– Слишком спешить, пожалуй, не стоит. Они наверняка отправились в путь на рассвете, то есть приблизительно час назад. Давай подождем их возле самолета столько, сколько сочтем нужным, а потом решим, что делать дальше… За Эндрю и Ричарда не волнуйся, – продолжал он, безошибочно определив по выражению ее лица причину беспокойства. – Бьюсь об заклад, они уже давно вернулись в Канзас-сити, так и не дождавшись нас в Твиноакс.
– Ты уверен в этом? – с надеждой в голосе уточнила Элизабет.
Немного взъерошенные светло-русые волосы с застрявшими в них веточками и листьями, кое-где испачканное сажей лицо, лучистый открытый взгляд делали ее потрясающе красивой. Неудивительно, что Талбот вдруг испытал непреодолимое желание взять ее на руки и поцеловать прямо в губы, чтобы она хотя бы ненадолго забыла все тревоги и переживания последних двух лет. Невероятным усилием воли он взял себя в руки, но его ободряющие слова прозвучали как-то по-особенному грубо и бесцеремонно:
– Абсолютно. Несмотря на бесшабашность и импульсивность, Ричард всегда был и до конца своих дней останется замечательным отцом.
– Ты, должно быть, проголодался, – глядя на него с плохо скрываемым удивлением, предположила она. – Ричард всегда разговаривал со мной таким же командирским тоном, когда хотел есть.
На несколько секунд Талбот в буквальном смысле слова потерял дар речи, не зная, что ответить: ну не мог же он, в самом деле, признаться, какие именно чувства вынудили его спрятаться за маской грубияна?! Пришлось соглашаться:
– Да, поесть было бы неплохо. Может, раздобудешь нам что-нибудь съестное на завтрак? Ягоды, коренья всякие… В лесу такого добра должно быть полным-полно.
Элизабет сделала вид, что не замечает его иронии.
– Если мой чемодан каким-то чудом избежал языков пламени, мы сможем перекусить сладкой воздушной кукурузой и яблоком – увы, одним-единственным. До прихода помощи как-нибудь продержимся… Интересно, где он может быть? Поблизости от самолета?
– Сомневаюсь, – откликнулся Талбот, опираясь на больную ногу и тут же хватаясь за ближайшее дерево, чтобы не упасть от острой пульсирующей боли, пронзившей, казалось, все тело. – Хотя, с другой стороны, почему бы и нет. Давай поищем…
Кивнув, Элизабет решительно направилась к месту катастрофы, а он, с силой оттолкнувшись от опоры, похромал за ней. В критической ситуации Талбот просто не мог позволить себе проявить непростительную слабость, хотя каждый шаг отзывался невыносимой болью.
– Сейчас же сядь на место, – строго приказала она, обернувшись.
– Я в порядке… – попытался возразить он.
– Так я тебе и поверила, – Элизабет перекинула его руку себе на плечо, и они, не спеша, вернулись обратно. – Не хочу, чтобы ты обвинял меня в том, что стал калекой, принимая участие в поисках моего чемодана.
Талбот нехотя опустился на бревно, прекрасно понимая, что настаивать на своем и дальше просто бесполезно, так как непроизвольная мимика ясно говорит о том, что он испытывает сильную боль. Однако не в его правилах было пасовать перед трудностями.
– Подожди немного. Я отдышусь и… – пробормотал он, поглаживая колено.
– Я и сама справлюсь. Спасибо за заботу.
В ответ Талбот лишь развел руками, как бы говоря: «Что ж, мое дело – предложить. Поступай, как знаешь…» – и сосредоточился на осторожном массаже поврежденной ноги, чувствуя, как с каждым поглаживанием ему становится все лучше и лучше.
Единственное, что мешало ему наслаждаться моментом, – это не в меру назойливая мысль о том, что скоро им с Элизабет, возможно, придется встать и отправиться куда глаза глядят. Он прислушался и разочарованно вздохнул. В этот ранний час в лесу царила столь непривычная современному человеку идиллия – неповторимая гармония тишины и природного многоголосья. И, как назло, ни малейшего намека на близость автострады или присутствие людей, проводящих выходные на природе!
От горьких раздумий Талбот быстро вернулся к реальности, тем более что новости были самые приятные.
– Я все-таки нашла его! – радостно воскликнула Элизабет, извлекая из-под вороха листьев испачканный, местами деформированный, но, главное, уцелевший чемодан. – Ума не приложу, когда он мог выпасть из кабины. Наверное, во время «мягкой посадки» на кроны деревьев…
С этими словами она поставила свою находку на бревно и заглянула внутрь. Сверху почему-то лежали красные кружевные трусики. И Талбот, разумеется, не мог не обратить на них внимания: богатое воображение живо нарисовало ему поистине сногсшибательный образ полуобнаженной Элизабет с бокалом вина в руке, пробуждая неуправляемую волну жара, идущую из неведомых глубин его мужской сути.
– Не знаю, как ты, а я нахожу наш завтрак просто замечательным! – краснея и торопливо пряча трусики среди прочей одежды, наигранно бодрым тоном воскликнула реальная Элизабет. – Пакет воздушной кукурузы и яблоко – что может быть лучше! – продолжала она, доставая из чемодана обещанные продукты и поспешно захлопывая его.
Талбот внимательно следил за тем, как на чистой салфетке растут две одинаковые горки съестного: настойчивые требования желудка быстро взяли верх над прочими естественными потребностями.
– Надеюсь, спасатели догадались взять с собой несколько бутылочек минеральной воды без газа, – весело рассуждала она, заканчивая делить еду. – От сладкой кукурузы мне всегда ужасно хочется пить.
В критической жизненной ситуации Элизабет проявила похвальное мужество и несгибаемый оптимизм. Терзаемый угрызениями совести, Талбот больше не мог (да и не хотел) скрывать малоприятную правду об истинном положении дел: в конце концов, это было бы нечестно по отношению к ней.
– Кстати, насчет спасательной операции… – мрачно начал он, смутно догадываясь, как именно она отреагирует на его признание.
– Что? – мгновенно насторожилась Элизабет.
– Боюсь, мы их не дождемся.
– Не говори глупостей! Нас, конечно же, найдут. В аэропортах принято отслеживать прибытие и отлет воздушного транспорта, так что там уже давно подняли тревогу.
– Честно говоря, я… воспользовался другим, незарегистрированным маршрутом.
– Что ты хочешь этим сказать? Не понимаю…
– Диспетчер не мог следить за нашим полетом. Дело в том, что он просто-напросто не знал, где мы.
– Как ни странно, твой поступок меня ничуть не удивляет. Интересно, почему? – скептически хмыкнув, холодно заметила Элизабет, но потом, пододвигая к нему завтрак, несколько смягчилась: – Вот. Поешь. Совсем скоро тебе понадобится вся энергия, чтобы помочь нам обоим как можно быстрее выбраться отсюда.
Пока они утоляли голод более чем скудными припасами, Элизабет испытала самые парадоксальные эмоции. С одной стороны, она, разумеется, злилась на Талбота за ничем не оправданную беспечность, которая, в конце концов, привела к весьма печальным последствиям. Но, рассуждая здраво, она все же не могла не признать, что при сложившихся обстоятельствах сотрясать воздух, предъявляя – по большому счету, бесполезные – претензии, по крайней мере неразумно. Ведь Элизабет еще предстояло выполнить очень сложную задачу: фактически верхом на себе вытащить из леса взрослого мужчину с поврежденной ногой, а значит, ей следовало, в первую очередь, беречь силы и нервы.
– Ты готов отправиться в путь? – поинтересовалась она сразу же после завтрака.
– Все еще злишься на меня, да? – вопросом на вопрос ответил Талбот, с трудом принимая вертикальное положение и стискивая зубы от острой боли в ноге.
– Глупости! – усмехнулась она. – Что заставляет тебя так думать?
– У тебя всегда дергается правая бровь, когда ты, мягко говоря, чем-то недовольна.
– Неужели? Ну, хорошо, признаюсь: я немного рассержена. Надеюсь, такой ответ тебя устраивает?
– И ты что же, никогда-никогда не кричишь, не возмущаешься?
– А зачем? Я с раннего детства усвоила, что крики и бессмысленные разглагольствования ни к чему хорошему не приводят. Кроме того, если кто и может со знанием дела объяснить, что означает всем известное выражение «железная выдержка», то только ты. Лично я ни разу не видела, чтобы тебе хоть на миг изменило холодное равнодушие. И, честно говоря, я часто злюсь на тебя именно за это.
– Знаешь, давай не будем перечислять недостатки друг друга. Если захотим, мы можем препираться до самого вечера, а у нас в запасе не так уж много времени, чтобы выбраться отсюда до темноты, – мягко напомнил он.
Элизабет молча кивнула, подставила ему плечо, а в другую руку взяла чемодан. Как ни странно, но на этот раз она почти не ощущала тяжести, напротив, тепло его тела действовало на нее возбуждающе, придавая ей сил.
– Куда же мы пойдем? – спросила она, изо всех сил игнорируя это новое, непривычное для нее ощущение.
Талбот огляделся и наугад показал налево:
– Туда.
– Ты уверен, что это верное направление?
– Нет, черт побери! – вспылил он. – Но, думаю, оно ничем не хуже любого другого.
– Прекрасно! – в тон ему ответила Элизабет. – От того, что мы ворчим и злимся друг на друга, твоя нога не заживет и спасатели, увы, не появятся!
– Тогда идем.
Итак, чудом выжившие в авиакатастрофе товарищи по несчастью отважно шагнули в неизвестность. Несмотря на титанические усилия с его и ее стороны, двигались они чрезвычайно медленно. Не хватало сил даже на то, чтобы начать какой-нибудь пустяковый разговор для поддержания боевого духа. Высокие могучие стволы, казалось, подпирали собой небесный свод, а в густых кронах деревьев резвились белки, оглашая весь лес пронзительными криками, рассчитанными на то, чтобы прогнать незваных гостей. Земля чуть пружинила под ногами, помогая им идти. Элизабет изо всех сил старалась сосредоточиться на окружающем ее чудесном пейзаже, но усталость быстро брала свое, а не на шутку разыгравшееся воображение охотно подбрасывало ей провокационные эротические фантазии, словно желая выяснить, как долго она сможет сохранять спокойствие и твердость духа, находясь так близко от мужчины своей мечты. В конце концов, Элизабет споткнулась о попавшийся на пути толстый корень дерева и едва не упала, но Талбот, каким-то чудом устояв на больной ноге, вовремя подхватил ее.
– Ты в порядке? – пробормотал он, с трудом переводя дыхание.
– В полном, – кивнула она.
– Рад слышать. Устала?
– Ну что ты. Я полна сил и энтузиазма…
Они посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, в буквальном смысле слова, рухнули на землю от изнеможения.
– Как твое колено? – немного отдохнув, поинтересовалась она.
– Опухло.
– Надеюсь, рана не откроется от долгой ходьбы…
– Придется проверить на практике, – Талбот нервно провел правой рукой по волосам и неожиданно добавил: – Прости. Это я во всем виноват…
Элизабет отказывалась верить своим ушам: он явно не собирался отпускать язвительные замечания или по старой привычке намекать на то, что в случившемся, несомненно, есть и ее вина! На этот раз его темно-карие глаза были полны искреннего раскаяния.
– Поверь, тебе не за что извиняться, – наконец ответила она. – Самолет разбился по роковому стечению обстоятельств. Ты ведь не хотел, чтобы это произошло, верно?
– Так-то оно так. Но перед отлетом из Канзас-сити я обязан был еще раз переговорить со своим механиком, убедиться, что все системы работают нормально.
– Что было – то прошло. Забудь. Расскажи-ка лучше о своем родном городе. Почему Ричард так стремился показать Эндрю Твиноакс? И с какой стати ему понадобилось мое присутствие там?
Талбот подполз к ближайшему дереву и, облокотившись спиной о его ствол, с наслаждением вытянул больную ногу. Элизабет сидела на мягкой лесной подстилке, обняв согнутые колени и положив на них голову. Оба чувствовали, то им опять предстоит серьезный разговор.
– Я могу только догадываться, о чем думал Ричард, когда уезжал. Наш разговор был недолгим, – начал он. – Как я уже говорил, всю неделю брат вел себя чересчур сентиментально и без конца вспоминал наше детство. Мы выросли в замечательном местечке под названием Твиноакс. В те далекие времена мир казался нам таким удивительным и справедливым…
Элизабет вся обратилась в слух: ведь ее детские годы, к сожалению, никак нельзя было назвать счастливыми.
– Расскажи об этом поподробнее, – затаив дыхание, попросила она.
Талбота не пришлось долго уговаривать: очевидно, эти воспоминания доставляли ему истинное наслаждение. Резкие черты его лица смягчились, а в глазах появилось мечтательное выражение.
– Это настолько маленький городок, что его нет ни на одной карте. Мы с братом жили там до тех пор, пока не переехали в Монингвью, штат Канзас. Примерно за год до трагической гибели родителей… Но Твиноакс навсегда остался в наших сердцах как лучшее место на земле. Там все друг друга знают и по-прежнему любят устраивать совместные пикники и праздники.
– Звучит просто чудесно! – пылко воскликнула Элизабет, невольно залюбовавшись его улыбкой, излучающей невероятное тепло и оптимизм.
– Ты права, – кивнул он. – Твиноакс – пожалуй, единственное место, где я чувствовал себя по-настоящему свободным (исправно посещая школу) и жил счастливо вместе матерью, отцом и младшим братом, – в его карих глазах заплясали озорные искорки. – Знаешь, мама часто готовила на обед или ужин различные запеканки, а я, честно говоря, терпеть не мог это блюдо и каждый раз придумывал всевозможные отговорки, лишь бы мне положили самую маленькую порцию!
– Тебе, должно быть, нелегко пришлось… после внезапной смерти родителей? Нести ответственность за четырнадцатилетнего подростка, когда самому едва исполнилось двадцать один…
– Очень трудно, – закончил ее мысль Талбот, мгновенно перестав улыбаться. – Но у меня просто-напросто не было другого выбора. Вскоре после похорон я взял на себя обязанности опекуна и стал воспитывать брата самостоятельно… Ладно, хватит о грустном, – он сделал акцент на слове «хватит», давая ей понять, что не желает больше разговаривать на эту тему. – Нам давно пора в путь.
Всю дорогу она снова и снова мысленно возвращалась к их последнему разговору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13