А вскрытые и нетронутые консервные банки, валяющиеся на
столе и под столом, завершали картину восхитительного бардака.
Молодой человек сидел за столом, уронив голову на руки. Резко двинув
локтем, смахнул на пол несколько банок. Поднял голову и уставил на Виктора
мутные глаза.
- А, это ты... - и снова уронил голову.
Виктор узнал его, и раздражение поднялось в нем. Не так давно он
желал, чтобы этот парень не появлялся как можно дольше, но теперь ему
стало просто обидно. Пока они с Месропом, как дешевые гаврилки, бродят по
дурацкому дому, шпигуя дурацкой техникой комнаты, Петро навалился на жрач
и плевать ему, что он, Виктор, каждый день шляется на площадь Кальвина и
ждет, когда он явится с подарочком для доктора Мальстрема.
Не говоря ни слова, он подошел к столу, взял банку с пивом, открыл и,
выцедив до капли, смял в кулаке, а смятый ком запустил в стену.
Петро вздрогнул и поднялся с места. Прошел, держась за стену, к
встроенному шкафу, сорвал с вешалки пиджак и с минуту о чем-то размышлял,
держа его перед собой на вытянутой руке. Потом пробормотал "Ага", полез в
карман и достал оттуда небольшой белый прямоугольник. Пошатываясь,
вернулся к столу и, положив перед собой прямоугольник, пристально
посмотрел на Виктора. Кивнул, снова поднялся и пошел тем же маршрутом.
Виктор взял прямоугольник и чуть не выругался вслух. Вот свиньи.
Вернется в Москву и даст в морду негодяю, снабдившему Петра его
фотографией. И неважно, чья это затея, диспетчера или доктора! Раз-два по
рогам, а там пусть соображают, можно ли фотографировать гонца без спроса!
Он положил фотографию в карман. В это время Петро перестал рыться в
своем белье и извлек из-под груды носков, маек и трусов небольшой пакет.
- Вот. Забирай и тикай, пока ноги не оторвали.
- Кто же будет ноги отрывать? - осведомился Виктор.
- А? - Петро рухнул на стул и уставился на Виктора. Вскоре вопрос
дошел до него, и он криво улыбнулся.
- Есть тут любители ноги отрывать. Улыбаются, сучьи потрохи, и рвут.
Улыбаются и рвут...
- Кому?
- Что - кому?
- Кому рвут, спрашиваю? - терпеливо повторил Виктор.
Раздражение быстро прошло. Он смотрел на своего пьяного собеседника и
пытался соединить увиденное и услышанное с этой косо сидящей фигурой.
Петро не увязывался ни с парнями, испускающими светящиеся шары, ни с
крикунами в зале, ни, тем более, с покойником в кладовке.
Виктор взял пакет, взвесил в руке.
- Здесь все, - сказал Петро. - Весь учебный курс, отбор и остальная
хреновина. Семь дисков. Тикай хлопчик. Пропадешь!
- Что доктору передать?
- Кому?.. А, доктору! - наморщив лоб, Петро, зашевелил пальцами,
потом махнул рукой. - Ничего не надо. Скажи, все тут сволочи, трусы и
негодяи. Саркис пропал. Нет, ничего не говори. Кишка у всех тонка,
понимаешь, у них тонка, а у меня нет. Нашли дурака. Дурак - это я.
Согласился. Больше некому. Такая честь, говорят. А сами в глаза боятся
смотреть. Ученички хреновы. Так и скажи. Нет, ничего не говори!
Он упал щекой на стол и захрапел.
Времени раздумывать над словами Петра не было. Пакет в руках гонца, и
теперь каждая секунда на счету. Если правы Месроп и Адам, то именно за
этими дисками идет большая охота.

7
Как всегда в такие минуты, вела его память гонца: обратно он шел чуть
ли не с закрытыми глазами, и когда ноги подсказывали - налево, направо,
туда и сворачивал. Сбился только дважды, но быстро выбрался из тупиков и
через несколько минут был на улице.
Прошел к набережной, несколько раз сворачивая в переулки. Никто,
кажется, за ним не следил. Даже если Адам или кто другой засек пакет, есть
немного времени, чтобы спрятать его, а самому залечь в тихом укромном
месте и выждать, пока все стихнет. Лучше всего, конечно, не теряя ни
минуты, взять на ближайшей стоянке платформу помощнее и в три-четыре
джампа добраться до Москвы. Там уже без спешки обдумать, куда дальше с
грузом - к доктору Мальстрему или к Сармату.
Но бросив Месропа на растерзание Адаму, неудобно появляться в
Саратове, даже размахивая дискетами. А к доктору почему-то не хотелось,
правда, взятые чоны обязывали. Сделать копии? Сармату, Уле и этому Адаму,
чтобы отвязался. Но если Адам сочтет миссию исполненной, то может, походя,
придушить его и Месропа.
Перебирая варианты, он вышел на Элмункастер, огляделся и свернул
налево, потом запомнившимся переулком попал на стоянку. Он ее приглядел
три дня назад, на всякий случай. При любом раскладе исчезать отсюда
придется с наивозможной быстротой. Кто поручится, что, протрезвев, или,
наоборот, добавив, Петро не начнет говорить налево-направо о нем?
Сидевший за конторкой пожилой, усатый, голый по пояс мужчина долго не
мог понять, чего хочет Виктор. Наконец, после махания руками, тыкания
пальцами в платформы и прочих жестов, он сообразил, взял блокнотик и
нарисовал сумму залога. Потом оценивающе посмотрел на Виктора и прибавил
еще сотню. А когда Виктор показал ему чоны, быстро стер пару нулей и,
преисполненный уважения, проводил к сектору, где стояли три платформы. Две
были новенькие, с иголочки, незнакомой марки. Рядом с ними неуместной
развалиной пристроился старый обшарпанный "паккард". Виктор ткнул в него
пальцем, и хозяин, невозмутимо показав ему большой палец, отдал
ключ-жетон.
Машину он посадил за киоском так, чтобы она не очень выпирала из-за
угла. По пути он немного погонял ее на форсаже и остался доволен: турбины
работали хорошо. Новая техника хуже старой, тут ничего не поделаешь. То ли
разучились собирать, то ли по другой причине. Размышляя над этим, он
правой рукой вытянул рычаг до отказа, а затем, упершись коленом, чуть-чуть
отжал его вбок. Как и ожидал, выпуклая пластина слегка приподнялась. Пакет
лег в гнездо. Отпустив рычаг, подергал в разные стороны - без помех.
Сделал купол прозрачным, откинул его, выбрался, заблокировал купол и пошел
вокруг квартала на квартиру.
Дома никого не было. Поев, он развалился на диване, еще раз напомнил
себе, что лучший план действий - это полное отсутствие планов, и задремал.
Проснулся от тихих шагов за стеной. На кухне звенела посуда, шумела
вода, а потом Месроп громко спросил, какой идиот жарит мясо на
растительном масле?
Виктора встретили неласково. Широкоплечий в кокетливом переднике из
гардероба хозяйки резал лук и исходил слезами, Адам размахивал бутылкой с
оливковым маслом и что-то втолковывал Месропу, а Месроп молча выливал
шипящее масло из сковородки в раковину. Широкоплечий тут же утер лицо
фартуком и вручил Виктору нож, приглашающе указав на недорезанные
луковицы.
Минут через десять они сидели за кухонным столом. В сковороде
жарилось мясо, рядом в кастрюле тушились овощи, в животе у Широкоплечего
время от времени бурчало, после чего он виновато улыбался и протирал очки.
Кобура мешала ему, но он ее не снимал, хотя Месроп ехидно предложил
расслабиться и не натирать себе ребра глупыми железками.
Так, перебрасываясь пустыми фразами, они съели все, и Адам как-то
неуверенно пригласил обменяться впечатлениями.
Месроп хмыкнул, вывалил грязную посуду в раковину и ушел в комнату.
Переглянувшись, Адам и Широкоплечий пошли за ним. Широкоплечий при этом
взял с подоконника небольшой ручник.
Виктор тоже поднялся, но вместо того, чтобы идти в комнату, распахнул
кухонную секцию. Не помешает вооружиться. Кухонные ножи не годились, либо
слишком длинные, либо хлипкие ковырялки. Вздохнув, Виктор сунул в карман
медный пестик из старой позеленевшей ступки.
В комнате он застал всю троицу у небольшого плоского экранчика.
Широкоплечий держал в руке брелок дистантника и время от времени
переключал каналы. Приглядевшись, Виктор обнаружил, что смотрят не местную
программу, а работу камер, которыми они с Месропом нашпиговали дом на
улице Занаду.
Мелькнул знакомый круглый зал. Пару раз рыбьи глаза объективов
упирались в надоевшие до тошноты коридоры. Пустая библиотека. Виктор
удивился, вроде бы сюда они не всаживали! Хотя там бродили Адам и
Широкоплечий. Техника быстро дохнет, но кое-что они рассчитывают увидеть.
Жаль, нет камеры в подсобке. Интересно, какое было бы лицо у
Широкоплечего, возникни на экранчике его покойничек?
Широкоплечий выключил экран и, оставив его на столе, вышел. В комнате
стало тихо. Месроп сидел, сцепив ладони на затылке. Зевнул и прикрыл
глаза. Адам молча посмотрел на него. Наконец, Месроп хрустнул пальцами и
вздохнул.
- Хорошо бы подвести итоги, - сказал он.
- Да, неплохо, - согласился Адам.
- Итогов нет.
- Техника пока работает, - осторожно проговорил Адам. - У нас в
запасе день или два. Есть время...
- Нет у нас ничего, - сердито сказал Месроп. - Можно сворачивать
технику и расходиться по домам. Я долго общался с одним человеком и
разобрался в сути дела.
- Даже так! - вскинул брови Адам. - Вы говорили с руководством секты?
- Секты, собственно говоря, нет. Почти все разбежались, осталась
кучка неофитов. Очень шумные люди, достигшие середины пути... И все!
- Я бы не сказал, что осталось несколько человек, - Адам смотрел мимо
Месропа и тер пальцами виски.
- Не в этом дело. Физически они все здесь. Но распалась общность,
духовная, или там, мистическая связь. Они так и не смогли пережить
исчезновение Саркиса. Сейчас даже не могут найти добровольца-восприемника.
- Не понял.
- Перед исчезновением Саркис сообщил пятерым некие слова. То ли это
мантры, то ли составные части какого-то заклятия, внятно объяснить не
смогли. Нужен человек, который выслушает эти слова и соединит их вместе.
Возникнет некая точка слияния, некий вектор движения, своего рода ключ к
Новым Вратам.
- Даже так! - опять сказал Адам.
- Может, так, а может, иначе. Я немного запутался. Впрочем, это не
имеет никакого значения. Добровольца не нашлось. А завтра, наверно, уже
будут рассекречены все их тайны. И давайте выпьем немного коньяка, -
неожиданно заключил Месроп.
- Пейте сами свой коньяк! - мрачно сказал Адам. - Мне нужно подумать.
Он вышел из комнаты. Месроп большим и указательным пальцем разгладил
усы и вполголоса сказал:
- Сейчас они решают, кончать нас прямо здесь или плюнуть и забыть.
Надеюсь, они выберут второе. Это справедливо: мы помогали им по мере сил.
К тому же этот вариант мне нравится больше. Адам не похож на человека,
которому нравятся трупы.
Рассуждения о том, будут ли их убивать, Виктор пропустил мимо ушей. У
него были свои резоны по этому поводу. Он только спросил у Месропа, что за
история с добровольцем. Месроп оживился и сказал, что история самая
заурядная. Как всегда, кашу заваривают одни, а на амбразуру предлагают
ложиться другим. Заметь, сугубо добровольно и, желательно, с должным
энтузиазмом. При чем здесь амбразура, спросил Виктор. К слову, ответил
Месроп, просто образ. Если угодно, можно сказать иначе - один человек
должен принять страшное, чтобы все остальные превратились если и не в
богов, то во что-то похожее.
Виктор почесал переносицу и спросил, неужели любой, овладевший этими
мелкими трюками, становится богом. Отнюдь, и даже напротив, громко сказал
Месроп, все эти разгоны, тренинг, медитативная гимнастика и горловое пение
только стадия кокона, личинки. А вот когда аспекты истинного существования
и несуществования сольются в точке сингулярности, которая есть истинный
логос, тогда... Тогда...
- Что - тогда? - спросил Виктор.
- Не знаю. Боюсь, они тоже не знают, что тогда произойдет. Они только
надеются.
- На что надеются?
- А? - Месроп рассеянно посмотрел на Виктора.
- Что там сольется в точке? - терпеливо спросил Виктор.
- Да, извини, задумался. Когда все пять ингредиентов сольются, что-то
должно грянуть, качественный скачок, понимаешь, резонанс. Все, чем они
сейчас владеют, окажется детской шалостью по сравнению с тем, что они
смогут тогда. И все упирается в сущую малость - нет добровольца.
- Почему?
- Да потому что каждому хочется стать богом, но желательно бесплатно.
А каково тебе знать, что ты только сосуд, в котором плавится волшебная
пилюля?
- Ничего не понимаю.
- Носитель сущности и сама сущность не одно и то же.
- Не понимаю, - упрямо продолжал Виктор.
- Ну как тебе сказать... Во-первых, они просто не успели найти
добровольца, все раскручивается слишком быстро. Следуя воле своего
учителя, они вынуждены отдать имение свое миру. Будь у них больше времени,
нашли бы молодого неофита.
- Это опасно?
- По всей видимости - да. Своего рода жертвоприношение... Нет,
неверно, это скорее единоборство. Точнее, ритуальная битва одновременно с
богом и с дьяволом.
- Но ведь они не существуют! По крайней мере, для них.
- Ты попал в точку. С несуществующими богами сражаться гораздо
трудней. Честно говоря - совершенно безнадежно. Но это пустой разговор.
Никто из них не решается принести себя в жертву.
- Не уверен, - тихо сказал Виктор.
Месроп быстро глянул на дверь, поманил его пальцем к себе и подошел к
окну. Указал пальцем на свое ухо.
Виктор шепотом поведал о своей встрече с Петром, не сказав ничего о
дискете. Так, случайная встреча с пьяным неофитом, который готовится лечь
на амбразуру или взойти, куда попросят.
- Что же ты молчал, - яростно прошипел Месроп, - вот молчун чертов!
- Интересно, - насупил брови Виктор, - и Адаму я должен был
рассказать?
Уткнувшись носом в стекло, Месроп тяжело сопел. Виктор смотрел на
улицу. Второй этаж. По карнизу до киоска, а с него на купол платформы. На
все двадцать секунд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70