- Каждый, кто пользуется омолаживателем. Бессмертие не даётся даром. Лучше уж пуля гуманизма, чем свинцовая пуля.
- Ваша пуля гуманизма - обычный промыватель мозгов! - возмущённо воскликнул Сниффи. - Может, вас и устраивает, что люди в Европе превратились в послушных овечек, но у нас, в Америке, такой фокус не пройдёт!
- Нам тоже такое положение вещей не нравится, - сказал Шпитцлер. - Благодаря пуле гуманизма мы вышли из состояния кризиса, но изготовлять пулю гуманизма дорого и сложно, а производство обоих препаратов - омолаживателя и пули гуманизма - быстро истощает наши ресурсы. Поэтому мы разработали план. Мы хотим изменить генную систему человека так, чтобы его организм сам непрерывно вырабатывал и омолаживатель, и препарат гуманизма. Тогда людская натура навсегда изменится на клеточном уровне, ангел в душе каждого победит злобную обезьяну. На Земле навсегда восторжествуют мир и порядок!
- В мелочности идей вас не упрекнёшь, - прокомментировал речь Шпитцлера Сниффи.
- Мы серьёзно работаем над своим проектом, - сказал Шпитцлер. - К несчастью, ощутимых результатов пока не достигнуто.
- Удивляться нечему! - восторжествовал Сниффи. - Ведь для осуществления вашей затеи нужны не умники профессора из университетов, а настоящий гений!
- Вот потому-то мы столь усердно разыскиваем Сидни Хаверкемпа, - пояснил Шпитцлер. - Он подлинный гений. Но к тому же он ещё и аморальный тип. Именно из-за него на Земле погибло три миллиарда человек. Отыщите для нас Хаверкемпа, мы вгоним в него пулю гуманизма, перевезём в Цюрих и засадим за работу в фармацевтической лаборатории. Он наверняка справится с поставленной задачей, и тогда мы изменим мир к лучшему.
- Пулям гуманизма я предпочитаю пули старого образца, - заявил Рокфеллер. - Они гораздо дешевле, да и действуют эффективнее.
- Не представляю, каким образом Хаверкемп использует здесь свои гениальные способности, - сказал Шпитцлер, не обращая внимания на Рокфеллера. - Он расходует свой интеллект попусту. Доставьте его нам, и он сможет работать во благо человечества и, быть может, даже загладит свою вину перед людьми.
Говорил Шпитцлер напыщенно, но в голосе его звучал холод. Именно такие напыщенные, произнесённые холодными безучастными голосами речи преподавателей в старших классах школы, а затем в университете в былые времена приводили Сниффи в ярость. И сейчас в его душе разразилась буря.
- Загладит свою вину перед людьми?! - воскликнул он. - Как бы не так! Да лет через двести вы будете благодарить Сидни Хаверкемпа, стоя на коленях!
Шпитцлер, спокойно оглядев его, произнёс:
- Хаверкемп совершил величайшее преступление в истории человечества.
- История закончилась. Теперь мы переживём историю!
- А почему собственно, вы, мой юный друг, защищаете доктора Хаверкемпа? Ведь именно по его вине ваша страна повержена в руины. То же самое произошло и у нас в Европе, но мы потихоньку выходим из кризиса, а ваша бедная Америка представляет собой кучу сброда, дерущегося за чудо-препарат.
- Следи за своей речью, приятель! - рявкнул Рокфеллер. - Не такие уж вы великие!
- Не хочу дискутировать с вами на эту тему. Я видел здесь достаточно ужасов. Боюсь, что вы погибнете, но протянутую нами руку помощи так и не примете.
Рокфеллер сел за письменный стол и в ярости сжал кулаки.
- Так вот что вы задумали на самом деле. Хотите нашей всеобщей гибели, чтобы весь континент достался вам? Не выйдет! Помните, что один американский боец положит целый взвод ваших бесхребетных европейцев-моралистов! Напрасно только мы, американцы, в своё время освободили Европу от немцев-нацистов.
- Немцы давно уже не нацисты.
- С тобой всё ясно. Нацистская свинья!
Сниффи был рад тому, какой оборот принимают события.
- Может, эти яйцеголовые и спелись со слюнтяями из Университетской Оборонной Лиги, но настоящих мужчин из Торговой Палаты им не облапошить! - воскликнул он. - Не позволяйте этим пожирателям сыра водить себя за нос, генерал!
Наконец Шпитцлер вроде бы забеспокоился.
- Мы не вооружены. - В доказательство он вытянул вперёд руки. - Мы действительно пытаемся найти общий язык не только с вашим, но и с другими вооружёнными формированиями в Америке, но только лишь ради вашего же собственного блага. Пуля гуманизма принесёт мир всем. Она спасёт человечество!
- Американцы проживут и без вашей пули гуманизма! - заорал не на шутку рассерженный Рокфеллер. - Форбос, свяжи этих ублюдков и швырни в подвал.
- Есть, сэр! - с явным удовольствием воскликнул Форбос.
- Не валяйте дурака, генерал, - посоветовал Шпитцлер. - Пленив нас, вы ровным счётом ничего не добьётесь.
- Вы станете у нас заложниками, - пояснил Рокфеллер. - Только так и можно обходиться с вами. Подумаешь, пуля гуманизма!
Форбос встал и пошёл на европейцев. Шпитцлер, как стоял с простёртыми руками, так и остался на месте. Андолини поспешно сжал в руках видеокамеру.
В комнате полыхнула непереносимо яркая вспышка белого света.
Сниффи мгновенно ослеп.
- Я не вижу ни черта! - заорал Рокфеллер. - Чертовы ублюдки ослепили меня!
В комнате послышались грохот мебели и сдавленные проклятия.
- Я у двери, шеф! - членораздельно вскричал вдруг Форбос. - Проклятым европейцам не сбежать!
- Молодчина, Форбос. Отлично сделано.
- Спасибо, шеф. Но я по-прежнему ни зги не вижу.
- Я тоже, - поделился Сниффи.
Всё действительно было погружено в багровый туман. Сниффи побрёл, как ему представлялось, к середине комнаты. Наконец ступня его ухнула о металл.
Он нагнулся и вытащил из ящика ручной пулемёт. Обойма, к счастью, уже была вставлена. Тяжёлое оружие внушило ему силу и уверенность в себе.
- И правда, шеф, - сказал Сниффи, - крошка немного весит. А как из неё стрелять?
- Не пори горячку, Снифф, - остановил его Рокфеллер. - Ведь мы даже точно не знаем, остались ли ублюдки-европейцы в этой комнате.
- Они здесь, я чую, - крикнул Сниффи. - И дыхание их слышу. Буду целить на звук.
- Сниффи, сынок, ты ведь никогда не был метким стрелком. Да и вряд ли понимаешь, какая грозная игрушка у тебя в руках.
- Порядок, шеф. Я уже нашёл спусковой крючок. - Сниффи отступил на шаг, приподнял ствол пулемёта и сказал, возвысив голос: - Эй, вы, двое! Сдавайтесь или станете дырявыми, точно сыр! - Он засмеялся. - Дырявыми, точно ваш любимый швейцарский сыр!
Ответа не последовало.
- Вы знаете, о чём я говорю?!
Молчание.
- Шеф? - позвал Форбос. Он оказался много ближе, чем предполагал Сниффи, и слева, а не справа. - Я надёжно заблокировал эту дверь, но, быть может, она ведёт вовсе не наружу, а в соседний кабинет? Может, европейцы уже унесли ноги?
- Может быть. Во всяком случае, пулемёта им не видать как своих ушей, - сообщил Сниффи. - Именно, чтобы он не достался им, я его и схватил первым. Понятно?
- Отлично придумано, Снифф, - похвалил его Рокфеллер. - Ты всегда у нас был башковитым малым.
Сниффи напряжённо думал. Можно было, конечно, позвать на помощь, но пока сбежится охрана, Шпитцлер почти наверняка сумеет овладеть пулемётом.
- Шеф, я вот что подумал! - вскричал Сниффи. - Пока мы ослеплены, они могут легко подобраться ко мне, выхватить пулемёт, прикончить всех нас, а затем с помощью оружия проложить себе путь наружу!
- Могут, - подтвердил Рокфеллер. - Особенно после того как ты, приятель, подсказал им такую возможность.
Сниффи обуяла паника. Его колени задрожали мелкой дрожью.
- Они могут наброситься на меня в любую секунду! - Он принялся неистово водить стволом пулемёта из стороны в сторону. - Что мне делать?!
- Мне плевать, проживу ли я вечно! - заорал Рокфеллер. - Но будь я проклят, если и им плевать! Жми на всю железку, парень, а там будь что будет!
- По-моему, стрелять пока не стоит, - неуверенно возразил Форбос. - Держи, парень, пулемёт покрепче и зови на помощь.
Сниффи сделалось не по себе. Вопреки совершеннейшим технологиям пулемёт был для него чертовски тяжёл. Его крошечный палец на огромном спусковом крючке уже немел. И что это за звуки? Неужели приглушённые длинным ворсом ковра приближающиеся шаги?
Похоже!
- Даю вам, проклятые европейцы, последний шанс! - завопил Сниффи во всю мощь своих детских лёгких. - Если вы ещё здесь, немедленно сдавайтесь! Иначе - считаю до десяти и открываю огонь! Итак, один… два… три…

1 2 3 4