– Мне бы хотелось, чтобы Саймон еще долго не возвращался. Он приедет и тут же умыкнет вас обеих.
– Мы переезжаем всего лишь в Бангкок, а не на луну. – Робин слегка напряглась.
Саймон работал в международной химической компании, и его перевели в Таиланд, где строился новый завод. Пока он знакомился со своим новым боссом, подбирал квартиру и устраивал Бетани в новую школу, его жена и дочь занимались упаковкой и отправлением багажа, продажей дома в Окленде и прочими делами, связанными с переездом.
– Я надеюсь, что ты приедешь к нам во время отпуска.
Рэйчел печально рассмеялась. Ее работа массажиста и тренера по фитнесу проходила либо рано утром, либо в конце дня и по вечерам. Это позволяло ей посвящать дневные часы охранной компании, унаследованной от Дэвида. Рэйчел была ошарашена, когда узнала, что за шесть месяцев их помолвки ее жених успел изменить свое завещание и оставил ей не только городской дом, но и пятьдесят один процент акций своей компании, которую он купил вместе с братом Фрэнком, бывшим полицейским.
Хотя ко времени его смерти служба безопасности «Уэстон» – «Уэстон секьюрити» – имела круг постоянных клиентов, она не била свободна от долгов. Вначале Рэйчел, понимая, что ничего не смыслит в делах такого рода, собиралась оставаться просто партнером, но, когда компания начала гибнуть, она поняла, что предает Дэвида, безучастно наблюдая, как его драгоценная мечта рушится.
В результате она использовала свое лидирующее положение в компании и стала активно участвовать в бизнесе. Она отказалась от зарплаты, предпочитая вкладывать деньги в новое оборудование и разработки, а жила на доходы от ее двух городских спортзалов и физиотерапевтической практики.
В последние несколько месяцев дела компании улучшались, однако раздувавшиеся, как шар, выплаты по долгам грозили уничтожить их благосостояние и подрывали надежды на крупный контракт с корпорацией, который, как считал Фрэнк, уже был у них в кармане. Рэйчел не разделяла его оптимизма.
– Боюсь, все это будет не скоро, – вздохнула она. – Фрэнк говорит, что доверие и уважение к службе безопасности приобретаются медленно, а женщине среди преимущественно мужского окружения пробиться еще сложнее…
Она не договорила – сестра взглянула на часы и сердито вылетела из комнаты.
Рэйчел вернулась к вскрытию конверта. День ее рождения был близко, и она гадала, мог ли ей кто-нибудь прислать ранний подарок для поднятия духа.
Но ее радость исчезла, когда она извлекла несколько фотографий, приколотых к записке:
«Ты действительно считаешь, что можешь использовать меня как пропуск к богатству?
Из нас двоих ты более фотогенична – этот факт желтая пресса использует с радостью, а то еще и продемонстрирует, если примет к публикации. Я всегда знал, что ты стремишься быть в центре внимания. Известность такого рода, хоть и будет раздражать, не уничтожит меня, в отличие от тебя. Как ты думаешь, что случится с компанией „Уэстон“ и ее репутацией „осторожность и незаметность“, когда клиенты обнаружат, что их безопасность зависит от капризной бабы-переростка, чье законное место в публичном доме, а не в охранном бизнесе?
Прости, куколка. Ты проиграла».
Глоток горького, как желчь, кофе застрял у Рэйчел в горле. Чашка громко звякнула о блюдце, когда она потянулась к фотографиям и развернула их веером, как колоду карт.
– О боже! – Она в ужасе выронила снимки, словно раскаленные угли. – Боже мой! – Ужас перешел в мучительное чувство унижения, все оскорбления в записке внезапно приобрели отвратительный смысл. В ней не было подписи, но она немедленно поняла, кто прислал это послание.
Рэйчел вздрогнула, прижимая руки к горящим щекам, и снова взглянула на позорные фотографии. Да, она стояла у него между ног, расстегивая брюки… однако снимок создавал впечатление, что она доставляла ему удовольствие…
А на другой… Господи, там не было ничего, похожего на реальную ситуацию. Кошмар… Снимки давали понять, что она была участницей сексуального извращения, а вовсе не доброй самаритянкой, спасающей страждущего.
Добрые самаритянки не катаются по кровати вместе с теми, кому хотят помочь.
Рэйчел затрясла головой, не в силах оторвать взгляда от своего изображения в роли охотницы за мужчиной. Это было настолько не в ее характере, что она сочла бы это смешным, если бы все не выглядело так унизительно. Фотографии не имели ничего общего с истиной, ведь вся ситуация была совершенно невинной.
Ну хорошо, возможно, не совсем невинной. Но все происшедшее было исключительно делом рук Мэттью Риордана!
Да как он осмелился? Как посмел угрожать ей? Она никому ничего не сказала – ни Фрэнку, ни Меррилин – о том, что случилось тем вечером, когда они покинули прием. Хотя ей так хотелось посплетничать! Нет, она промолчала. Исключительно ради него.
И вот как он отплатил ей за молчание. Один жалкий пучок цветов… и это, это… хамство! Как он ее назвал? Переросток? Переросток! Орехово-карие глаза позеленели от злости. Что-то он не возражал против размера некоторых частей ее тела, когда умолял заняться с ним любовью!
Рэйчел тогда рассердилась на свое тело, которое немедленно отреагировало на его слова, в которых он откровенно выразил свое желание. Она думала, что в таком состоянии Риордан не сможет возбудиться, но разве он не получил огромное удовольствие, доказав, что она не права? А может, он не был так пьян, как изображал? Может, все это было представлением, чтобы заманить ее в компрометирующую ситуацию и подставить под объектив фотографа, прятавшегося где-нибудь в шкафу!
Ее глаза непроизвольно вернулись к наиболее отвратительной фотографии. Центральное место снимка занимала она сама, но никто не осмелился бы отрицать, что Мэттью Риордан выполняет роль поддержки. Он не был особенно высоким, уж точно не выше Рэйчел, но без одежды выглядел крупнее, чем она предполагала… во всех отношениях. Отличной формы стройное тело, мускулистое, без капли лишнего жира. Сила, сквозившая в мускулах рук и бедер, привела ее в восхищение. В «Уэстон секьюрити» Рэйчел привыкла видеть мужчин, сложенных как штангисты, но гладкое, изящное тело Мэттью Риордана только намекало на мощь, скрытую под кожей.
Грязная крыса! Каким же он оказался лицемером – этот холодный, воспитанный, высокоуважаемый Мэттью Риордан, отпрыск богатой семьи и человек, контролирующий значительную часть новозеландской экономики… Эта самонадеянная свинья думает, что сможет и ее контролировать? Рэйчел упрямо вздернула голову. Пусть все узнают, что в действительности Мэттью Риордан – скользкий, грязный манипулятор, у которого нет ни морали, ни человеческого достоинства!
Рэйчел взглянула на фото, где они лежали на постели, и простонала, закрыв пылающее лицо руками. Он не мог бы состряпать эту сцену и позу лучше, даже если бы нанял голливудского режиссера порнофильмов. Положение, в котором она находилась, демонстрировало большую часть ее груди, и соски почти касались его приоткрытых губ, когда она вытянула руку, чтобы привязать его запястье к спинке кровати.
О нет!.. Она с усилием перевела размышления на содержимое записки. Самым угрожающим в ней был намек на существование более предосудительных снимков. Ее глаза остановились на изображении ремня, и она почти впала в легкую истерику. Все показывало, что она собиралась использовать его по назначению. О если бы Мэттью Риордан и ремень оказались перед ней сейчас, она с радостью использовала бы его, чтобы стереть эту мерзкую ухмылку! Он думает, что выиграл, грязный гад? Посмотрим, кто окажется сверху в конце игры!
Рэйчел негромко вскрикнула, когда Бетани сломя голову влетела в кухню. Маленькое веснушчатое личико было оттерто до сверкающей чистоты, а наливающаяся грудь почти вырвалась из темно-зеленой школьной туники, когда она наклонилась над столом.
– Мама сказала, что ты открыла конверт, который принес курьер. Что там было? Фотографии? Я могу посмотреть?
Рэйчел судорожно попыталась засунуть снимки обратно в пакет, но Бетани выдернула один прямо из ее рук. К счастью, это оказался невинный снимок, сделанный в самом начале вечеринки.
– Ух ты! – Зелено-золотые глаза Бетани округлились в восхищении. – Вот так душка! Кто он? – Рэйчел попыталась забрать снимок, но Бетани отпрыгнула за пределы досягаемости и захихикала. – Ты тоже шикарно выглядишь! Ничего похожего на твой обычный прикид. Похоже, ты вот-вот разорвешь это платье. Ты пыталась проглотить этого парня? На мой взгляд, он выглядит весьма аппетитным.
– Бетани! – Отчаянный протест Рэйчел только подзадорил ее мучительницу.
– Так кто он? – продолжала допрос Бетани. Ее лицо расплылось в ухмылке, длинный светлый хвостик скользнул по тонким плечам, когда она склонила голову набок. – Он выглядит немного младше тебя.
Рэйчел собрала все свое достоинство, соответствующее тридцатилетней женщине.
– Думаю, ему двадцать шесть.
– Хм. Жаль, что он носит очки. Но это неважно, он симпатично скроен. И имеет такую… «сейчас я тебя съем» улыбку. В любом случае в постели очков не носят. Или вы еще не дошли до этой стадии?
Рэйчел раскипятилась окончательно.
– Бе-та-ни!
Слава богу, остальные фотографии уже убраны.
– Да-да, я забыла: личность важнее внешности. – Девочка хмыкнула. – Ты и мама всегда так говорите. Ну и что он за личность?
– Хуже слизняка, – прошипела Рэйчел сквозь стиснутые зубы.
Бетани недоверчиво расхохоталась.
– В самом деле? Почему же ты смотришь на него так, будто собираешься откусить кусочек?
– Внешность бывает обманчивой. Например, ты выглядишь как невинная пятнадцатилетняя школьница, хотя на самом деле ты новозеландский дьявол в юбке.
Бетани приподняла и опустила брови.
– Звучит классно. Так ты расскажешь мне о твоем симпатичном мальчике? – Бетани отдала ей снимок и забегала между шкафом и холодильником, готовя себе завтрак – хлопья с молоком.
Рэйчел мрачно засунула тщательно закрытый пакет в сумку.
– Это скользкая, проклятая, вонючая свинья, у которой мозги размером с кварк и «эго» размером с Эверест!
Рот у Бетани приоткрылся, и Рэйчел вспыхнула, поняв, что случайно выплеснула наружу накопившуюся ярость. Боже, но до чего хорошо высказать все это вслух! Она торопливо нацепила на лицо слабую ухмылку, чтобы показать, что шутит.
– Разумеется, все вышеперечисленное относится к нему только в его хорошие дни.
Бетани мудро решила не дразнить тетку. Она занялась своим завтраком, искоса глядя, как Рэйчел с отсутствующим видом мыла чашку из-под кофе.
– Слушай, Рэйчел, как ты считаешь, мы действительно хорошо уживаемся вместе?
– Что? – Рэйчел с трудом оторвалась от своих мыслей. – Да, конечно, – сказала она тепло.
– Ты знаешь, мне очень нравится, когда ты рядом. Когда мама и папа уезжают в отпуск, я всегда остаюсь с тобой.
– Что? – Она пыталась вникнуть в то, что говорит Бетани. – Да, конечно, ты замечательный компаньон.
– Но как бы ты себя чувствовала, если бы я была… знаешь… тут подольше? Может быть, все время?
Рэйчел словно проснулсь.
– Все время? – Голос у нее стал резким, сердце сжалось, так что она едва выдохнула, когда Бетани кивнула. – Но, Бетани, ты же едешь жить в Бангкок!
Бетани снова кивнула и вышла из-за стола, стараясь серьезно аргументировать свое заявление:
– Из-за того, что папа должен работать там, почему меня надо утаскивать от всех моих друзей? А если мне там не понравится? Я буду там совершенно одна, я даже не знаю языка!
– Бет, это англоязычная школа. Там будут подростки со всего мира. Вы все будете в одной лодке, и ты скоро познакомишься с новыми друзьями.
– Но у меня хорошие друзья здесь! И мне нравится моя школа! И что будет с моими занятиями в яхт-клубе? Я уверена, что в Таиланде я не смогу ездить на мотоцикле по побережью и плавать одна.
– О, Бет! Если ты так чувствуешь, то должна поговорить с родителями.
– Уже! Но они говорят, что я привыкну. А если не привыкну? Что, если я действительно, действительно все там возненавижу? Мама и папа не позволят мне вернуться одной. Но если я останусь жить с тобой, они не будут возражать, правда? – Она прикусила губу, и голос у нее дрогнул. – Но если ты не захочешь… если ты думаешь, что я буду все время путаться под ногами…
Рэйчел хотела прижать Бетани к груди и сказать, что, конечно, девочка не будет путаться под ногами, что она всегда будет жить в доме Рэйчел и в ее сердце. Но она не могла позволить себе этого.
– Дорогая, я знаю, что ты чувствуешь. – Она взяла в ладони маленькое личико и внимательно взглянула в глаза. – Ты испугана, ты боишься шагнуть в неизвестное. Но ты не одна. А тебе не кажется, что для твоих родителей этот шаг тоже немного пугающий?
Такой поворот Бетани в голову не приходил.
– Мама и папа?
– Конечно. Они ведь тоже оставляют работу и друзей. Твой папа будет работать на новой службе, в другой стране, с коллегами, которых пока не знает, А ему надо изображать уверенность и авторитетность, которых ждут от него люди. Твоей маме придется бросить работу, которую она любит, и стать домохозяйкой. Но вместе вы пройдете через это, вместе вы команда.
Бетани быстро ухватила то, что скрывалось под потоком слов.
– Значит, ты не позволишь мне приехать и жить с тобой; даже если я ужасно буду скучать? – спросила она тонким, высоким голосом.
– Если ты приедешь туда с мыслями о возвращении, ты просто морально приготовишь себя к провалу. Когда хочешь преуспеть в чем-то, надо вложить в это все свое сердце. Твои мама и папа нуждаются в тебе, ты должна быть рядом с ними, не разочаровывай их.
– У меня нет особого выбора, – сказала Бетани похоронным голосом. – Если ты меня не хочешь…
Рэйчел старалась не сдаваться, хотя чувствовала, как ее охватывает смятение.
– У тебя есть выбор, он в том, как ты себя поведешь – с любовью или с ненавистью, стараясь сделать существование окружающих кошмаром. Ты принимаешь отношение твоих мамы и папы как должное, но многие дети растут без этого эмоционального убежища. Когда жизнь становится трудной, они не могут обратиться к ним за поддержкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15