразил Павлуха. - Смехота: только родился - и уже подарки. За что?"
Павлуха сунул руку в карман, нащупал там пачку денег и снова принялся считать: "Мамке тридцать рублей, себе на полмесяца. Роману за пропитание..." Он посмотрел на Романа.
Роман был громадным, весёлым, счастливым.
- Ешь, Павлуха, - говорил он. - Рубай колбасу, сыр голландский, шпроты. Закусывай. У меня сын...
"Не возьмёт, - тоскливо подумал Павлуха. - Ещё даст по шее, пожалуй".
Павлуха вытащил руку из кармана, слез со стула на пол. Он снял свой сапоги, потом прошёл босиком к велосипеду и поставил их там.
- Это хорошие сапоги, - сказал он. - Рыбацкие. Это от меня... Пускай носит...

1 2 3 4