Сергей Вольнов
Сотовая бесконечность


Вечный Поход Ц 3



Сергей Вольнов
Сотовая бесконечность

КНИГА ПЕРВАЯ
Планета специального предназначения

Посвящается пацифистам всех миров


Все мы являемся частью Вселенной!


И вот на сцену является Смерть. Остро заточенное, сверкающее лезвие косы высится над «курносым» черепом, классический белый саван облекает фигуру… неожиданно мощную, раздобревшую, с внушительным животом.
– Смерть, а Смерть, – недоумённо вопрошает Главный Герой, – почему ты такая… толстая?!
– Война была недавно. – Разжиревшая Дама-в-Белом-и-с-Косой смачно цыкает зубом. – ОТЪЕЛАСЬ.
Бертольд Брехт


Дорога обречённо стелилась под неимоверно грязные, всего лишь полчаса назад остервенело месившие серо-синюю жижу, ксартановые гусеницы джиба. Везделаз (под бесформенными потёками и пятнами болотного ила – неожиданно кроваво-алого цвета) нагло пёр по осевому пунктиру личной королевской магистрали. Приватная собственность монарха казалась не просто подметенной, вымытой и, как следствие, чистой, а вылизанной – тщательно, со знанием дела…
– Я бы сказал, примерно так зубная щётка юноши, недавно призванного в армию, обрабатывает сантехнику мест общего пользова… – оценивающе, вприщур глядя сквозь треугольный проём приоткрытого смотрового лючка на дорожное полотно, начал высказываться младший из двоих.
– Э! Э! Ты говори, говори, да не заговаривайся! – поспешно перебил его старший. – В смысле, не падай духом! Мы, конечно, вляпались, но не до такой же степени.
– Да уж, бывало и хуже. – Парень бросил скептический взгляд на потолочный дисплей, сейчас демонстрировавший путь, уже пройденный напарниками; две грязно-серые полосы тянулись за джибом, отдалённо напоминая кильватерные струи. – А так хочется победить по-честному, без аварийного отступления…
– По-честному – это когда живой. Нас вполне можно убить, если…
– Думаешь, выберемся?..
– Куда ж мы денемся с… хэ, с подводной лодки. – Мужчина тоже взглянул на потолок.
– Ещё одна идиома, командир? Бесценный перл из сокровищницы афоризмов предков… по отцовской линии?
– Вроде того. Из глубины веков… – старший опять хмыкнул, – хэ, всплыла. Или с того самого донышка, которое нас поджидает, если не выберемся. Таким образом, привыкай… салага.
В отсеке бронированного внедорожника, предназначенном для размещения ездоков, на амортизационных ложах полусидели двое. Точнее, полусидел младший, исполняющий функцию водителя; второй скорее полулежал, причём лицом не по ходу движения, а назад. Запавшие, почти лишённые ресниц глаза мужчины, обежав внутреннее пространство, в который раз остановились на разомкнутых лепестках ромбовидного люка, прорезавшего заднюю стенку салона прямо посередине.
И ощупывали цепким взглядом видимую часть содержимого багажника.
Грузовой отсек, продолговатый полуцилиндр кормы, раза в четыре большей по объёму, чем салон, заполняли аэромины. Суммарной мощности зарядов уверенно хватило бы для отправки в бессрочный небесный отпуск пехотной бригады полного состава. Иглы вибрационных взрывателей увенчивали ребристые носики щедрых порций летучей смерти… Ездокам, что неслись в неизвестность внутри раскачивающейся и подёргивающейся машины, оставалось только молиться и уповать на милость бога войны, покровителя солдат всех времён и рас.
Как бы он ТАМ ни именовался на самом деле…
– Султан обожает наматывать кишки своих врагов на вертел и жарить над костром, – сообщил вдруг младший. – Живых пленников. Это называется… м-м, в вольном переводе «военно-полевой шашлык».
– Ты-то откуда знаешь?!
– Шиндра говорила.
– Ну-ну. Представляю, что ещё тебе наболтала эта…
– А ещё она говорила, что хуреки, удостоившиеся великой чести отведать сие царское блюдо на поле брани тотчас же после окончания оной, затем вступают в ряды аманберку-сораба… словом, тамошний аналог лучших представителей дворцовой гвардии. Кстати, если бы мы не перебежали к речному королю, а ещё послужили в войске султаната, то обязательно, при нашей доблести, отваге и…
– Щаз-з! – саркастически рявкнул старший. – Ещё чего не хватало, в эсэсовцы податься! Алекс, ты бы меньше по сеновалам валялся с девками, набираешься от них чего ни попадя…
– Эсес… совцы? А-а, помню, на втором курсе проходили… И вовсе даже не на сеновале мы с ней встречались…
– В оранжерее. Знаю. Без разницы. Деревенские и дворцовые отличаются разве что… гм, ароматами.
– И чем же плоха гвардия?! – Младший повернул лицо к старшему, с нетерпением ожидая ответа; ему явно небезразлична была тема отборных, лучших из лучших, солдат.
– Гвардия не плоха. Элитные подразделения необходимы всегда, везде, хотя бы как зримая цель, к коей обязан стремиться каждый воин, совершенствующий своё умение… Плоха отборная по идеологическому принципу гвардия типа СС. Специально созданная для убийства. Эсэсманы – убийцы, а не воины. Ты уж мне поверь, воевали они посредственно в основном. Вряд ли можно считать особой доблестью карательные экспедиции на танках и бронемашинах против крестьян, вооружённых старыми винтовками и охотничьими ружьями… или расправы над безоружными стариками, детьми и женщинами. А когда эсэсовцев отправляли на фронт, настоящий фронт, далеко не все хвалёные части показывали себя с лучшей стороны. Одно дело – убивать, совсем другое – воевать. Война ведь – не только смерть, а, как ни парадоксально звучит… жизнь.
– Да-а, у вас на Земле всё, что касается войны, сплошные парадоксы. – Младший посуровел лицом. – Иногда совершенно непонятно, чем мы здесь занимаемся…
Он горько усмехнулся, повернулся лицом к треугольному курсовому люку и… внимательнее всмотрелся в затянутую синеватой дымкой даль, что расстилалась прямо перед джибом, несущимся по магистрали. Улыбка исчезла мгновенно, будто по губам прошлась стирающая резинка.
– Если б мы были на Земле… – неслышно для напарника, почти беззвучно, прошептал старший, ещё раз окидывая взглядом штабель уложенных в грузовом отсеке аэромин; на тускло-золотистом боку каждой алел герб Королевства Междуречья, похожий на силуэт акулы. На одном, нагло оседлав «рыбину», сидела крупная чёрная муха, невесть откуда взявшаяся внутри машины. Наверное, залетела в лючок, когда болото форсированным маршем бороздили…
Джиб вильнул, ксартан гусениц заскрежетал по чему-то твёрдому и мелкому, рассыпанному на дорожном полотне. Уже сам факт нарушения чистоты дороги недвусмысленно «намекал», что поблизости возможно присутствие других разумных существ. Со всеми вытекающими последствиями.
– Командир, похоже на щебёнку. Только уж больно кусочки правильные, размером и формой похожие…
И в ту же секунду, словно дождавшись сигнала или почувствовав давление ксартана, рассыпанные на магистрали зелёные комочки начали самопроизвольно плющиться и налипать на ленты. Кисель быстро густел, и уже через полминуты двигатель джиба был не в состоянии справиться с гусеницами, утратившими гибкость.
– Вляпались по самое не могу… Интересно, нас тормознули эсэсовцы или настоящие солдаты… – пробормотал младший, вынужденно отсоединяя передающие тяги.

Предполагаемые «несколько недель» биологического времени давно канули в прошлое. «Несколько» месяцев отправились туда же – почти два десятка.
Незадействованным в проницании краешком сознания она всё же вела отсчёт реального времени и далее смутно помнила, что материальное тело её пребывает под поверхностью Локоса, надёжно спрятано в одном из обычных жилых секторов столичного города. Иногда вспоминала, что оно там – что-то пьёт, употребляет какую-то пищу, отправляет естественные надобности… кто-то помогает ему соблюдать гигиену и выполнять физкультурные упражнения. Изредка она удосуживалась тем же «предохраняющим от полного ухода» краем сознания отметить, что рядом с телом почти постоянно находится некто. Вроде бы мужчина, хотя она не была уверена; впрочем, ей совершенно безразлично, кто там… Бережёт её, и ладно. Наверняка к телу кто-нибудь приставлен, чтобы его хранить, пока длится выпускной тест, неожиданно для всех посвященных затянувшийся на годы.
Окружающий физическую оболочку мир фактически не существовал для неё как реальность. Без какой-то незначительной малости, того самого «предохранительного краешка», – почти сто процентов её ощущений уже более полутора циклов находились НЕ ЗДЕСЬ И НЕ СЕЙЧАС. Вначале процентов было гораздо меньше, и она ухитрялась по возможности чаще и полнее жить здесь-и-сейчас, но потом… сама не заметила, как ВТЯНУЛАСЬ, и её перестала интересовать действительность, окружающая телесную ипостась. Лишь регулярные доклады госпоже вынуждали уделять более пристальное внимание досадному здесь-и-сейчас.
Она, конечно, понимала, что рано или поздно придётся ВЕРНУТЬСЯ. Тем она и отличалась от почти всех себе подобных, что с наибольшей вероятностью возвращалась, выполнив задание. Но раньше она никогда не «выходила из себя» так далеко и так надолго… Раньше она совершала достаточно короткие и целенаправленные рейды, больше похожие на разведывательные вылазки. Исполняла необходимые воздействия на искомых субъектов и/или победоносно возвращалась с информационными «языками», приносила драгоценные трофеи знаний.
Теперь её память почти без остатка поглотили иные разумы. Она застряла ПО ТУ сторону настолько крепко, что в решающий миг, когда будет достигнута неизбежная точка возврата, могла просто не разобраться, где, собственно, ЭТА сторона.
Ей оставалось лишь отчаянно надеяться, что она не перепутает, КУДА-КОГДА выходить.

* * *

Стука не было. Ни вежливого, ни грубого, ни торопливого, ни отрывистого. Никакого.
Был только один удар. Мощный и внезапный. Громкий. Не жалея сил…
Старая пластиковая дверь не разлетелась на куски, надо отдать ей должное. Она с грохотом распахнулась, и в номер вслед за бронированными громилами с ручным тараном, похожим на гипертрофированную бейсбольную биту, вломились разномастные типы с полицейскими значками и надписями на куртках и комбинезонах. В небольшом помещении их вдруг оказалось ужасно много, как будто стражи правопорядка собирались брать банду числом не менее дюжины головорезов.
– Эти агрессивные типчики называются копы. Откуда взялось слово такое, «коп», не знаю, но менты в здешних краях откликаются именно на него… судя по их фильмам.
Комментарий (на чистом русском языке) отпустил младший по возрасту из двоих, располагавшихся на диване.
– Землянам вообще свойственна изначальная тяга к агрессии, – сказал старший также на своём родном языке. Естественно, ворвавшиеся ничего не поняли и разом загалдели. Они тыкали в лица двоим, что смирно сидели на диване и держали «пустые» руки на виду, подобия раскладных бумажников и что-то наперебой декламировали, словно зачитывая вызубренный текст.
– С развитием расовой ассимиляции в органы, похоже, берут много латиносов и негро… извиняюсь, афроамериканцев. Горячая кровь, темперамент взрывной, неудивительно, что тараторят немерено.
– Они нас боятся до жути. Вот и подзадоривают друг дружку…
– Дядь, я бы с ними поговорил на их штатовском наречии… пока не начали оскорблять действием. Судя по их фильмам, они вообще должны сразу накинуться и повязать, а эти, глянь, какие вежливые, общаться жаждут…
– Не-е, Лёха. Говорить буду я. Кто из нас начальник?
– Ты – начальник, я – дурак. А также секретарь и шофёр… Помню. У меня хорошая память.
– Для землянина – да. Хотя вообще-то у вас туговато с памятью… особенно исторической.
– Только вот никак не соображу, на каком фронте видел этого мужика. Морда знакомая до изумления, а где виделись, хоть плачь, не припомню… Или просто похож? Физиономий и мордашек в памяти скопилось немерено…
– Don’t cry, soldier… Good night, gentlemen. How do you do! Who are you?
– I’m detective John Carter. New York Police Department…
– Во! Дядь, я ж говорил, менты пожаловали…
В эту секунду в номере отеля появились новые персонажи. Внешний вид этой пары резко отличался от пёстрой наружности полицейских. Одинаковые аккуратные причёски, строгие чёрные костюмы, однотонные галстуки, тёмные очки…
– FBI! – провозгласил тот из резко контрастирующих, что казался чуть более крупным. – Special agents Pissek and Lewis…
– Интере-есно, – задумчиво молвил младший из диванных «сидельцев», – америкосы, оболваненные СМИ, копируют поведение киногероев или их кино сплошь документальный реализм, отражающий суровую действительность?
– Предпосылки и следствия взаимно обогащаются, – на той же «волне» выдал сентенцию его начальник. – В общем и целом – универсальная спираль бытия… – Он умолк, видимо решив, что слишком загнул, и финишировал попроще: – Короче, поди разбери, где курка, а где яйко.
– Однако разобрать надо бы. – Секретарь и шофёр озабоченно нахмурился.
– Не то слово… Обязательно надо!
А параллельные «органы» тем временем выясняли отношения, и двое на диване, окончив русскоязычный диалог, с удовольствием приняли участие в американском шоу.
С полминуты побыв пассивными зрителями и слушателями «в зале», они сочли эти роли скучными и активно вмешались в действие. Их энергичные телодвижения привели к непредвиденному для FBI amp; NYPD результату.
Примерно полторы минуты спустя эти двое сидели уже не на диване, а в салоне одного из многочисленных патрульных «фордов», скопившихся возле отеля. Ни единого выстрела они не произвели, трупов за собой не оставили. Сломанные конечности, вывихнутые челюсти, сотрясения, синяки и ссадины – не в счёт. Срастутся, встанут на место, вылечатся, рассосутся, заживут.
Служивые не обижают городовых понапрасну.
Ещё через несколько секунд по улицам Столицы Мира с завываниями сирен, рёвом моторов, скрежетом передач и визгом покрышек мчалась очередная погоня.
ШОУ ДОЛЖНО ПРОДОЛЖАТЬСЯ…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Завтра была война

Небо синее-синее!
Летит навстречу, а потом стремительно уносится куда-то вверх…
Белое облако, как огромное пушистое перо, плывёт в небе…
Вверх – вниз…
При падении в груди всё замирает, и кажется, что сердце впрыгивает в горло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12